Александр Семыкин

НЕМО

У щербатого зеркала тусклы глаза,
В бороде седина, голос слабый: Я – Немо…
Я пришёл, чтобы дать умирающий залп
Одиноких торпед и отчалить на небо.

Наутилус ржавеет – мой верный ковчег,
Все давно полегли мои братья сипаи.
Жернова революции ласковы, Че?
Че молчит. И на камбузе чайник вскипает…

МОЛЧАНИЕ

Молчание – тень потаённого чувства…
Я птицей безмолвной в ночи прилечу к вам,
И крылья сложив, примощусь в изголовье,
Чтоб в час, когда сны ваши мчатся в галопе,
В них ловко впорхнуть в промежуточек малый –
Склевать подчистую печали, кошмары,
И выстроить там же дворец вам из перьев,
В котором бы все веселились и пели,
И где бы гостям были солнечно рады,
И прямо с порога сажали их рядом,
И досыта нежно кормили любовью,
Не крохи кроша, а почти на убой, и…
Пусть видом дворец – не дворец, а лачуга,
В нём спрячу для вас то, о чём промолчу я…

 
СЛЯКОТЬ

Тошно улицам жить. Настроение: слякоть…
Ночь струит рыбий жир – жалкий повод не плакать,
Прикусивши язык /зуб бордюра в асфальте/.
Блеск луны – жёлтый цинк, вой судьбы о нефарте.

Лужи слёз на щеках отражения множат –
Сны о прошлых веках, и о будущих тоже.
Память – каверзный дар: в этих снах, пьян и шумен,
Старый дворник-чудак. Он полгода как умер…

 
РЫБКА ЗОЛОТАЯ

Рыбка золотая, ты жива ли?
Снова снов обыден водоём…
В море неисполненных желаний
Каждое четвёртое – моё.

Здесь не зреет сладкой манной небо,
Не скрипит фортуна колесом,
И несёт сомнений тяжкий невод
Водоросли, камни да песок.

Вот бы всё фантазией украсить,
Наплести иллюзий кружева,
Может, приплывет какой карасик:
– Ну чего там надобно, желай…

 
ТРОТИЛ

Шахидка ты, а я – тротил,
Запрятанный в нательный пояс.
Ты ждёшь последний в жизни поезд,
И этот шаг необратим.

Мне безразлична чья-то месть…
Мне незнакомо слово «жалость»…
Но сдетонирую, пожалуй,
Пока ещё безлюдно здесь…

 
КРИПТОГРАММЫ ОСЕННИХ МИФОВ

Криптограммы осенних мифов
на обрывках лоскутных снов –
крючковатее клюва грифа
зашифрованное письмо.

Я обучен читать меж строчек,
но боюсь, этот пазл сложив,
ощутить гильотинный росчерк:
в острых струях дождя – ножи!

Словно путь, что был кем-то пройден
от нуля по последний вздох,
отражается смерть в природе
гулким эхом былых эпох.

Что же это, скажи: проклятье,
а быть может желанный дар –
знать, как рьяно кромсает платье
пламя листьев под Жанной д’Арк?

Удушающий шарф тумана
льётся дёгтем на царский мёд:
императора власть не манит,
да и сам бедный Павел мёртв.

Звуки выстрелов длят раскаты
в песнях грома, а Джон – молчком.
И кровит небосклон закатом
в круглых стёклах его очков…

УГОЛ

Найти себя не в том углу
По всем канонам здешним вредно…
Но зеркала поманят вглубь,
Секундной стрелкой пустит время
По отражению круги –
Как будто эта зыбь меня ест.
Мне б оставаться тем, другим,
Но я меняюсь, я меняюсь
Не в лучшую из всех сторон
Стаканом налитого света –
Его губами только тронь,
Чтоб стать бутоном розы ветра,
Раскрыть, рассыпать лепестки,
Отбросить камешки с души на
Все те зыбучие пески,
Что заглушали и душили,
И отразиться на себе
По траектории не круглой:
Неизменившийся субъект,
И во главе всё тот же угол…

1910

И мнился графу не перрон
в полях губернии рязанской,
где перечёркнутым пером
конец дороги оказался.

Мерещился полёт к мирам,
словам, невиданным по силе,
как будто он не умирал,
а просто к Богу попросили

зайти на несколько минут,
но задержаться там на вечность,
а хочешь, млечный путь минуй
под брызги звёзд в лицо навстречу.

Роняй прощальный взгляд назад,
туда, где улочкам московским
глядит в раскосые глаза
юнец какой-то Маяковский:

чуть пьян от снов «я все могу!»,
печатен шаг – спешит на смену…

И пароходик Современность
невольно клонит к маяку.

РЕВУЩИЕ СОРОКОВЫЕ

пошиты паруса из штор
а мачты кажутся кривыми
но я бросаюсь в этот шторм
в ревущие сороковые
где не виднеется ни зги
и так легко принять на ощупь
волны волнующий изгиб
за лезвие старухи тощей
ну хоть бы капельку огня
хоть уголёк что еле тлеет
но даже свет внутри меня
не делает мой путь светлее
а впрочем прочь лети тоска
тай в небе сумасбродной чайкой
я в шторме сам себя искал
и потому здесь не случайно
ведь нет вкуснее этих брызг
и пусть штурвал к чертям изломан
кричу бегущим крысам брысь
и затыкаю течи словом

 
МНЕ СНИЛСЯ СНЕГ

Мне снился снег бессонными ночами,
он в небо шёл поверх людских голов,
и светлый лик снежинок был печален –
их будто что-то к страшному вело.
За долгим шлейфом странников летучих
буранный ветер гнал своих коней,
белёсый рой терялся в чёрной туче,
и мне казалось, им пришёл конец…
В костре рассвета брезжило начало
под шёпот «всё тревожное сожги»:
как крохотного, сны меня качали
и в них играли ангелы в снежки.

