ТАТЬЯНА ОРБАТОВА

ГОЛУБКА ЛУНЫ НЕЗАМЕТНА НА ТОМ БЕРЕГУ

ЕЩЁ

Строка не задалась с утра.
Гонец предзимний иль сатрап –
холодный ветер бился в окна.
Катился осени кувшин
по кромке дня, и беззаботно
пинал его воздушный джин.
Но паутины сонной нить
ещё держала бабье лето,
ещё душа была согрета,
ещё хотелось осенить
крестом – восходы и закаты,
и каждого, чей мир распят,
спешащих вырасти ребят
и пламень слова языкатый…

МАЛЕНЬКИЙ АНГЕЛ СМЕЯЛСЯ

Ночью на Землю сыпался пепел крестов,
мир утопал в нём – до памяти первого хлеба.
Сны говорили:
«снег чудотворен – Христов»,
и… оставались в границах святого вертепа.
Далее – тьма – выпивала густое вино,
или глотала жемчужины – горькие слёзы.
Неба бутыль не пустела, на тёмное дно
дни уходили, и дым недописанной прозы
молча стелился, побуквенно – в зоне кладбищ,
рядом с гвоздиками, вечность свою сочиняя…
Ветер крещенский был светел и праведно нищ,
словно ему открывалась страница иная.
Утром на зеркале моря виднелись следы –
чаячий крик или зябкое зимнее слово.
Маленький ангел смеялся:
«так много воды!»,
маленький ангел смеялся и видел большого…

ФАНТАЗИЯ

Все спят ещё –
все стены, крыши, окна.
Баюкает бессонницу мою
безмолвный призрак – время.
Снов полотна –
фантазия рисует и жнивью
молитвенную формулу рассвета
без плена зёрен дарит, а в горсти –
их мыслей отзвук
«…жизнью прорасти»…
И пчёлка воли
в день летит – январский,
медовым светом – утренним – полна.
К ней тянет руку время,
и по-царски
уходит вслед за нею тишина…

НЕ СМОТРЮ

Не смотрю я ни вдаль, ни вокруг,
ни на звёзды, ни в зеркало.
Осень – самый бессонный мой друг,
говорю: до утра не померкла бы.
Говорю…
Отглаголило яркое лето,
вновь – не поздняя осень –
зимним ветром пока не отпета,
золотится, ещё плодоносит.
Только ночью простынная степь
холодна, но землица – невинна.
Ей – не выть-сиротеть,
ей – не жилы тянуть,
к ней – не грех – в сердцевину.

ДОЖДЬ

Был долгий дождь.
Водой земного дня
стекали буквы в книгу о печали.
В ней колыбель без отдыха качали
пустые сны,
в ней красная луна
светила в окна.
Пели половицы,
глядели тени чёрные на спицы –
на крепкой нити сонная душа
стихи читала –
холодно, безвольно.
Ночь растянулась на мехах собольих,
в мечты играя,
клятва – на века
быть верной дню –
её каприз и выбор.
Но день её
родился, жил и выбыл…

Стекали змейки водные в пробел,
шёл дождь весенний,
словно по канату,
и многоточием по циферблату
день воскресал,
но сонная душа –
из вязанного временем колодца
стихи читала о канатоходцах.

ЛУННИЦА

Плывут птичьи гнёзда
в обитель отживших птенцов,
тускнеет огонь изумрудный
в высоких причёсках деревьев,
и шарик воздушный
с почти человечьим лицом
из августа в Лету стремится
дорожкой из облачных перьев.
Голубка луны незаметна
на том берегу,
голубка луны и креста –
ищет звёздные гвозди на крыше…
А в мире живых
летний бриз чьи-то грёзы колышет,
и девушка ищет
упавшую в море серьгу…

МНЕ СЛЫШАЛОСЬ

…Наутро выпал снег. Зима, январь.
Но в памяти –
заоблачный тропарь.
Песчинки света падали на руки –
так радостно, светло и без затей.
И не было дано иных путей –
лишь в тёплые ладони…
Вились звуки,
как хлопья невесомые
почти…
Зима, январь.
Мне слышалось: прочти…
И я читала – снег или следы.
Деревья обнажённые белели
от холода,
но в светлой акварели
их души просыпались иль мечты.
Слова слетались –
в памяти – на звук
из тёмной ночи или книги смерти.
Сугробы множились,
но слышалось мне: верьте…
и строки замыкали новый круг.
Мела метель.
Кто мыкался – с Судьбой
играл в снежки,
кто выбыл – тот забылся.

…В ладонях тёплых – вечер серебрился,
и сын дышал под снежной скорлупой.

И НАДО БЫЛО…

И надо было от всего устать –
быть преданной, терять, спешить куда-то.
Крутым был спуск, по-бабьи языкатым –
словесный звон, не вписанный в тетрадь.
Мечты ходили строем, с ними – жизнь –
то в небе увязала, то в асфальте.
Мне встречи назначали и пенальти,
мне верили, просили: побожись.

И надо было солнечным дождём
дышать бездумно – родинкам во славу,
найти слова медузам и купавам,
шептать вослед закату: всё путём.
Ушедший день болел исподтишка,
сроднясь в моей душе с небесной твердью,
и чьё-то детство, спиленное смертью,
во мне росло подобьем двойника.

Спешили тени в сумерки зеркал,
в чернёный воздух старой амальгамы,
а девочка разучивала гаммы,
и белый цвет с акаций облетал.
Но сколько их – фантомов на крови –
в меня вросло из дней-тысячелетий…
Какие боги за их сны в ответе
и чей глагол зовёт: осуществи..?