ЮЛИЯ БАТКИЛИНА

URBAN

***

Выбирай. Забери себе. Отдавай врагу.
Или так положи заветное – и забудь.
Я уже ничего из этого не могу.
Только вывести неразборчиво на снегу
Двухметровое нецензурное что-нибудь.

Даже это меня не порадует – это блажь.
Очень мало от блажи проку – и проку ли…
Наслаждайся. Живи по полной. Лови мираж.
И куда-нибудь в невозможное лыжи смажь.
И не думай, а вдруг окажешься на мели.

Время будет – напишешь гадости на снегу.
А пока что лети стрелой, серебром звени.
Я уже ничего из этого не могу.
Я уже ничего из этого …извини.

***

И не самое главное в этом поезде – твой, не твой…
И не самое главное – попутчики и вокзал.
Ты стоишь и сражаешься с небом над головой
И со всеми, кто что-то важное не сказал.
Ты не ждёшь – далека весна, молода трава,
А под снегом – уснули нежные корешки.
Ну а ты повоюешь – ты здесь и сейчас жива,
Порычишь да рванёшь за линии и флажки.
Побежит, постучит, покатится в никуда,
Обязательно вынесет к верному маяку.
Только помни, они не спасение – поезда,
Не сдавайся любому незрелому
                                               яблоку.

АНТИУТОПИЯ

И как-то так на свете повелось, что правду режь, что говори: «Халва», не станет слаще, басенка права. Ну хошь – пекись о чистоте волос, когда почти что снята голова.
– Пересчитайтесь, хлюпики, раз-два.
У нас светло и чисто на плацу. Начищены кривые зеркала, и даже негры мыты добела. А если их и били по лицу, так это ж для острастки, не со зла.
– Курсанты, стройся! Радуйсь! Тра-ла-ла!
Пятнадцатый решился на побег, повесился сто пятый, идиот. Статистика. Что наш старшой не пьёт – так это по уставу не для всех. А он ещё флорист и полиглот.
– Мы все – как все. Единство – наш оплот.
Ложится снег – положена зима. Пиши стихи, пиши стихи и прячь. Придёт декабрь – прекрасен и незряч, укроет мостовые и дома, порвёт ошмётки телепередач.
Ужесточат безвизовый режим,
А мы с тобой – увидишь – убежим.
И если есть какое-то «куда»,
То «как» – такая, знаешь, ерунда.
И мы начнём сначала и вдвоём,
И там, вдали, в безвременье…
– ПОДЪЁМ!!

НЕПОДВИЖНОСТЬ

В свой черёд отпоёт рассветное, отгорит, в свой черёд наступают тишь, духота и стынь. Так бывает, знаешь – кого-то зовёт Мадрид, а кого-то Земля Святая ещё томит, а кому – остаётся море, возьми да схлынь. Вот сидишь ты такой растерянный да один, и все мимо да мимо тропы, да реки вспять. Ни кита для тебя не выгонят из глубин, ни один по тебе не выстрелит карабин, да и камни лежат, не сдвинутся ни на пядь. И подумаешь – скука – Арктика да Китай. И как жилы без тела – длинные поезда. Вроде ветра сегодня нету, а пыль глотай. И сиди, проклинай судьбу, ништяки считай.

Потому что тебе не хочется никуда.

МИР НАИЗНАНКУ

Не зевай. Это ложный манит тебя уют. Тени – ложные, в них запрятан девятый вал. А когда и каким калибром тебя убьют – это просто головоломка, чтоб не зевал. Погляди – благодать какая, а ты не рад. Вон со скрипом встает над Тибром десятый Рим. Разгадай ещё пару сотен таких шарад, а тогда мы, наверно, снова поговорим.
Тут постреливают немного. С утра до двух. А потом хоть иди в кабак, хоть портки стирай. Погоди. За неделю станешь и слеп, и глух, а пока что ещё по дури не помирай. Рожу проще. Вот что получится – три да три? Слишком яркие ягоды для красоты гноят. Да и на солнышко треугольное – не смотри. У него в середине, каркают, термояд.

