Понедельник, 01 сентября 2014 00:00
Оцените материал
(0 голосов)

АЛЁНА ЩЕРБАКОВА


ВНЕЗАПНЫЙ ДОЖДЬ НАД МОСТОМ

Когда лицо твоё
я вижу глазом Пустоты,
Твое лицо – моё;
И между «видеть» и «любить»
нет ни малейшего зазора.
Kolin Oliver

***

Гильотина двери с утра,
Выходя – выходи
В лиловатых вещей экран,
Будто один.
За гравюру горы, двора
Посередине.

Говоришь, ветка сакуры неотвратимей
Каллиграфии самурая


ГОСПОДИН МАТУС

И хотелось там находиться, Джон,
Где рассвет ссекает сквозным ножом
Знак вопроса – и в пустоту прыжок
Совершён.

Оттолкнувшись от края вторых дверей,
Тень орла над плато в висок втерев,
Подтвердив глазами его всех рек
Шёлк.

Вот и он в путевых тетрадях века
Пишет больше, чем запись ведёт рука
В мире щедром, как азиатский кайф,
К переменам.

Только слух тумраном зальёт – и вдруг
Драгоценные реки внутри, вокруг,
А мы тут – в гостях, не сомкнув и рук,
Там – проснулись одновременно.


OZ

Поутру мостами наших эпистолярных
Cнег с континента на эллинги по выкройке Ямамото,
В складках стекольных, твердеющих городами
За сходство с печатным шрифтом, его ремонтом.

Окно, перекресток Оккама и камня в дне
Недели, традиционно назначенном миру для отдыха.
Сон, прорывающийся из сна, где нас нет,
Изнуряющий кнехты перемещеньем лодок.

Ома густой коридор выводит к прибою,
От расстояния у значения нет лекарства,
С точки зренья полярников в маятнике пробоина,
Планетарный ветер играет тему прощания с Зороастром.
Облако утесняется яблоком в чужеродном приборе,
В воздухе, затапливающем маки, костры и царства.


СФИНКСОВ СОН

Травам – ткать серебро.
Царства дарить – смелым.
Мне Попутчик сказал, кровь –
Странное дело.

Самум искать попутчику
В поле. На пять сторон
Камень - меч - лист - луч -
Ворон?

Миф о добыче огня,
Символов связка стальная,
След это смерть коня,
Паллиатив данайский,

Полцарства, отрезок, точь,
На перевале эха,
Театра текста почта
В огненной пастве века.

Звук на ходу песку менять,
Усиливать – зеркалам.
Проводник, промолчи меня,
Нет ни добра, ни зла.

Мало ли чем не шутит
Разъединенный глаз –
Перекладные шурфы,
Почвы двудонный пласт.

Вот и параду скроен
Бережно к темени нимб,
Помня по слепку роли,
Как тот иероним.

Ключ проводник получит,
В Силы дверь постучит.
Мне твердил Сирокко, я лучник,
Шаги – Тишине учить.

Скор и о зренье ольмека,
В зеркале Сфинкса ответ –
Он продолжает их всех,
Они его нет.


АЧАРЬЯ

Луны дорогой объектив с хорошей выдержкой,
Чего не скажешь о странниках и о призраках,
Труппе комедиантов на тени верёвки выжатой
И о прочих видах со склонностью к месмеризму.

Они веруют, что все живы, Мидия,
Потому продолжай доверять изнанке.
Друг берет за руку – и «теряешь сознанье»,
Как в третьем чувствительном веке в Тавриде.

Вот все иллюзии о взятии контуров,
Что в дадаистах, что в нововерах,
И в реквизите гримёров одни котурны,
Волки не сыты, овцы играют скверно.

Отрадно вполне, иллюзия тонкого опыта,
Надежней сложных людей, агиток содома.
Учитель берёт глаза – и исчезают все копии,
Дальнейшее происходит красиво и долго.

Они думают, что мы джины, Мидия,
Музыка развращает ум ещё до вступления,
При возвращении инструмента и исполнителя
В племени ценятся скромные святые хворост или поленья.


МЕЖГАЛАКТИЧЕСКИЕ ЭЛЕГИИ

И расстояния присутствие довершают,
знаю, что слышишь и мой, крошащийся
за архипелагом
край папиросной почтовой птицы
в крюшонном кармане гостиницы,
где слух заволакивает
стен металлический гул,
где вместо кальяна затягиваешься на берегу
элегиями, и в клинописи по сердцу есть благо.

Из этой выходишь неровно, толчками,
как из воды моря,
даже если волны
в твоей комнате по рёбра,
и от этого в доме поднимаются занавески и камни,
зодчество помнит – свет для Кали
падает дробью.
Контуртвойпроступаетвпроёмедвери
так, что хочется повторить
это не только тушью, как минимум раза три –
шагом, дыханием, чтеньем подробным.

Из этой выходишь – как из-под стражи собственных молний,
приглашеньем к спонтанному новоязу,
степень предметов, зависших, растаивающих в зоне моры,
и не то, что открыткой, или там сказкой,
окна снаружи – электрические моллюски.
в наших, иных –
у л и ц  п л е т и,
каллиграфией тибетских отметин
и в с ё о с т у ж а ю щ и й  с н е г
ивсёостужающийснег


ЛОТОС

ещё не завершённые полотна
предлунного дымящегося круга,
раствора молока с бенгальским чаем
с серебряным в нём поворотом сна,
и профиль, проступающий за фреской.

вторых огня и ветра вдох синхронный,
как между изумленьем и желаньем,
проектора тревожащего плеск
открытием, что некуда вернуться,
ни в поселения, чьи имена как жажда,
ни к тучам, давшим очертанья мысу
за улочками шириной в копьё.

как явно нас меняют эти карты.
льдам ничего не остается, кроме –
смотреть, как неизбежность этой встречи
возводит в нас пороги Атлантид.

По телу руны движутся рисунком,
когда мой голос узнают те солнца,
здесь всё не даст нам не узнать друг друга,
ничея, заклинанья отпустив.

Прочитано 3697 раз

Оставить комментарий

Убедитесь, что вы вводите (*) необходимую информацию, где нужно
HTML-коды запрещены



Top.Mail.Ru