ОЛЕГ ДРЯМИН

ДОМ С ИКОНАМИ

***

Смотрел, как таял птичий клин
тревожа плачем грусть долин.

И эхо звуком ветреным
С пером кружилось медленно.

Дай, Бог, им небеса без бед –
невидим в небе птичий след.

Лишь на ладони линии,
Как стаи лебединые.

МОНАСТЫРЬ НАД РЕКОЙ

Я не знал ужасней тишины,
В страхе над обрывом наклонился –
Монастырь в средине крутизны
Ртами-окнами в кусты вцепился.

И застыл над синею рекой,
Крест подняв перед кончиной близкой.
С берега он страшно высоко,
От меня неодолимо низко.

***

Мы купили ветхий дом с иконами,
От черты подальше городской.
Деревца под окнами с поклонами
Просятся, как люди, на постой.

Грядки нас зовут к себе покланяться,
Брошенные кем-то навсегда.
Сквозь осоку речка еле тянется
Ниточкой неведомо куда.

Бросили беднягу-дом хозяева:
Кто в земле, а кто навек вдали,
Нам придётся, милый дом, осваивать
И тебя, и наш надел земли.

Яблони дохнут плодами спелыми,
Мы заполним сеном сеновал, –
Нынче ветер, как иконы светлые,
Снова твои окна целовал.

***

Говорят поэты, что любовь
Осенью всегда идёт на убыль.
Почему же, дорогая, вновь
Ярче листьев вспыхивают губы?

Или половодье от дождей
Замулило гибельные омуты,
И в непроходимости полей
Те цветы последние не тронуты.

Соберём, как листья, наши дни
Под календарями похудевшими.
Подожжём, и пусть горят они
Огоньками тёплыми и нежными.

Можно что-то вспомнить, позабыть,
В жизни обойти всё не получится.
Как бы мне хотелось полюбить
Осенью. И чтоб весной не мучиться…

***

Где маяк стоит у порта
В море необъятном,
Ты водила катер жёлтый
Про волнам закатным.

Катер в бликах золотых
Будто растворялся.
Шлюпкой месяц с высоты
Тихо опускался.

Я сидел, как пассажир,
Звёзды появились.
Волны, как обломки лир,
За бортом носились.

И хотел поднять я тост
В той ночи славянской
За волну твоих волос
В рубке капитанской.

***

Одесса по крыши туманом залита,
Как звонкая крынка по край молоком,
И голуби ходят, как синяя свита,
По белым кирпичикам важно пешком.

И светлая мгла наступившего утра,
И мокрые камни, и птиц голоса,
И Дюк так приветливо смотрит и мудро,
Потёмкинской лестницы блещет роса.

Всё это родное, а то, что знакомо,
Не скроет туманов молочная мгла.
И помню я признаки каждого дома,
И окна, похожие на зеркала.

Туман всё прозрачней, и солнце всё ближе,
Роса всё крупнее и блеск веселей.
Уже различимы крылатые крыши,
Железные крыши Одессы моей!

А. С. ПУШКИНУ

Не раз в своём кошмарном сне,
У брошенной шинели
Я был на Вашей стороне
В проигранной дуэли.

Я до мгновенья изучил
Часы, что Вы прожили,
И я раненье получил:
Мне душу прострелили.

Я, как поэт, а значит брат, –
Ведь все поэты – братья, –
Над миром буду бить в набат,
Убийцам слать проклятья.

Но если б целил сатана
И Вашим пистолетом,
Вы, Пушкин, жить смогли б тогда
Убийцей и поэтом.

Есть плюс большой, что не убив,
Вы душу сберегли.
Любить убийцу не смогли б
Народы всей Земли.