АЛЕКСАНДР БУБНОВ

ЗАМЕТКИ О ФИЛОСОФИИ И ПОЭЗИИ БУКВЫ

Памяти Ивана Фёдорова (Iвана Феодоровича),
печатника русского и украинского,
Литерных дел Мастера.

Аз, Буки, Веди… «Я письмена познал»… Познание, Послание, Шифр… Слова, восходящие к своим Буквам… В печати, в Высокой Печати – к своим Литерам… Начертаниям, линиям, линиям жизни, уходящим в века… Высокая Игра Линий Литер…

«Литера – Тора Литератора!» – такова игра буквосложения, такова буквологика перераспределения одного слова в пользу двух, его «почкование», его объективная омограмма. «Поэтом улетаю – поэтому летаю!» – таков итог «перелёта» всего одной литеры из одного слова в другое. Минимальный акт творения. И одновременно – двойственность… Природы… Древняя как мир (Чёт / Нечет) и современная как компьютер (есть ток / нет тока). Minim – палиндромическая по форме и символическая по сути единица объёма, адекватная материальным воплощениям Букв на Земле – типографским литерам. Конец истории, который мы наблюдаем… Как каждый человек – палиндромически – оттуда / туда…

Как только человек становится МИНИМально грамотным, как только он начинает понимать элементарное предназначение буквы, он, ещё ребёнком (для которого «запад» и «восток» пока равнозначны: «МаМ-ПаП / MaM-DaD»), по сути превращается в философа буквы, философа литеры, звукобуквы, графонемы…

Здесь и сейчас вы видите этот текст. Здесь и сейчас вы заряжаетесь токами литерософии, литерософией буквы – её философией, её иррациональностью, но – и логикой буквы, буквологикой, её рациональностью… Простой пример: «и черви в речи» – линейный палиндром из разряда простейших; «лилии», «лил/ии» – циклический палиндром (циклодром) из разряда простейших; но только их буквенно-палиндромное переплетение – «и черви и лилии в речи» – возносит нас на новый уровень (level) литерософического осмысления палиндромии, даёт поэтико-философское понимание синтеза букв и слов: «черви» (в речи) охватывают «лилии»(?)… В этом – палиндрософия буквы, шире – поэсофия текста.

Философская лирика – всеми принятый жанровый штамп, высокая печать возвышения, офсетная печать тонкого исследования «подножного корма» бытия. Лирик – это клирик лир, инструментов познания мира. От философской лирики до лирики в философии – один шаг, один такт – по смене изначальных векторов. Философия как поэзия. Поэзия как философия. Условно – это горний «полюс» реализации литерософии.

Дольний «полюс» – литера Гутенберга – берег Гутенберга – буква Фёдорова-Феодоровича, стоящего двумя ногами на двух берегах одной реки… Берега разворачивающейся газетной бумаги, но – с её высокой печатью. Возвыситься от сермяжного свинца литеры до полного высокого собрания всех ежедневных утренних и вечерних выходящих в одном экземпляре личных газет – вот одна из задач как литерософии бытия, так и обычной буквологики быта. Полное собранье сочинений – твёрдый, очень твёрдый переплёт, репортажей и стихотворений и поступков алфавитный свод; неопубликованные чувства, несоединённые куски, откровенья, набранные густо, многоточие в конце строки; примечания, отсылки, сноски, самая высокая печать; но никто, почти никто, не смог бы до конца, до точки дочитать; сможет только Абсолютный Гений; остывая, тает на Столе полное собранье сочинений всех, кто воплотился на Земле…

Поэт пишет философскую лирику. Философ пишет стихи, а если и не стихи, то пишет метафорами, пишет так, как определил другой жанровый штамп – пишет «стихами в прозе». Именно метафора – «дом бытия» философа. Такое сближение и такие хиазмы рождают понятие поэсофии и её методологии, говорящей так: поэзия и философия это идейно-образные и функциональные системы, ибо категории философии суть поэтические категории, а категории поэзии суть философские категории. Методология поэсофии объединяет поэзию и философию как два близких способа высказывания, как две формы бытия языка, богатство которых – в их совместном действии, в их объединительной риторике – риторике поэсофии.

