МАРИЯ САВЧЕНКО

ДРОЖИТ ВСЕЛЕННАЯ ДЫХАНИЕМ ОДНИМ

***

Между цветком
и благоуханием –
это
между скрипом двери
и стылым мраком ущелий
это –
между идущим и
тем, что шагает навстречу –
всего лишь возможность
умноженная на неизбежность.
Между несостоявшейся ссорой
и замершим жестом –
Это – пыльца с боков кобылиц,
на нерест ушедшие против теченья лососи
Это – тот мрамор, прохладой застывший
под чьей-то рукою,
что дарит покой и не жаждет награды

***

Вот она,
девочка,
о которой никто
ничего
не знает.

Она ходит под ливнем,
Серебрится рыбой в пруду,
Изучает камни
придорожные,
гальку,
иногда планеты,
рисунки на коре деревьев,
и то, как ветер
завязывает узелки на траве.

У неё серебряный голос,
но её почти не слышно,
потому что для этого нужно,
чтобы было сильно тихо.

***

Если уже говорить,
то так, будто смотришь на звёзды,
на реку, читая её тягучую мудрость,
на мерцание огоньков города вдалеке,
скрывая иногда улыбку вуалью тумана,
так, чтоб и в молчании было тепло.

Стрелы, пущенные наугад,
спящие лотосы
шкуры на ложе
тысячеликие боги
в каждом – младенец
В каждом младенце
Тишина – неукротимая,
как апогей танца,
длящийся вечность минуты.

***

Как сложно ждать,
И зная всё, теряешь время.
Но истин обезличенная суть
лишь в робота войдёт – идеей
из пары строчек иль томов трактатов.

Коль ты не ты, то твоего ума
цветущие поля не прорастут пшеницей,
где зёрнышко от плевел отделять придумал кто-то.
вот ведь небылица –
И то, и то полезно.

И вот, глубин, таящих суть,
дышащих волей и фантомной болью…
не обессудь, ведь мысль ирискою,
намотанной на зуб,
всё будет липнуть и тянуть
привычкой гиблой.
Но всё ж глубин, таящих суть,
не очертят межевым камнем,
И речь, познавшая испуг,
всё ж потечёт
иным рукавьем…

Все в сборе.
Что же мне терять?
Личину сбросить,
иль напялить маску?
Животворящим гневом путь
проторен тех, кто знали сказку
быть собой.
И ветви шелестели нимбом,
И Б..г забыл, как нас любить.
Пусть вспомнит – вот моя молитва.
Иначе – ну зачем всё это?

***

Тень света – свет тени
Остановка ума – тело в смятении
Такой медленный танец
Почти не дыша
Избегая прикосновений
Шепчет душа
Отворачиваясь от прямых столкновений
…И отрешённо скользит время,
Удерживая необходимость
Проведения ровных линий.

***

Мои руки сейчас как фламинго,
а чёрные ногти как клювы.
Я мчусь и мечусь
сидя на стуле.
То ли увидеть
и к телу прижаться,
то ли забыться
в полуночной дрёме.
Что-то успело меж нами сказаться,
нечто – раздвинуло нас поневоле.
Меткими дробями фраз
в изголовье
листья, исписаны почерком мелким,
густо ложатся
кружевом прочным,
пошлостей дыры собой заполняя.
Может быть смело,
а может быть ломко,
может быть танго
или – чуть дыша.
Резко и головокружительно больно,
и расстояния ищет душа.

***

То ли я себе сейчас чужая,
то ли я людей не узнаю…
То, что поглощает тьма ночная,
звёзды трепетом и терниями воздают.
Не вещай мне птица Сирин
о печали…
я сама тебе о ней могла бы спеть.
Те, с кем мы друг другу обещали
встретиться –
руками тянемся,
но можем не успеть
пальцами соприкоснуться в узнаваньи,
взгляд отвесть в столь
пристальном молчаньи,
что ломает лёд
и взращивает агнь.
Но я воспламеню сейчас
лишь сигарету,
и разнобой фражибельных решёток,
восхожденья фракций, значений менуэты
меня не избавляют от кого-то,
с кем я бы обрела
и полноту, и смысл.

***

В чертогах светлых,
опоённый зноем,
упитый влагою,
рекой небесной,
стою – коленопреклоненный –
пред тобою, главу склонив.
Уста твои разверсты,
но замерли слова,
и в томном вздохе
глаза подёрнула слеза.
В ней свет дрожит,
и перед ним –
дрожит Вселенная
дыханием одним.

***

Меня учили не просить,
не лезть на дыбу,
Чужого горя не испить,
свое забыв,
Не допускать – не отпустив,
Не верить – не проверив.
И не любить…
И не любить…
И не любить…

А я училась отпускать,
покуда держит
инстинкт, воображение, экстаз,
и много реже –
have money bit,
have honey being,
а то зарежем.
В моём воображении слюда
слоилась облаками, и туда
не всякий и внимал, и попадал,
покуда правил.
В моём воображении – среда
была наполненною радостью
всегда, пока не допустила тех,
кто хоть едва,
но всё ж её исправил.

И была течь, и был её исток.
И было правило, его отсутствие
и торг.
Присяжных речь и
пристежных коней
подспудный рокот.

Я видел распинающих толпу,
я видел ежедневную мечту,
осуществляемую головой в песок,
оберегая каждый свой росток
навозной кучей.
Мне было мало –
я был смел.
Я рыл inside,
я грёб on smell,
но учит случай.
И потеряв и голову, и хвост,
забыв о тех форпостах,
что пришлось
пройти,
интуитивно обходя пути,
бездумно глючив…

И я пришёл к тому, что есть всегда:
как в кране капает вода,
сетей электро трескает волна,
и ты лишь случай,
что какофонию сумеешь уберечь
от осознания трагичной личной встречи
с безмерной бесконечностью вещей.
уходим в музыку, и алкоголь спас вечер.

***

Декаданс – несовпадение
инструкций
ведёт к обструкции.
Девятый вал предчувствуя,
мы осторожно
идём по памяти помятым лепесткам,
и чтоб не сшибло, не снесло,
не разухабило
щербатый вычет прикрывая разнотравьем
и майским мёдом мнясь
несбывшиеся сны
толкают нас
к последующим главам.