От редакции: второй год подряд журнал «Южное Сияние» является информационным спонсором Международного Грушинского Интернет-конкурса (МГИК) и предоставляет свои страницы для публикации конкурсных произведений победителей и лауреатов конкурса. В 10-м Международном Грушинском Интернет-конкурсе победителями в номинации «Поэзия» стали Ян Бруштейн (Иваново) и Юлия Драбкина (Израиль), а в номинации «Малая проза» – Ирина Соловьёва (Саратовская область) и Юрий Макашёв (Барнаул). Также «ЮС» публикует стихотворения лауреатов конкурса Виктории Смагиной (Томск) и Анны Романовской (Москва).

ЮРИЙ МАКАШЁВ
Барнаул

СЧАСТЛИВЫЙ РЕЙС
рассказ

Шамало Акиму Даниловичу
моему дедушке

Погода испортилась с самого утра.

Безобидная, нарочито-ленивая позёмка сменилась резким ветром, и откуда-то сверху огромными хлопьями повалил снег. Старшая смены городского автовокзала, виновато пожав плечами, протянула ему только что подписанную путёвку:

– Счастливого рейса!

Николай улыбнулся. Он уже третий год работал на этом маршруте, побывал в разных передрягах, но, несмотря на капризы сибирской погоды, его верный жёлтый ПАЗик, благодарно всхрапывая выхлопной трубой, каждый день с удовольствием перевозил всё новых и новых беспокойных пассажиров. Казалось, автобус вместе со своим «хозяином» прекрасно понимал, что людям постоянно необходимо куда-то ехать. Вот и сегодня первая половина рейса прошла спокойно, если не считать забытый знакомым дедом из Саратовки вещмешок с пятью буханками хлеба, да то и дело повизгивающего на заднем сиденье щенка неопознанной породы, на которого, впрочем, по всем правилам был куплен отдельный билет. Два с половиной часа пути оставили позади три села с весёлыми названиями Самбор, Ямбор и Ермаковка.

Вполголоса матерясь на всё усиливающийся ветер, Николай обнаружил у дежурного магазина села Успенка четверых пассажиров, ожидающих отправления автобуса в обратный путь.

– Ну чего вам дома-то не сидится в такую метель? – привычно, по-шофёрски проворчал он, даже не слушая, что там оживлённо забубнил ему в ответ коренастый дядька в новенькой чёрной фуфайке.

К Сереброполю подъезжали почти шагом. Видимость на недавно отсыпанном шоссе была нулевой. Не обращая внимания на непогоду, в открывшиеся двери, вместе с завывающим ветром и кучей снега, радостно ввалились люди и, шумно отряхиваясь, начали располагаться на сидениях.

Николай открыл «фирменный» водительский чемоданчик, который ютился прямо рядом с ним на коричневом чехле из кожзаменителя и, терпеливо переспрашивая: «Куда? Сколько?», быстро «обилетил» новых пассажиров.

Огласив своё обычное «Ну, поехали!», он обнаружил рядом, на кондукторском месте, глазастого мальчонку лет пяти-шести в облезшей цигейковой шапке шарообразной формы с прицепленной на неё блестящей армейской кокардой.

– Чей пацан? – гаркнул водитель.

С переднего сиденья поднялся высокий дед в треухе и длинном пальто с воротником из потёртого каракуля. Быстрым движением поправив на шапке мальчика резинку, он наклонился к Николаю.

– Мой, однако. Пусть посидит здесь, нравится ему с шофером рядом…

И, услышав в ответ снисходительное молчание, вполголоса продолжил:

– Сынок, а не подкинешь нас в Алтай? Мальчонка малой, да и мы уже старики, как бы не заблудиться в такой-то ночи… А там всего-то около километра после переезда.

– Ну-у нет, отец, это не по маршруту, не положено нам, – недовольно покачал головой водитель.

Дед на какое-то мгновение отступил и вдруг, улыбаясь наполовину беззубым ртом, подался вперёд и хитро спросил:

– А если он тебе на гармошке сыграет?

– Кто? Этот? – громкий шофёрский смех загремел на весь салон. – Да ты шутишь! Что он может, такой клоп, да ещё и на гармошке?

– А если сыграет, завезёшь? – не унимался дед.

– Завезу! – Николаем неожиданно овладел нешуточный азарт.

Всматриваясь в непроглядную снежную стену за лобовым стеклом, он и не заметил, как на глазах у оживившихся попутчиков дед извлёк из футляра переливающуюся зелёным перламутром гармонь «Чайка». И через пару мгновений, прямо на тёплом от двигателя чехле, уже сидел тот самый глазастый пацан с гармошкой в руках.

«С гармошкой в руках» – было, конечно, громко сказано… Из-за верхней планки виднелась лишь белобрысая голова и два испуганных глаза.

– Играй, внучок! – довольно осклабился дед.

Пацан послушно растянул меха, тронул кнопки и после нескольких сыгранных нот вдруг тоненько затянул:

– Враги сожгли родную ха-а-ату. Сгубили всю его семью…

*

Поздним вечером у раскалённой докрасна круглой печки грелся маленький глазастый гармонист. Рядом сидел довольный дед и, захлёбываясь от удовольствия, рассказывал всем домашним историю про несговорчивого шофёра, который всё-таки отклонился от маршрута и довёз их почти до самого крыльца.

А в это самое время к железнодорожному переезду в Табунах подъезжал жёлтый рейсовый ПАЗик. Тяжело перевалившись через рельсы, автобус моргнул левым поворотом и запыхтел в направлении Славгорода.

В салоне мирно дремали оставшиеся пассажиры. Напевая что-то из «недавно прослушанного репертуара», Николай приоткрыл форточку и закурил. Он вдруг пожалел, что так быстро и незаметно пролетели те самые тридцать метельных километров. Ведь наверняка ещё не все свои мелодии сыграл этот маленький глазастый пацан… Перед ним снова и снова мелькали зелёная гармонь, белобрысая голова, беззубый дед, и что-то нестройно подпевающие, но совершенно счастливые люди.

«Счастливые…».

Водитель ещё несколько раз повторил это слово вслух, прикрыл форточку, зачем-то развернул к себе зеркало заднего вида и заглянул в него.

Из зеркала смотрел точно такой же совершенно счастливый человек.

Смотрел… и улыбался.