АЛЕКСАНДР РУДНЕВ

СКРЕЩЕНИЕ СУДЕБ В СТАРОМ РУССКОМ ГОРОДЕ
(«Александровская слобода» – историко-литературное художественное издание.
Литературно-художественный музей Марины и Анастасии Цветаевых. – Александров, 2022. – 639 с.)

Под эгидой Литературно-художественного музея Марины и Анастасии Цветаевых в Александрове только что вышел из печати очередной, третий, весьма увесистый том «Александровской слободы» – историко-литературного художественного издания. Оно, несомненно, выделяется из множества подобных провинциальных изданий, поскольку наполнено самыми разнообразными материалами художественного, исторического, краеведческого и, самое главное, историко-литературного характера.

Нас, прежде всего, интересуют публикации, связанные с именами сестёр Цветаевых, составляющие основную часть рецензируемого издания, тем более, что альманах подготовлен первым в мире цветаевским музеем, который был основан в Александрове в 1991 г. В состав музейного квартала включена усадьба учителя математики А.С. Лебедева, в одном из домов которой в 1915-1917 гг. годы жила семья Анастасии Ивановны Цветаевой (1894-1993). В Александрове была написана вторая из её ранних двух книг – «Дым, дым и дым» (1916). Неоднократно в этот дом приезжала и подолгу в нём жила и работала классик поэзии Серебряного века Марина Ивановна Цветаева (1892-1941). В Александрове состоялось так называемое «александровское лето» Марины Цветаевой – одна из вершин её творческой жизни.

В первую очередь мы хотели бы сказать несколько слов о письмах Ирины Львовны Карсавиной, дочери известного философа и теоретика «евразийства» Л.П. Карсавина, относящихся к 1980-м гг. и адресованным бывшей коллеге по работе в Вильнюсском университете Е.Л. Мирской. Они написаны в форме воспоминаний, изначально не предназначавшихся для широкого круга читателей, и повествуют о времени, проведённом в эмиграции во французском г. Кламаре, где семьи Карсавиных и Эфронов тесно соприкасались. Из писем И. Карсавиной вырисовывается, надо сказать, малопривлекательный образ знаменитой поэтессы. Автор сразу же прямо говорит, что Цветаева ей «очень не понравилась» с первого взгляда (с. 36), хотя отмечает превосходное чтение поэтессой своих стихов на одном из литературных вечеров (речь идёт в данном случае о чтении «Поэмы Горы»). Первоклассным поэтом она Цветаеву не считает, а прозу классика находит прямо-таки «невыносимой». Столь же невысокого мнения она была и о литературном творчестве А.И. Цветаевой. Мы не знаем, насколько оно было ей известно – можно предположить, что она знала только лишь книгу «Воспоминания» (1971).

И. Карсавина припоминает многие нелицеприятные моменты поведения и характера М.И. Цветаевой, выражавшиеся, главным образом, по её мнению, в бессердечном отношении к дочери Ариадне, говорит и о страшной избалованности и эгоизме младшего её сына Мура – Георгия Эфрона. Что касается С.Я. Эфрона, с его «неприлично красивыми глазами», то она также явно его недолюбливала, ей крайне несимпатична была и его политическая деятельность в эмиграции. Вся невероятно трагическая судьба этой, в общем-то, очень несчастливой семьи, не вызывает у И. Карсавиной ни малейшего сочувствия. Что ж, сколько людей, столько и мнений. Возможно, и такой взгляд имел право на существование. Но совершенно ясно, что столь неординарная творческая личность, которой была М.И. Цветаева, по определению не могла быть, что называется, «белой и пушистой». Как отмечают авторы предисловия к публикации, «…Марина Цветаева была большим поэтом, может быть, как считал Иосиф Бродский, самым большим поэтом ХХ века. Хотелось бы вспомнить Владимира Сосинского, друга М.И. Цветаевой и поклонника её творчества, который в беседе с Виктором Дувакиным сказал: «А почему у неё должно быть в остальном-то всё нормально? В стихах же сказано: „Ибо раз голос тебе, поэт, дан – остальное взято“. А „остальное“ – это же не только богатство, благополучие и счастье в личной жизни. Это всё что угодно – и доброта, и жалость, и чувства к окружающим. И к чему угодно. Вернее – ко всему. Не ждите ничего нормального». Перед М.И. Цветаевой никогда не стоял выбор: что первично, быт или поэзия? Она изначально посвятила свою жизнь творчеству. И другого ей было не дано.