Кто такие философы? Да те же жаждущие метафор (конечно, более рациональных и точных, на уровне самого языка), поющие философию поэты, пусть и не до конца оснащённые технологией версификации. Кто такие поэты? Да те же жаждущие истины философы, пусть и не до конца оснащённые опытом поисков предыдущих поколений философов. Тот, кто в конце(пте), тот не оснащён до конца, никто не до конца, тем более, тот, кто жаждет поэсофии.

Философы – это поэты. Поэты – это философы. И в этом – бесконечность поэсофии, её переменные токи и истоки.

Философия – это и искусство, и наука, это и технология, и откровение опыта чтения текстобразов… Поэзия (поэтика текста) – это и откровение, и технология, это и искусство, и наука точного складывания слов, наука почти математического вычисления положений нитей строк в полотне поэмы, рисунков букв в ленте строки… Философия и поэзия – это две науки и две технологии, два искусства и два откровения.

Шире и выше – в лучших философских и поэтических текстах (будь то стихи или проза) ощущается выход из пределов текста в высокую поэтику искусств и наук, в частности, в поэтику визуальности. Соответственно, чисто речевой поэтико-философский «дискурс» выходит из пределов «уми» в речевую «заумь» и в фонику как таковую, вневербальную и внетональную, заполняющую метафизическое времепространствие поэсофии, так же, как и чисто визуальный концепт заполняет метафизическое времепространство текстовых публикаций – вплоть до атомов букв и их элементов.

Слово разворачивается из Буквы – это мини-аналогия с Большим взрывом Вселенной, с Началом, с Введением мысли и чувства в поэтику буквенной философии. Овеществляется метафизическая передача шифробразов от одного поколения другому, покорение новых и новых умов и сердец, которые суть продолжение единой ленты Литерософии, реализующей графонему-литеру в визуально-коммуникативном пространстве-времени.

Ум-Умь Буквы проявлен(а) очевидно, эта Умь – выпукла, она – в самой графике, какие бы шрифтовые «позы» эта графика ни принимала. Ум-Умь – это Ян-Инь Буквы, её физическая сущность, её мужское и женское проявленное бытие. И логично, что Заумь Буквы – это её душа, это то, что «за» её умом, «за» её физическим обликом, «за» её интеллектуальным обличием; это её невидимая глазу молитва: аум-заум-оум Поэсофии…

Поэсофия – это философия поэзии и поэзия философии. Литерософия – это философия буквы как формообразующего элемента бытия поэтического текста, его узкого пространства, выворачивающегося в итоге в большую поэтическую вселенную…

Пространство вокруг человека можно разделить на три типа по степени искусственности: естественное (природа), искусственное (внутри дома, комната) и смешанное в той или иной степени (город с его коммуникативными текстами и «текстами»). Городских жителей в развитых странах, как говорит статистика, больше, чем сельских. А в городе человек чаще всего находится в комнате – дома или в офисе. Иначе говоря – в закрытом искусственном помещении. Для него категория «здесь» – это пространство искусственного помещения.

Графонема – это «здесь и сейчас» нашего зрения, экзистенция визуальности. Графонема – это Графство Текста, это комната бытия текста, его узкое пространство. Слово – это квартира бытия текста, сочетание букв, их союз и (или) противоречивое столкновение, без которого поэзия невозможна, ибо нет искры поэсофии. Словосочетания – это здания, а фразы – это улицы городов, архитекторы которых – сочинители текстов. В литерософии поэт – дизайнер и философ слова, а писатель – строитель и философ текста.

Более естественная и в то же время интимная обстановка – домашняя, в своей комнате, в спальне. Здесь проходит едва ли не половина жизни среднестатистического человека. Поэтому точка отсчёта для категории «здесь» – своя комната. Независимо от того, съёмная это комната (квартира) или приватизированная, – это именно то место, где человек вновь и вновь становится самим собой, наедине с собой, в самокоммуникации («кто я?», «зачем я?»), со своим индивидуальным пониманием и образом категории «здесь», даже если это понимание не выражено осознанно, даже если это понимание глубоко подсознательно, интуитивно. Именно это понимание и ощущение категории «здесь» помогает человеку гармонизировать пространство – физическое и (или) психофизическое, помогает соотнести категорию «здесь» с другими составляющими индивидуального бытия, помогает найти именно здесь место категории «здесь». Такая игра слов, такой каламбур позволяют сделать методологическое приближение к пониманию индивидуального пространства бытия человека и его коммуникативного потенциала, позволяют зуммировать, вычленить, выделить отправной ареал ощущения человеком своего личного пространства. Nomen est omen. Даём номинацию отправной единице категории «здесь»: Изначальное «Здесь» (ИЗ). В литерософическом плане ИЗ – это категория и (или) уровень буквы.

