СЕМЁН АБРАМОВИЧ

АХ, ЕСЛИ Б НЕ БЫЛО ВОЙНЫ…

Наконец земля дождалась
влаги, посланной с небес.
Напролёт всю ночь купались:
липа, над крыльцом навес.

Омывалась, наслаждалась
истощённая земля.
И в какой-то миг казалось –
нет тревог, нет февраля…

Но, рвала, терзала дали,
прячась за дождём, война.
Горечь мысли обретали,
отгоняя полог сна.

В пять утра, когда утихла
долгожданная гроза,
из бессонницы возникла
мирной жизни органза.

Мягко луч приник к постели,
проползая по щеке.
Протекало утро в щели
и струилось по руке…

по руке сползало на пол
в направлении стены.
Тенью ворон мимо стёкол…
ах, если б не было войны…

ОТКРОВЕНИЕ

Сметаю пыль с кирзы сапог
в овраги… перегоны, звоны…
Переступив родной порог,
молюсь, припав к святой иконе.

Сметаю пыль с остывших чувств,
реанимируя любовью.
Мир постарел… за хрустом хруст…
полны его закаты кровью.

Сметаю пыль своих обид,
смиренно следуя заветам.
Надеюсь, всяк меня простит,
пока живу я в мире этом.

Сметаю пыль времён со строк,
реанимируя капризно.
Как послушание – оброк,
пред неминуемостью тризны.

***

Штормит на море и штормит в душе.
Под сотню дней шагает смерть с косою
И левою и правою резьбою,
затягивая жизнь в водоворот.

По книгам мне знакомое клише,
война ползёт разрухой и разбоем.
И материнских слёз уже не скроют
ни дождь, ни белых гроздей хоровод.

Куда уж там проворному левше
Победу выковать суровою весною.
В саду стою под вековой сосною,
молюсь о близких и за свой народ.

И присягаю на июньском рубеже –
я не с тобой, проклятою войною,
я со своей израненной страною,
а не в глобальном подлом дележе.

ТРОЛЛЕЙБУС В ПРОШЛОЕ…

                                           Людмиле С.

Тишины непорочность вчера окаймляла весь день.
Дождь влагой делился, тишину проверяя на прочность.
Без солнца исчезла гнетущая тень
войны… утихла её смертоносная склочность.
Тревоги затихли, их голос поник
притоком, впадающим в вечную вечность…
И так захотелось, чтоб длился сей миг,
где нет напряжённости взглядов у встречных.
Где нет разговоров, куда прилетит,
где нет сухих сводок и слов неприличных.
Где горе и боль поглощает гранит,
омывшись слезами потерь безграничных…
Вчера мы с тобой совершили свой тур,
по-детски смешной, на троллейбусе старом,
и дождь по стеклу языком лигатур
вернул нас к гуляньям Приморским бульваром.
Вернул нас к акациям мирных времён,
к шарам двум у мирного Чёрного моря,
и каждый был вдоволь дождём напоён,
забыв о войне и ковидном затворе.
Как много из прошлого вспомнили мы…
как много заброшено, много изжито…
Троллейбус, скрипя, уводил от войны,
а дождь всё хлестал по страницам раскрытым…

ЧЕРЕЗ 112 ЛЕТ…

Нет, не помогут и яйца на блюде!
Поздно… Лучи догорели…
Что безнадёжней, скажите мне, люди,
Пасхи в апреле?
Марина Цветаева, 1910 г.

Все дни теперь, как череда из сновидений,
а ночи – явь.
Приди же, Господи, избави и исправь
всю эту цепь из безрассудств и бдений.
Неужто человек с греховностью своей
избавлен от Любви Твоей Всесущей?
И в одиночестве суровом и гнетущем
так и уйдёт под Крестный ход церквей?
Почто войны осатаневшей суть
уносит жизни близких и далёких?
Изранен мир разврата и пороков…
Молю, о, Господи, Спаси, не обессудь.
Земле моей хватило плачей вдовьих
и слёзных рос невспаханных полей.
Встаёт рассвет, как солнечный елей…
И Воскресение Христовое на крови…
Как слово «поздравляю» произнесть
в военное, безрадостное утро?
Как улыбнуться ранним птичьим сутрам,
когда вокруг поруганная честь?
Но, верю я, божественное – МУДРО,
Христос Воскрес – даров Его не счесть…
Уже коснулась стрелка цифры шесть
и взгляд расправил облачные кудри.
Куркумой пахнет, пряною травой,
над куличами гнёзда вьют апрели…
В их безнадёжности лишь строки уцелели
и детский плач, и материнский вой…

***

От зимы до войны шаг всего лишь один,
и крушенье надежд стало равным подвалу.
Мир так хлипок и слаб и, как видим, раним,
и теперь за обвалом обвалы.
Многоцветьем весны продолжается жизнь
на обрывках судеб, на семейных развалах…
Как и капли дождя, ударяясь в карниз,
кто-то канул в туманностях талых…
Ткут полотна из нитей двухцветных полос
эти капли дождя – войны метрономы.
Устремляются души в небес купорос
и плывут, и плывут облака и паромы.
Нам неведом их путь и неведом удел,
и всё дальше и дальше от нас окоёмы.
Да всё ближе и жёстче войны беспредел,
и бессонные ночи, и зарницы в проёме…