ДИАНА ФЕДОРОВИЧ
Тирасполь

ВДОЛЬ ПОЗВОНОЧНИКА

ВИННАЯ ВИНА

Я вновь и снова виноват.
Мне нет прощенья. Есть прощанье.
Вгрызаюсь в кислый виноград,
Как Ева – в яблоко познанья.
По венам медный сок течёт,
Он как слова. А я как повесть.
И мёд из виноградин пьёт
Оса, похожая на совесть.
Запретный плод и чувств союз –
И ос кормить теперь уж нечем.
У мёда нынче горький вкус.
Я пью вино с виной весь вечер.

ПЕСНЯ-СУХОЦВЕТ

Вдоль позвоночника вьётся и стелется
Песен тугая лоза.
Мне не поётся и в Бога не верится,
Я доверяюсь глазам.
Сердце опутано тесными путами –
Скукой, как мир, молодой.
Песни засохли. Засохли, как будто мы
Их не полили водой.
Песни, цветущие вдоль позвоночника,
Пахли корицей, вином…
Струны порвались. В глубинах источника
Сухо, как в горле моём.
Может, когда-нибудь, тёмными сутками,
В Бога поверю опять.
Новые струны под пальцами чуткими
Вспомнят, как надо играть.
Вдоль позвоночника снова застелется
Светлый, оживший сонет.
И расцветёт, хоть мне в это не верится,
Песня моя сухоцвет.

ЗВОНАРЬ

Многоэтажки и тёмные окна.
Сумрак рассветный. Погасший фонарь.
В небе гремит что-то гневно и скорбно –
Это бьёт в колокол страшный звонарь.
Он, колченогий, горбатый, безумный,
Бьёт, разбивает небесный металл.
Весь небосвод, что дождливо-безлунный –
Весь небосвод этой ночью рыдал.
Яркость витражная блеск потеряла,
Мир стал до боли, до ужаса сер.
И отражаются в стеклах оскалы
Злобных горгулий и мрачных химер.
Утром проснусь, выпью кофе остывший,
В окна смотрю с кривизной на губах.
Многоэтажек холодные крыши
Будто исчезли в густых облаках.
Не удивляюсь. Подумаешь, небыль,
В наших краях не алеет заря.
Знаю, что скоро обрушится небо
Под колокольный триумф звонаря.

Я НЕ БУДУ БОЛЬШЕ МОЛОДЫМ

Вспоминай серебряные строки,
Вспоминай есенинский мотив.
Нас с тобою позабыли боги,
Про других совсем не позабыв.

Год летит. За ним второй, и третий,
Кто простит нам счастье и грехи?
Мы с тобой давно уже не дети –
Мы читаем грустные стихи.

И серьёзен я необычайно,
Зря богам кричали золотым…
Я скажу тебе такую тайну:
Я не буду больше молодым.

КАМНИ НЕ ПЛАЧУТ

Хоть время, хоть пламень –
Но камни не плачут.
Я верю, ты камень –
Никак не иначе.
Ты камень, лежащий
В пыли, под ракитой.
Ты камень – уставший
И всеми забытый.
Где дремлют гадюки,
Лежишь молчаливо.
Возьму тебя в руки,
Под небом дождливым.
Ты тёмен и мрачен,
Царапаешь кожу.
Но камни не плачут,
А значит, я тоже.
Затянутся раны,
Росою омыты.
За мною – туманы
И сон ядовитый.
За мною – дожди
И подлунные зори.
А там, впереди,
Только небо и море.
Сквозь время и пламень
Увы, все больнее
Нести тебя, камень –
Но плакать не смею.
Ведь камни не плачут.
И в почве могильной
Не плачут. А значит,
И я буду сильной.

ЧЁРНЫЕ ЯГОДЫ

Чёрные ягоды, ягоды зимние
С осени прячутся в цепких шипах.
В дальнем овраге да там, под осиною…
Горек их яд на губах.

Чёрные ягоды, ягоды твёрдые,
Птица их сонную гроздь не клюет:
То ли от вкуса становятся мёртвыми,
То ли противен плод…

Чёрные ягоды, ягоды тёмные,
Грозди вздыхают ветрам в унисон.
Бусины смерти обмануты дрёмою.
Не потревожь их сон.

ЗА ТОБОЙ

В наши двери стучит престарелая осень,
Ты вздыхаешь и смотришь в окно.
За стеклом – ароматы полыни и сосен,
За стеклом непривычно темно.

В эту осень сгорят все цветущие чувства,
Будет жарким каминный огонь…
На туман голубой смотришь тихо и грустно,
И к стеклу прижимаешь ладонь.

Ах, зачем тебе дождь?! И леса, и брусника,
И забытая богом тропа?!
Я сказала, что осень любить – это дико,
Ты сказал, что я просто глупа.

Без раздумий нырнёшь в запах ливня и сосен,
И в холодный туман голубой.
Если вдруг ты уйдёшь в эту странную осень,
Я вздохну
И пойду за тобой.