БАХЫТЖАН КАНАПЬЯНОВ
Алматы

СТИХОТВОРЕНИЯ

***

Тебя звали Алма¹,
тебя называл
половиной
зелёного города,
имя твоё
торопливой строкою кассира
вписывалось
в голубой бланк
авиабилета,
когда к тебе я спешил,
ты шутила при встрече:
– Парень, не так переводишь,
меня звать – «не бери»,
Имя моё,
что плод,
на который
наложен запрет.
Не так переводишь,
парень,
э, не так.
_____
¹ Алма (казах.) – яблоко, второе значение – «не бери».

ТУРПОЕЗДКА

Сверял гекзаметром Афины,
Но не нашёл, чего искал.
Передо мной одни руины,
На сто столетий опоздал.
В углу кофейни тихо сел я
Оплакивать свой древний путь…
Найти бы время «Одиссею»
Перечитать когда-нибудь.

***

Где дышат Патриаршие пруды
Вечерним светом отражённых окон,
Там над скамейкой, где сидела ты,
Свисая с ветки, шелковичный кокон
В угоду рифме твой напомнит локон.
И повторится всё: сидела ты,
Дышали Патриаршие пруды
Вечерним светом погружённых окон.
Быть может, персонажи баснописца
Из дерева и камня оживут.
Мартышка, рак, ворона и лисица
К скамейке подлетят и подползут
И скажут мне, что, опустив ресницы,
Вчера весь день она грустила тут.

***

Пришли неизвестно откуда,
Уйдём неизвестно куда.
Последняя выбита ссуда
На смутные эти года.

Быть может, к последнему морю
Выводит дорога судьбы,
Где к звёздному тянется рою
Блаженная пыль ворожбы.

Мне слово моё нагадали
На строчках святого шитья.
Мелькнула цыганкою в шали
Бездомная муза моя.

И прячась строкою в дискету,
Проступит на той стороне
Тот образ, что виден поэту
В небесном предутреннем сне.

ЗНОЙ

Ущелье спит.
Сынишка чабана,
Что выскочил
Из мелководной речки,
Дрожит и льнёт
Всей робостью овечьей
К груди широкой
Старца-валуна.

Мерцала стрекоза
Невдалеке.
И мальчик виден был –
В её зрачке.

***

Запах рук твоих и волос
После встречи с тобой унёс.

Сквозь ладонь посмотрел на свет –
Ничего там, в ладони, нет.

Не поверив, к лицу поднёс –
Запах рук твоих и волос.

СТАРАЯ АЛМА-АТА

                     Н.И. Овчинникову

Природой сотворённый сад камней
Меж горных речек двух – Алмаатинок.
Там засмотрюсь на тишину снежинок,
Прислушаюсь к дыханию огней.

Мне в мире нет и не было родней
Той улочки, где чёрно-белый снимок
Всплывал из ночи памяти, а в ней
Звон под карнизом родниковых льдинок.

И в рифме «горы-город» есть ландшафт,
Там в мамин я закутывался шарф
В одном из обживаемых ущелий.

Пугасов мост. Фуникулер. Базар.
Кресты могил, и на холме мазар –
Сквозь голубые царственные ели.

ДОЛИНА

                     Сержану Канапьянову

В долине таял образ дня,
Рождались тени.
Куст превращался возле пня
В рога оленя.

Бездонно следом ночь плыла,
Дышала тучей
Сквозь слой воздушного стекла
Над горной кучей.

Войду ли в ночь… Но белый конь
Скачком с кургана
Обронит и в мою ладонь
Росу тумана.

В ней возгорится образ дня
Лучом кристальным…
Всё повторится без меня
В долине дальней.