 «Чем ещё ценны для нас воспоминания И.Л. Карсавиной? – пишут далее авторы предисловия. – В первую очередь, подробным описанием одного из творческих вечеров Марины Ивановны: по-видимому, других упоминаний о нём не сохранилось. Во-вторых, мы получили дополнительные подробности о событиях, происходивших во время отдыха философско-евразийской компании русских эмигрантов летом 1929 г. в Понтайяке. В-третьих, узнали о неизвестных деталях отношений Марины Цветаевой и Николая Гронского».

В публикации Льва Готгельфа, основателя и многолетнего директора александровского музея Цветаевых, «Скрещение судеб», в его беседе с Маргаритой Андреевной Мещерской, старшей внучкой А.И. Цветаевой, рассказывается о годах, проведённых писательницей в ссылке «на вечном поселении» в деревне Пихтовка, богом забытом уголке Новосибирской области, и последующих годах совместной жизни. Выясняется, что Анастасия Ивановна в повседневном быту, в отношениях с близкими была человеком, мягко говоря, с очень нелёгким и непростым характером. И это, по всей видимости, соответствует действительности. «Она всегда меня ругала, называла мерзавкой и подвергала <…> унижениям», которые, как она полагала, «учат смирению» (с.155). «Кто знает, быть может, она имела на это моральное право по причине своей мученической жизни…», – рассказывает Маргарита Андреевна. В то же время внучка отмечает абсолютную порядочность своей знаменитой «бабушки Аси», отсутствие в ней какого бы то ни было тщеславия и признаётся в том, что «благодарна теперь людям за то, что бабушка живёт в трёх веках и будет жить дальше» (с.182).

Весьма интересные и значимые для цветаеведения и для читателей сведения и подробности о семье Цветаевых, прежде всего, об Анастасии Ивановне, её родных и близких, о её первом муже Б.С. Трухачёве, мы находим в той же публикации «Скрещение судеб». Это беседа Л.К. Готгельфа с Еленой Марковной Устюжаниновой и Мариной Евгеньевной Коптевской, внучками актрисы и писательницы Марии Ивановны Кузнецовой-Гринёвой, ближайшей подруги сестёр Цветаевых, участницы коктебельских бдений и волошинского «обормотника». Беседа эта проходила в 2017 г. в дачном посёлке «Семхоз», возле Сергиева Посада. В ней представлены очень интересные и даже уникальные свидетельства о том, какими были сёстры Цветаевы в жизни, об их «странностях», иногда казавшихся нелепыми окружающим, об их эгоцентризме или, например, небрежности в одежде, как было у Анастасии Ивановны (шляпа с двумя утками). Подобные черты обусловлены, по мнению всех троих собеседников, прежде всего тем, что сёстры Цветаевы были абсолютно творческими натурами, которых мало беспокоили коллизии бытовой жизни – а сама жизнь ведь, как известно, била их наотмашь.

Переписка александровского поэта В.С. Коваленко с крупнейшим исследователем жизни и творчества М.И. Цветаевой А.А. Саакянц под названием «Вы истинный подвижник и делаете чудеса!» освещает в основном события, связанные с проведением старейшего Цветаевского фестиваля поэзии в Александрове, которому к моменту выхода альманаха исполнилось сорок лет. В письмах ведётся также речь о редких тогда публикациях эпистолярного наследия М.И. Цветаевой. Между авторами происходит оживлённый обмен мнениями по поводу очередного переиздания «Воспоминаний» А.И. Цветаевой и отражённых в них фактах и событиях, а также о присутствующих в книге «умолчаниях» о С. Парнок, А. Плуцер-Сарно и др.

В альманахе «Александровская слобода» публикуются два до настоящего времени неизвестных письма А.И. Цветаевой (1924 и 1960), адресованные О. Руновой и Н. Мещерской. Поступили они в александровский музей Цветаевых от семьи Мещерских – старшей внучки А.И. Цветаевой Маргариты Мещерской. Здесь же впервые помещена фотография А.И. Цветаевой с годовалым сыном Андреем, датированная декабрём 1915 г.

Следует отметить, что все эпистолярные и мемуарные публикации альманаха сопровождены обширными, почти исчерпывающими, и очень профессионально составленными в основном Л.К. Готгельфом комментариями, из которых вырисовывается выразительная панорама того интереснейшего времени и его героев.