 
ВЕРДИКТ

В доме престарелых по ночам
Трескались кривые зеркала –
Возраст, что безмерно докучал,
Сном дробился в россыпи стекла:
Ни морщин, ни болей, ни седин,
Не старушка – девочке лет пять,
В сердце колокольчик динь-динь-динь:
– Мама, я во двор иду гулять!
Дедушка не дедушка – внучок,
Сероглазый славный карапуз
Бегает за солнечным лучом.
Луч – неуловимый, ну и пусть,
Это ведь не повод загрустить,
Если вечность жизни впереди…

Утро, склеив битые куски,
В зеркала вернёт кривой вердикт.

 
УСТАЛЫЕ БОГИ

Когда
сил не хватит на то, чтоб взлететь,
и станет вкус жизни не сочен,
усталые боги сыграют в детей
в одной из дворовых песочниц.

И если
ты взглянешь на них из окна,
жалея о том, что не с ними,
то маленький бог позовет:
– топай к нам,
и нимбик панамочный снимет…

МЯЧИКИ СТРАНЫ ЗЕМЛЯНИК

По истёртой ладони Земли
Я качусь, словно выцветший мячик,
Тот, что сам я и пнул – милый мальчик
Из далёкой страны земляник.

Это вам только кажется, я –
неприметный, задумчивый, тихий…
Но когда-то пиратами лихо
верховодил с кормы корабля.

Это только мне чудится, что
Я серьёзен, солиден, заслужен…
Но во сне вновь гоняю по лужам,
Затевая всамделишный шторм.

Как реальность безмерно скучна…
Я прошу, хоть в мечтах, понарошку,
Помани меня полным лукошком,
Земляничного детства страна!

– Папа, папа, пойдём погулять
В зоопарк, просто парк или к морю!
Я иду, ни секунды не споря…
И два мячика катит Земля…

ВРЕМЯ ОДУВАНЧИКОВ

Свято время одуванчиков
с терпким привкусом во рту,
сотни раз внушало мальчикам
разбегаться, словно ртуть.
И грозили указательным
следом полчища мамаш,
но летели по касательной –
мимо цели залпом мажь!
Никаких «уймись, прошу тебя»,
безнадёжно запирать:
вальс пушистых парашютиков –
к небу тянется спираль,
по которой, как по лесенке,
ввысь метнуться и пропасть…
Нет нужней и бесполезнее,
чем влекущая тропа
в то несбыточно-заманчиво
детство сверху разглядеть.
Там вином из одуванчиков
весь пропитан летний день…

 
ОСКОЛОЧНОЕ

Мне в этот раз опять везло:
Огнём плевали цитадели
Свинцовые осколки слов,
Но ни единым не задели.
Кипящей ругани смола
Лилась с высоких стен и башен,
И ширилась куча-мала
Под этот чёрный дождь попавших.
Они тоской заражены,
В сердцах их ненависть и ярость –
Сегодня праздник у войны,
Я слышал, как она смеялась.
Но я дойду, свой страх скрутив,
И донесу бесценным грузом
Цветок молчания в груди
О скорбном, тягостном и грустном.
И погашу бикфордов шнур
В себе самом, пусть эта малость
Не даст войне плодить войну,
Смеясь в лицо, не унимаясь…

 
СИНДРОМ

На декабреющем полете
к зиме в бесснежные глаза
мне маловат масштаб полотен –
я выпадаю вечно за

границы зла, добра и смысла:
несет зима пустым ведром
на шаткой дужке коромысла
предденьрожденческий синдром…

ВРАЩЕНИЕ

Плевать бы на вращение Земли,
Но, в грудь насквозь входящей ржавой осью,
Скрипит во мне предчувствие зимы,
Спонтанно проецируясь на осень.

Фильтрует поворотом белый шум:
Тревожное створожено стихами,
Которых я за год не напишу,
Но чей прозрачный пульс не затухаем.

Казалось бы, вращается и что ж,
Кардиограмму вяжет нервной спицей,
Но эту ось попробуй, уничтожь –
И мой волчок не сможет возвратиться.

 
СЛОВАРЬ БЕССОННИЦЫ

Читать потрёпанный словарь,
пытаясь скрыться от бессонницы…
Тебя б в ключицы целовать,
так нет же, тянет вечно ссориться.

Сто тысяч раз насквозь пройдя,
изрешетить любовь, как свёрлами,
чтоб после в капельках дождя
мир отражался перевёрнуто.

И всё, что нравилось в тебе,
признать гримасой сумасшествия,
и в памяти табличку «Бред»
подвесить памяткой вошедшему

о том, как тщетно возвращать…
о том, как глупо возвращение…
И ждать, что где-то к букве «Щ»
Морфей дарует нам прощение…

 
СНЫ СОВЁНКА

Не звени сосулькой звонко –
Зимней ночи сон летуч:
Спит созвездие совёнка
На перине снежных туч.

Нелегко на небе совам –
Напорхаешься за день…
Сны совёнка невесомы,
Только б месяц не задеть.

 
ПРЕЖДЕ ЧЕМ...

Прежде чем уйти и кануть,
растеряться,
растерять, –
сохранись в зиме на память,
как в кусочке янтаря.

Лет так сто
шмыгнёт в окошко,
ты воскреснешь,
отогрет
в детской маленькой
ладошке.

Ты проклюнешься на свет
и протянешь к солнцу листья,
и расправишь стебелёк.

И в природе,
вдруг,
осмыслишь
всё Величество Её.