АЛЕКСАНДР КАРПЕНКО

ИЗ ГЛУБИН ПРАПАМЯТИ
(Рада Полищук, Конец прошедшего времени. –
М., «Текст, 2019. – 413 с.)

Новая книга известной писательницы – своего рода «малое избранное». Её формат очень удобен для чтения. И на книжной полке, и в дороге такая книга будет чувствовать себя превосходно. Жизнь героев Рады Полищук эмоционально богата, полна сокровенных переживаний. Прозаик – это поэт, прорастающий в глубину своей жизни, человек, который может выхватить не только текущее мгновение («остановись, мгновенье, ты прекрасно!»), но и продлить его до ярких воспоминаний из прежней жизни. «Всё возникает из глубин прапамяти», – говорит об этом писательница. Жизнь человека – совокупность деталей, «светотеней прошлого». Таинственный зов прошлого, который подобно ливню в повести «Конец прошедшего времени» врывается в жизнь героев и меняет всё вокруг. Это «живое прошлое», по выражению Анри де Ренье. Рада Полищук предельно внимательна к своему внутреннему миру. Малейшие страхи или обиды ребёнка могут стать истоком тех или иных взрослых поступков. Писательница парадоксально сетует на утрату взрослыми младенческого языка, когда пришедший в мир человечек пытается произнести первые слова. Ей кажется, что в языке младенца есть своя «тайна». Не зря ведь говорят, что устами младенца глаголет истина. Расшифровка тайны – важное занятие для писательницы.

Подобно тому, как скульптор отсекает от глыбы мрамора всё ненужное, Рада Полищук выбрасывает из сюжета всё, что замедляет повествование. Её повести и рассказы сжимают пространство жизни, опуская за ненадобностью незначительное. Имя писательницы само по себе – стойкое жизнеутверждение. «Рада ли ты жизни? Рада! Конечно, рада!». Проза Рады Полищук, подобно музыке Баха, властно приковывает к себе внимание. Нельзя читать Раду и заниматься параллельно чем-то ещё. Писательница умеет выхватить из текущей жизни самое главное, поворотное, судьбоносное. Это и придаёт динамику её повествованию. Она создаёт пространство, наэлектризованное жизнью. «Конец прошедшего времени» звучит у неё как «конец прекрасной эпохи». Мне показалось, что слово «конец» в названии книги – провокационно. Всеми своими работами, которые вошли в новую книгу, автор утверждает: прошедшее время, в переносном, не лингвистическом смысле слова – бесконечно.

У Полищук – очень «авторская» проза. Много фактурных, рельефных воспоминаний. Наполненности не избытой жизнью в Раде так много, что фантазия кажется излишней. Её сполна замещает мистика. «Покойник появился на улице с дорожной сумкой на плече». Гоголь! А утончённая, изысканная стилистика служит автору контрапунктом глубинному драматизму бытия. Я не поленился и выписал некоторые цитаты. «Горе не вытекло, расплакалось внутри, затаилось, лишь в снах прорывается – лаем собак, жужжанием пчёл, нещадным зноем, воем сирены, визгом тормозов, далёким, едва слышным смехом, плеском воды, тяжким надрывным плачем и гробовой тишиной пробуждения за полминуты до будильника». «Смерть любопытству не помеха». «Будто ведро счастья выплеснулось на голову, омыло лицо, тело, душу, а и высохнуть не успело, как оказалось, – не было никакого счастья, просто ливень, обыкновенный осенний дождь, холодный, колючий». Даже если читателю не очень интересно то, что происходит, скажем, в закрытом «почтовом ящике», градус сопереживания героям захватывает и не отпускает. Эта проза внутренне многогранна – какой-то особой цельностью, выверенностью. Она одновременно и событийно невероятна, и правдива в деталях.

Все рассказы из новой книги по-своему интересны. Но именно в повести «Конец прошедшего времени» талант Рады Полищук проявляется, на мой взгляд, в полном своём блеске. Тенденциозности в описании характеров нет. Даже «плохие» персонажи, вроде Милой, играют у Полищук всеми красками радуги. Милая в «Прошедшем времени» – необыкновенно глубокий характер. Это безусловная удача писательницы. Повесть, в отличие от рассказа, позволяет широко, в развитии представить характер отдельно взятого человека. В концовке повести фактически происходит реабилитация отрицательного персонажа, «стервы» и примирение двух героинь после лет напряжения и вражды. Полищук показывает, что вражда у людей порой носит сугубо ситуационный характер. Ушла ситуация – уходит и сама вражда. «После ливня – чистота», как сказал поэт Семён Кирсанов.

Человек сам по себе не прост, сам по себе – ребус. Вот и разгадывает его в своих произведениях Рада. Как же много факторов влияет на судьбу человека! Жизнь у Рады Полищук – штука нелинейная и непредсказуемая. Интересная штука жизнь! Все окружающие так или иначе на неё влияют, часто неосознанно. Рада вдохновенно исследует мотивы поступков своих героев. Это трудно, поскольку человеческая душа – потёмки. Зато сколько поэзии в попытках познать человека! Особенность прозы Рады Полищук заключается в том, что её, как и поэзию, невозможно пересказать словами. Сюжеты часто носят внутренний и, я бы даже сказал, «невидимый» характер. Жизнь ветвится настолько причудливо, что любой сюжет неизбежно накладывается на подсюжеты и побочные линии развития. Рассказ – это такой универсальный литературный жанр, в котором участвуют как поэты, так и романисты. Поэты «пробуют» себя в прозе, начиная именно с рассказа. Для поэта лучше, чтобы героев у рассказа было немного. Так им проще «вживаться» в прозу. Романисту же, наоборот, хочется написать рассказ с множеством героев. Как это обычно и происходит в романах. Так вот, готов утверждать, что у Рады Полищук «романное» мышление. Невзирая на то, что начинала она как поэт. Порой Раде удаётся брать высокие ноты за гранью обычной нашей чувственности и сентиментальности. Это невозможно читать без слёз. Но ведь это тоже – правда жизни. «И непрошеная печаль прихлынула к повлажневшим глазам», – пишет Рада. И это особенный талант писательницы.

