В одесской Кирхе прошла презентация новой, восьмой по счёту книги стихотворений одесского поэта Ильи Рейдермана «Молчание Иова».

21 ноября, за несколько дней до очередного дня рождения одесский поэт, член Одесской областной организации Конгресса литераторов Украины (Южнорусский Союз Писателей) Илья Рейдерман провёл необычную презентацию своей очередной, уже восьмой по счёту книги стихов «Молчание Иова». Она состоялась в известной всем одесситам Кирхе: играл орган (за органом была Вероника Струк), поэт читал стихи. Это первый опыт такого рода, вероятно – за ним последуют и другие. Зал был полон. Бах, Пахельбель, Альбинони – как с такого рода музыкой сочетается поэзия, написанная современным автором? Способен ли он взять такую «высокую ноту»? Сегодня многие поэты норовят ёрничать, всё снижать, всячески избегая малейших проявлений пафоса. Илья Рейдерман – счастливое исключение. «Я не совпадаю с господствующей стилистикой времени, – говорит он, – но мне кажется, я угадываю, о чём тоскует время». Время тоскует о высоком. В своём вступительном слове поэт говорил, что человек живёт в двух пространствах, в двух мирах: ему нужен и «низкий» мир повседневности, и высокое пространство идеального – Храма, Поэзии, философской мысли. Но в «тьме низких истин» у сегодняшнего человека нет недостатка, а с высоким дело обстоит скверно.

Книга, представленная поэтом, была написана лет шесть тому назад, и долго ждала своего издания. В ней три раздела – «Память», «Библейские мотивы» и «Подражания псалмам». Она издана на средства автора символическим тиражом в 99 экземпляров. То ли у автора на большее количество экземпляров средств не хватило, то ли он считает, что больше и не нужно – и этот тираж не раскупят? И в самом деле – эти стихи, написанные «высоким слогом» – требовали от современного слушателя слишком многого: высокого градуса чувств и духовного напряжения, отвечающего нравственному максимализму автора. На вопрос, почему книга названа так, что его подвигло обратиться к этой тематике, автор ответил, что Иов многострадальный – самый любимый его библейский персонаж, что это и символ народа, к которому автор принадлежит, а в годы, когда писалась книга, в жизни самого автора наступила пора необратимых потерь. И совершенно неожиданно для себя автор заговорил библейским языком, и почувствовал, что все стихи рождались естественно, сами собой. Как будто и нет расстояния в три-четыре тысячи лет, и ветхозаветные персонажи хотят сказать сегодня о том, что им больно, что они страдают, что они живые.

Автор читал стихи, и в зале была такая напряжённая, сосредоточенная тишина, какая бывает только перед грозой в наэлектризованном воздухе. Это был воздух трагедии. Трагедию играл единственный актёр, он же и режиссёр, а за всеми библейскими персонажами угадывалась сама жизнь автора.

Стихотворение, завершающее книгу, таково:

«...то, что горит, то - настоящее»
Райнер Мария Рильке...

А Господь говорит: «Настоящее – то, что горит,
что способно сгорать, не оставив и горсточки пепла.
В мире много вещей, что как будто неплохи на вид.
Где в них искра моя? Разгорелась она ли? Окрепла?»

Сколько божьих созданий, что небо напрасно коптят.
Ну а самые лучшие – вспыхивают, как бумага.
И слова, что горят – прямо в синее небо летят,
прямо в небо летят, возвращаясь к источнику блага.
Ах, поэт, ты гори и свети, никого не виня,
ибо дар тебе дан, и вся жизнь – в оправдании дара.
Что же делать, коль дева, ненароком коснувшись огня,
вдруг отпрянет, не выдержав жара?
Ничего не поделать, терпи: это доля – не роль.
Чтобы не было существование пресно –
в море – соль, ну а в мире, увы, неизбежная боль
от ожога. Устроено так, и роптать – неуместно.
Настоящее – то, что горит? И сгораешь, горя?
Умираешь! Скажи, разве жизни не жалко столь краткой?
Но – не думать о смерти, бессмертие людям даря.
Быть бумагой, Господь, быть рабочей твоею тетрадкой…
Напиши – и сожги, и сожжённое – ввысь вознеси,
к небесам, и опять продиктуй, чтоб душа запылала.
Все слова – из огня. И чтоб нам их услышать вблизи –
даже жизни единственной, быстро сгорающей – мало.

Пресс-служба ЮРСП