ПОЛИНА ТАРАНЕНКО

«ВЕРЯ ТОЛЬКО СОЛНЕЧНЫМ ЧАСАМ…»

AQUARIUM

Внутри литой стеклянной глыбы,
Наполненной водой и утром,
Живое тело спящей рыбы
Горит тревожным перламутром.

Оно – ядро своей планеты,
Зрачок налившегося глаза,
Его мигающие стразы
Ломают хрупкий вектор света…

В моём уме, как в пёстрой жиже,
Качнутся времени качели,
И сквозь «сейчас» я в нём увижу
Сухие звёзды иммортелей…

И я вернусь к той самой дрожи,
За миг до страшного удара
Объявшей внутренности шара
С такой прозрачно-тонкой кожей…

И, утонув в беззвучном рёве
Всеобессмыслевшего «вспомни!»,
Сотру слезу бесцветной крови,
Когда-то брызнувшей в лицо мне.

СЛЕПЕЦ

Он, веря только солнечным часам,
Ночами в небе не искал знамений,
Но наступила полоса затмений,
И он послал проклятье Небесам.

Из множеств звёзд, из всех небесных тел
Он близоруко выбрал то светило,
Которое глаза его слепило,
И, потеряв его, осиротел.

… Как жалок тот, кто сдал себя в наём
Той страсти ограниченной и жадной,
Которая в слепом рабе своём
Не терпит объективности досадной.

***

… И с каждым днём – чуть больше в стенах трещин,
Чуть меньше электричества под кожей:
Я становлюсь трагически похожей
На тысячи других безликих женщин.

Весна в грядущее вытягивает шею.
И я… взрослею. Мне всё чаще снится,
Что полночь раскрывается, как веер,
И в блеклых рамах оживают лица…

Я стала забывать, как закипало
В хрустальных вазах розовое масло,
Когда за горизонтом солнце гасло
И Темнота в свои права вступала.

Зарывшись в складки клетчатого пледа,
Я улыбалась, чувствуя, что скоро
Сгустится ночь и Атомная Леда
Сойдёт за мной с картины Сальвадора,

Всё онемеет, всё преобразится:
Старинные часы за красной шторой
Пробьют двенадцать раз и отворится
Таинственная дверь, ключи к которой –

Свобода, детский смех и птичьи перья.
Когда-то я владела этой связкой,
Мне повезло – я знаю, что за дверью:
Трагедия, зовущаяся Сказкой.

Пророчества надежд неутолённых…
Алхимия того, что не исполнить…
Где эти сны моих ночей бессонных?
Я не хочу ни видеть их, ни помнить.

ШВАБЕНЛАНДСКИЙ ДРАКОН

Мы не знаем, когда всё изменится,
Но из зёрен научной фантастики
Прорастают гигантские мельницы –
Чернокрылые флюгеры-свастики.

Мы не видим, как чёрные векторы
Делят око Солярного Ворона
На четыре светящихся сектора,
На четыре горящие стороны.

Мы не верим, но всё возвращается,
Замирают чужие галактики –
Швабенландский дракон просыпается
В ледяных катакомбах Антарктики.

Мы резвимся, как дети беспечные,
Всё забыв, что нам было обещано,
Но когда-нибудь льды вековечные
Перережут кромешные трещины,

И потоки лавин опрокинутся
В жилы тела сухого и полого,
И из шей перебитых поднимутся
Молодые горячие головы.

***

Бывает так, что наша боль для нас –
Последний луч, пульсирующий в бездне:
Пусть этот свет мучителен для глаз,
Но мы ослепнем, если он исчезнет.

Я не хочу, болея и скорбя,
Красть боль и скорбь твои, как панацею,
Отчаяньем твоим поить себя,
Как снадобьем целебным… Я не смею

Отнять твой крест и тем – всего лишить,
Не дав взамен ни счастья, ни покоя,
И, будто бы в насмешку, предложить
Принять, как дар, проклятие другое.

***

Ты придёшь и успокоишь
Глаз моих глубокий голод,
Темным облаком накроешь
Ненавидимый мной город.

И, предав горящим землям
Кровь души неисцелимой,
Прорастёшь колючим стеблем
Купины неопалимой.