СТРАШНАЯ ОСТРОВНАЯ СКАЗКА

Не зальёшь это горе потом, а сопьёшься – скорей,
Ты и так на полпенса купил, опьянел на соверен.
Так не надо сверять эти карты, в которых уверен,
И не спрашивай правды у старых своих словарей.
Кого-то сегодня к полуночи вздернут на рей.
Кому-то отбой – восхитительно сладок и мерен.
А ты их услышь – и немедля на век постарей.

А под жёлтым мостом леденеет, чернеет вода.
И в чернилах – ни бакена, ни огонька, ни причала.
Ты почуешь – дыхание чёрных глубин, но сначала –
Ты устанешь уже дожидаться своих никогдат.
И в сердце твоём созревают кристаллики льда,
Но в небе всё та же луна – ничего не пропало.
И ты ошалело не веришь, что завтра среда.

Настанет среда?
Никогда-никогда-никогда.
Найди в себе силы, сверни поскорей от реки.
И станут глаза твои тёмные так глубоки,
И кровь потеплеет и станет жива, как вода,
И вновь потечёт в твоих жилах, и ты потеки.
Уйди от реки, ах, не поздно, ступай от реки.
Живи, как живут паруса, клипера и порты.
А в реку твоё отражение канет – не ты.
Послушай, чего за медяк напевает слепой –
Хо-хэй, не заглядывай в реку, напейся и пой.

НЕ СМОТРИ

У былого правда одна – истлеть.
Чтобы горя не было – не смотри.
Как тебе лежится в твоей земле,
Где вокруг дороги да пустыри?
Как тебе лежится, сто лет, сто лет,
А потом и столько ещё по три?

Как тебе, прозрачно ли в янтаре,
Догревает солнышко до нутра?
Как тебе, не греть, на свету гореть,
И не знать ни худа и ни добра?
Умирает золото в ноябре,
Никому от холода не удрать.

И приходит ночь, и уйдет она.
И распахнут в небо холодный взгляд.
Тут такие глупые времена,
Что они бестрепетных тоже злят.
Не уснула. Вижу. Не тронь окна.
Это только яблони. Только сад.

МРАЧНЕЕ НЕКУДА ПЕСЕНКА

Накрывает это тебя с головой,
И полежи у межи.
Что ты думал – ты будешь вечно живой,
Но кто тебе сказал, что ты жив?
Что ты всё ещё жив?
Ты говорил с камнями и сон-травой,
Что скажешь мраку и лжи?

А они подходят при фонарях,
Они становятся в круг.
Среди них нету гадалок и прях,
Но их шаг весом и упруг.
Кому ты, друже, не друг?
Девятый вал холодного ноября
Не вырвет пряжу из рук.

Пряже так – не ветер, но острый нож,
Ой пряже белого льна.
Ты – сквозняк и дрожь, ты потом поймёшь,
Почему тебе не до сна.
Просил? А это цена.
Это серый город твой на тебя похож,
Но между вами – стена.

Как вода вливается в чёрный чан,
Вот так и время твоё.
И то ли соседи к тебе стучат,
То ли ветер спать не даёт,
Он так и воет, ой-ё.
Так не впускай же ни судей, ни палача,
Бори тоску и гнильё.

И если даже после на всём черта,
А после неё темнота,
Сделай так, чтобы песенка была начата,
Чтоб не упустить ни черта.
И пускай подмигнет тебе пустота –
Не смей оставить поста…

URBAN

Вот и шкура сменяется, и броня,
Возрастает октановое число.
Постарайся теперь поскорей понять:
Ничего в этих случаях не хранят,
Ничего для памяти, все на слом,
И добро, и зло.

Невозможно твёрже, нельзя ровней,
Чем стоят подошвы твоих сапог.
И зима приходит, и что-то в ней –
То ли тени злы, то ли нет теней,
То ли белый рок, то ли чёрный смог,
Ничего не впрок.

И щиты работают на износ
И металл блестит, и дымы-дымы.
И ещё чуть-чуть – ни ветров, ни роз.
Так что гибель – мягкий тебе прогноз,
Оступись – и будешь таким, как мы.
Ничего не смыть.

Так иди на север, иди на юг,
Никаких дорог не желай врагу.
Со своими встретишься на краю.
Там своих по ярости узнают.
Но дорога тёмная. Карты лгут.
Нарисуй свою.