Несомненный интерес представляет собой и статья Ст. А. Айдиняна «Рукописи А.И. Цветаевой из чердачной пыли», в которой идёт речь об обнаруженных на чердаке дома-музея Цветаевых страницах дневника Анастасии Ивановны, подобных тем, что затем вошли в книгу «Дым, дым и дым» (1916), а также «краткое безымянное художественное произведение, написанное ритмической прозой» (с. 369), в котором явно, по мнению исследователя, присутствуют элементы поэтики Серебряного века, в частности, отголосок того, что скрывалось за фразой В.В. Розанова, с которым Анастасия Ивановна была некоторое время знакома и дружна: «Холодок в сердце, знаете ли вы его?». Эта фраза ещё стоит и эпиграфом к книге «Дым, дым и дым» и во многом является её художественным лейтмотивом – готовность к смерти, отречение от жизни, от всего земного, потерю теплоты человеческих чувств – всё то, что постигло тогда героиню книги…

На чердаке александровского дома были также найдены тетрадь с карандашными заметками А.И. Цветаевой, сделанными в Феодосии и Коктебеле в 1915 г., где фигурируют её друзья Н.И. Хрустачёв, М.А. Волошин, а также блокнот с несколькими страничками из отроческого дневника 13-летней Аси Цветаевой, в которых в том числе приводится концовка стихотворения С.Г. Скитальца «Я оторван от жизни родимых полей», которое очень любила мать А.И. Цветаевой М.А. Мейн-Цветаева.

Показательно и интересно и то, что составители сборника не пренебрегли, если можно так выразиться, и такой публикацией, как статья Олега Лобачёва «Растленная русская речь: София Парнок», в которой разговор ведётся о нестандартных эротических предпочтениях творческих личностей того времени, среди которых названы не только София Парнок, но также и крупнейший литературный деятель Серебряного века Михаил Кузьмин, известный своей нетрадиционной ориентацией. Однако, интересен он ныне совсем не этим – едва ли кто-то будет серьёзно оспаривать такой «тезис»…

В статье Сергея Вдовина «Есенин и Высоцкий (попытка сопоставления)» уже ставшее достаточно традиционным сопоставление человеческой и творческой судьбы Есенина и Высоцкого, которые, хотя и не были современниками, имели немало общего. Автор отмечает при этом не только душевную неуравновешенность, пристрастие к алкоголю и наркотикам, что было присуще обоим и часто ставило их на грань гибели, но и определённое сходство дара, по его мнению, и прежде всего то, что оба были очень «публичными» и любимыми народом поэтами. Их сближают в том числе и «стихи на случай» и равным образом невероятная личностность, обнажённая исповедальность и автобиографичность поэзии и того, и другого.

О В. Высоцком пишет в своих автобиографических мемуарных заметках «Наше время иное, лихое…» редактор-составитель альманаха Евгений Викторов, благодаря кропотливому долговременному труду которого альманах обрёл свой законченный состав, объём и вид. Повествование касается студенческих времён автора, проведённых во Владимирском пединституте где, кстати, совсем недолгое время учился Венедикт Ерофеев. Высоцкому посвящено и проникновенное стихотворение Е. Викторова под заглавием «Вечер в школе».

Из прозаических произведений, помещённых в альманахе, следует упомянуть рассказ журналистки Ольги Севастьяновой «Встреча при загадочных обстоятельствах». В центре рассказа история одной вроде бы заурядной женской судьбы, но где вполне реалистическая и даже бытовая основа не заслоняет некоторый, мы бы сказали, мистический элемент, который является как бы преамбулой ко всему дальнейшему повествованию.

Помимо этого в книге помещены статьи и материалы, рассказывающие о разных людях, тем или иным образом связанных с Александровым. Среди них публикация московского исследователя Александра Соболева о жизни и творчестве поэта и переводчика Бориса Натановича Лейтина (1893-1972), которого ценили такие корифеи и классики художественного перевода, как С.В. Шервинский, К.И. Чуковский, Н.Н. Вильмонт, и которого, увы, не миновала «чаша» ГУЛАГа. Публикуется значительный корпус стихов Лейтина, в частности, шедевр гулаговской поэзии – цикл сонетов, написанных в Соловецком лагере.

Интересна и публикация Спартака Ахметова, основанная на воспоминаниях Почётного гражданина г. Александрова В.А. Виноградова (1897-1993). Испытания, через которые прошёл убеждённый коммунист Виноградов в приснопамятные 1930-1950-е гг., не могут не вызвать содрогания.

В альманахе помещено много интересных историко-краеведческих очерков о разных аспектах истории г. Александрова (Александровской слободы), среди которых наибольшее, пожалуй, внимание привлекает статья Владимира Ревякина «Александровское купечество», о сословии, игравшем в своё время очень большую роль в жизни города.

Нельзя также в заключение не отметить и прекрасное иллюстративное оформление книги, выполненное местными художниками. Обложка по традиции и цветная вкладка книги принадлежат талантливому александровскому художнику-графику А.И. Панину.

В пейзажах и жанровых зарисовках, в архивных и уникальных фотографиях ярко и колоритно отражается на страницах альманаха «физиономия» типичного старого русского провинциального города.