Сама аббревиатура ИЗ (как таковая) омонимична предлогу и приставке, префиксу. Аббревиатура ИЗ совпадает с префиксом слова «ИЗначальное». Аббревиатура ИЗ призвана дать методологическое ощущение, с одной стороны, ИЗвлечения истин ИЗ более узких индивидуальных пространств (графонема) в более широкие (слова, текст), с другой стороны – ИЗвлечение неких математических «корней» из более широких индивидуальных пространств (речь) в более узкие, с относительно меньшим масштабным числом этого (или этих) коммуникативных пространств(а), соотносящихся с квантом мысли. Наконец, аббревиатура ИЗ прИЗвана дать новое ощущение ИЗвлечения самого себя ИЗ одних пространств в другие (а графонемы – из одного слова в другое, в анаграмме, палиндроме, омограмме). Последнее ИЗвлечение-перенесение происходит многократно в течение каждого дня, заметно или незаметно. В зависимости от того, насколько часты такие извлечения или перенесения, происходит большее или меньшее переосмысление себя в пространстве и пространства в себе – хиазм быта у обычного обитателя пространства либо хиазм познания текста (коммуникативный хиазм) у писателя, поэта, журналиста…

Читатель – вдумчивый, умный, за-умный – это и объективный фотограф текста, и тонкий философ, субъективный трактователь, герменевтор и герменавтор. Даже фотография как жанр, склонная к объективному отображению, обрабатывает кванты в зеркалах и стёклышках, оцифровывая времепространство. Объективная изначально, ныне фотография авторизуется, субъективируется. Любой текст, привнесённый в (фото)изображение (на том же заголовке, данном поверх фотоснимка), суживает универсальность чистой визуальности до частного языка и носителя этого языка; однако вместе с этим привнесением сама фотография (и картинка вообще, в том числе – движущаяся – видео) выходит за рамки жанра и его штампов-определений, переходя в сложноопределяемый синтез фотопоэзии фотостиха, аналогично синтезу поэзии и философии в поэсофии.

Времепространство носителя языка состоит как минимум из двадцати пяти фотографических ракурсов его глаз за одну секунду плюс высказанные или невысказанные звуки, слова, фразы, мысли… Носитель любого языка, со всеми инструментами этого языка, со всеми его «картинами мира», более или менее коммуникативными, – это ежесекундный герменавтор текстовой составляющей синтетического визуального жанра, это и концептор всех его составляющих.

Реализуя графонему в коммуникативных «текстах», олицетворяя алфавит в целом, поэтизируя его философию, мы ощущаем его бытие здесь-сейчас, в начале двадцать первого века, – новую метафизику, новую герменевтику нового тысячелетия. Группируя буквы в квадраты и ячейки, укладывая азбуку в «прокрустово ложе» современного мобильного телефона с его реализованными дольними графонемами, с его горними фракталами коммуникаций, мы превращаемся и в философов анаграммы, и в «комбинаторов», и в живой чувственный инструмент по перестановке, перетасовке, перетряхиванию «азбучных истин», их овеществлению в смсках, в наборе-перенаборе слов, в их фрактально-заумном свёртывании и развёртывании через микрокосм в макрокосм, в конце концов, превращаясь с этими коммуникативными атомарными фактами в ежедневных практиков литерософии.

Речевой «жанровый» штамп в мобильном телефоне «ты где?» влечёт ответы: «в герменевтике алфавита», «в плену у графонем», «в азбучной истине анаграммы»… От сотовой сети – к графонемной телефонной сетке 3х3, к этим крестикам-ноликам и пирамидкам детства сотовой связи… Извлечения из детства третьего тысячелетия…
____
Примечание:
Буквологика, герменавтор, литерософия, омограмма, поэсофия, циклодром – термины автора статьи.