ВЛАДИМИР ШЕМШУЧЕНКО

КАПЕЛЬКИ ВАСИЛЬКОВ

***

Ветер замёл под ковёр облетевшей листвы
Милые глупости и разговоры о лете.
Перелиставший Сервантеса северный ветер
Жестью на крыше грохочет… Ах, если бы вы
Или другой кто-нибудь на весёлой планете
Вместе со мной расплескал по страницам печаль.
Впрочем, о чём я? Никто за меня не в ответе –
Сею любовь – собираю дамасскую сталь.
Некто однажды сказал мне: «Иди, дождь с тобою…»
(Был он, признаюсь, смешон и довольно нелеп).
Даже писал мне невнятное что-то из Трои
И, наконец, замолчал, потому что ослеп.
Чёртово время! Бегу, как собака по следу,
За показавшими гонор и прыть в человечьих бегах.
Если сегодня же ночью я Трою спасать не уеду,
То на рассвете в «испанских» проснусь сапогах.

***

Вместо бессильных слов
В самом, самом начале –
Капельки васильков,
искорки иван-чая.
Ну и ещё – река.
А на реке – светает…
Это издалека,
Это растёт, нарастает.
Это – ещё не звук.
Это – из сердцевины.
Это небесный паук
Звёздной наткал паутины.
Это корова-луна
Тучу поддела рогами.
Это кричит тишина,
Смятая сапогами.
Это – здесь и сейчас! –
Заговорить стихами.
Это – последний шанс
Не превратиться в камень.

***

Художник поставит мольберт
И краски разложит, и кисти,
А я – двадцать пять сигарет –
И с ветки сорвавшийся листик.
Мы будем сидеть vis-a-vis,
Пока не опустится темень
И ради надмирной любви
Пространство раздвинем и время.
Мы будем глядеть в никуда
И думать о чём-то неважном:
Сквозь нас проплывут господа
В пролётках и экипажах –
Улыбки сиятельных дам,
Смешки, шепотки одобренья,
Последним проедет жандарм,
Обдав нас потоком презренья.
А ночью в дрянном кабаке,
Где слухи роятся, как мухи,
Он – в красках, я – в рваной строке
Хлебнём модернистской сивухи,
Забудем, что есть тормоза,
Сдавая на зрелость экзамен,
И многое сможем сказать
Незрячими злыми глазами.
И к нам из забытых времён,
Из морока рвани и пьяни
Подсядут: художник Вийон
И первый поэт Модильяни…

***

Светилась яблоня в саду
За три минуты до рассвета.
В тени ракит купало лето
Кувшинки жёлтые в пруду.

Играла рыба в глубине
На перламутровой свирели,
И камыши о вечном пели,
И подпевать хотелось мне.

Звенел комарик у виска
О чём-то бесконечно важном,
И так бывало не однажды,
И те же плыли облака…

Упало яблоко – пора –
И ветка, охнув, распрямилась…
И, торжествуя, жизнь продлилась
За три минуты до утра.

***

Черёмуховый обморок. Безумье соловья.
Подслеповатый дождь, крадущийся по крыше…
Скучают во дворе верёвки для белья,
И во дворе земля волнуется и дышит.

На цыпочках рассвет по лужам пробежал
И в спешке обронил роскошный куст сирени…
Он долго на ветру качался и дрожал,
Роняя на траву причудливые тени.

Откуда ни возьмись нагрянули скворцы,
Снуют туда-сюда… И важные такие…
И тотчас воробьи – на что уж храбрецы! –
Расстроили свои порядки боевые.

И, кажется, что зла на свете вовсе нет,
Зато добра вокруг – невыпитое море:
И от костра дымок, и яблоневый цвет,
И соло василька в большом цветочном хоре!

***

Бросил в угол и ложку, и кружку,
И когда это не помогло –
На чердак зашвырнул я подушку,
Что твоё сохранила тепло.

Не ударился в глупую пьянку,
Не рыдал в тусклом свете луны,
А принёс из подвала стремянку,
Чтобы снять твою тень со стены.