С одной стороны, жизнь, которую рисует нам Рада Полищук, предельно проста. С другой – в этой простоте звонче раздаются удары рока. Прозаическая лирика Рады повествует о метаморфозах бытия. Быт у неё вырастает до бытия, и это – важная характеристика её стиля. У Рады много юмора. Вот, например, «склероз» у старой болонки Мары, когда она не узнаёт знакомых людей и лает на них. Но, пожалуй, главный талант писательницы – умение выпукло и бескомпромиссно показывать ушедшие от нас эпохи. Она – стилист времени. Порой эмоции в произведениях Рады так сильны, что ты не можешь уже контролировать своё сопереживание. История в малом её преломлении движется частностями и исключениями. Вот люди, которые живут рядом с нами. Кто-то – немой, кто-то –глухой, кто-то – раненый инвалид… Запоминается и культивируется в бытовых разговорах, прежде всего, необычное и непохожее. И взгляд Рады Полищук соткан из тысячи мелочей, это объёмный взгляд, напоминающий кинематограф. Мозаика жизни у писательницы – цельное полотно. Казалось бы, в жизни можно повернуть и направо, и налево, и куда угодно… но есть точки невозврата… мистика судьбы.

Судьба – это попадание жизни в яблочко. Во многом рассказы и повести Рады Полищук – семейные саги, где правят случай и неочевидность. При всей тяге героев Полищук к соборной жизни (даже названия порой говорят об этом – «Давайте все вместе»), они всегда ищут, на кого опереться. Можно быть одиноким и в семейном общежитии. Без опоры – нет жизни, нет счастья. Рада поразительно сопереживает своим героям. Это не просто «живая жизнь». Это самая сердцевина жизни, её болевая, душевная, сокровенная часть. Во всех без исключения произведениях Полищук есть История. Мне кажется, она вообще не мыслит литературы без истории, во всех смыслах этого многозначного слова. Но одной истории недостаточно, чтобы получилась интегральная, полифонная проза. Нужны тончайшие душевные движения героев, их привязанности и антипатии, особенности речи и быта. И всё это мы видим в прозе Рады. Её проза, как у Пастернака в «Докторе Живаго», имеет проекцию в будущее. Без будущего нет рода человеческого. А, значит, призрачно и само человечество. Будущее – существует. Даже когда накал жизненных страстей грозит разрушить всё. В конце концов, всё в произведениях Рады обязательно разрешается. Так или иначе. Старую жизнь сменяет новая. Непрерывность жизни и бессмертие рода – одна из главных идей писательницы. Само название книги – «Конец прошедшего времени» – глубоко символично. Прошедшее время – это часть речи. Но проходит только время. Жизнь саморегулируется жизнью. Жизнь – вообще штука странная. Иногда людей начинает притягивать друг к другу, и это не обязательно природное влечение мужчины к женщине. Просто человек человеку – магнит.

Рада Полищук – писатель мудрый и тонкий. Самые невероятные события у Рады – вроде рассказа о мнимой вдове или саги о Зиге и Зигфриде – настолько точны психологически, что не возникает даже сомнений в их подлинности. Происходит, как говорил Рене Генон, «переворачивание символов». Живой человек становится покойником, а покойник вдруг «оживает». Всё приходит из жизни и уходит обратно в жизнь. Только жизнь и умеет так сочинять – вне логики, вне рассудка. Рада Полищук словно бы только записывает за жизнью. Мы наблюдаем в её рассказах катарсис неожиданной концовки. Её героев сопровождает слоёный пирог жизненных метаморфоз. Катарсис в финале порой происходит у Полищук путём смешения жанров повествования. Возьмём, например, ту же «Мнимую вдову». До поры до времени этот рассказ даже чем-то напоминает «плутовской роман». Но потом писательница неожиданно выходит из первоначально заданного жанра. И вводит в самой концовке ещё одного персонажа. Этот подслушанный разговор производит на читателя ощущение разорвавшейся бомбы. Мы начинаем понимать, что люди часто одиноки не по воле злых сил, а по собственной глупости. Героиня испугалась собственной любви и убежала, а потом всю жизнь страдала, попутно сломав и жизнь любимого человека. И всё это никак, казалось бы, не вытекало из рассказа о воскресшем покойнике. Это и есть многоголосие в прозе, фуга звучащей жизни. Рада внедряет в свой рассказ подслушанную «параллельную» жизнь. Вот что делает с сюжетом талант настоящего писателя. Мне нравятся у Рады Полищук её алогизмы, когда герои поступают словно бы вопреки воле самого автора. И язык у Рады – тоже герой её повестей и рассказов. Еврейские рассказы и повести Рады Полищук – общенациональны по своей сути. Они и распахнуты миру, и самодостаточны. Рада – душа еврейского народа. Мне трудно представить, что читатель Полищук может плохо относиться к евреям. Рада – выразитель глубинной сути своего народа. Счастлив народ, у которого есть такие писатели.