ПЁТР МЕЖУРИЦКИЙ

КТО НА ТАЙВАНЕ, КТО В КРЫМУ

ЦЕЛИ, ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ, И ЗАДАЧИ

1.

Страна нуждается в разброде,
чтоб сообразно полюсам
круговорот войны в природе
расставил точки по местам,
чтоб явлен в обрамленье клира
всему и ничему не брат,
очередной спаситель мира
дал искупительный парад,
чтоб разгулялся не особо
простой народ и, наконец,
чтоб невзначай не встал из гроба
туда отправленный мертвец
и самовыражался прах
в каких-нибудь иных мирах.

2.

Теперь ежу понятно, вроде,
а вместе с ним тебе и мне,
зачем при всём честном народе
страна нуждается в разброде,
а мы нуждаемся в стране,
когда не в этой, так в другой,
дай Бог была бы под рукой.

3.

А если есть миры иные,
то, чувствую, нужны мы там,
как позапрошлогодний иней,
да и не по моим летам
являться в зеркалах кривых
и верить в атомы другие, –
я к нашим атомам привык,
мне тут хватает ностальгии
по мной покинутым мирам,
и пусть ничуть я не тиран,
порой зализываю раны –
ранимы, Бог ты мой, тираны…

4.

… неужто правда светит солнце?
Ну как там индекс Доу-Джонса?
___

ЧЕЛОВЕК-НЕВИДИМКА

Без чувства долга исполнения
уходит наше поколение
ни в чём особо не замечено, –
зато времён блюдя финифть,
не слишком век давил на плечи нам,
чтобы себя не уронить.

Нам фарт был брат, и прямо смолоду
мы не попали в лапы голоду,
с войною как-то обошлось,
а если были войны малые,
на них обычно генералами
ровесники срывали злость.

И не пугая мир кокардами,
мы мирно подвизались бардами,
а тот, кто с этим завязал,
ворочать начал миллиардами
и – за него, конечно, рады мы –
то купит яхту, то вокзал.

И вот сидим дождливым вечером,
материально обеспечены,
кто на Тайване, кто в Крыму,
донашивая души вечные,
всё так же миром незамечены,
хрен его знает почему.

БРЕМЯ

Отставить, что ли, жалость –
пускай трепещет ворог,
нам покорить осталось
ещё народов сорок,
а, может быть, и меньше,
или, допустим, больше –
возьмем себе их женщин,
хотя не в этом соль же,
не в мороке победном,
удушливом, как детство,
но даже если в этом,
нам никуда не деться.
Что ж, господа – под знамя
и с песнями на гадов,
тем более, что знаем,
чего от нас им надо.

ИНТРИГА

Испанцы проиграли,
а немцы не успели,
и вот опять мы в зале,
где все полишинели –
и каждый вдох наш ценен,
и каждый выдох тоже,
и лишь для нас на сцене
зло лезет вон из кожи,
и вдохновляясь нами,
оно уже дар Бога,
и мы пока не знаем,
куда кому дорога.

ЧУЖАЯ ВОЙНА

В знак протеста хоть умри, да
есть на свете лишь коррида
и коллегия ЧеКа –
я болею за быка,
потому что, правда, Петь,
за кого ещё болеть?

В мокром деле явно спец
хомо сапиенс-подлец –
хорошо бы для почина
замочил его, бычина,
прежде, чем сложить рога –
жаль не выйдет ни фига.

Здесь не так себе актёры,
но от Бога живодёры
всем упрекам вопреки,
и похоже, что таки
правы граждане Мадрида:
возвышает дух коррида,
как ни жаль мне вас, быки.

ВЕСЕЛИЕ РУСИ

Пусть жизнь пока не изумруд,
а смерть подавно,
в России взяток не берут,
причем исправно.

Бывает, взятка хороша
и взять несложно,
и за душою ни гроша –
но разве можно?

Нельзя – конечно же, нельзя,
помилуй Боже –
и не мздоимствуют князья,
лакеи тоже.

Кто их морально подковал,
что замесило,
нам не понять, но какова
традиций сила!

МОЛИТВА

Господь, на вещи глядя здраво,
даруй нам крепостное право
и заводской верни гудок
на веки, а не на годок, –

глядишь, и не уронят марки
помещики и олигархи,
попы, вояки, всякий сброд
и мы, им преданный народ.

ПОСЛЕ ФИЗИКИ

В ушах звенит, в зубах навязло,
в глазах практически погасло,
и не особенный секрет,
какое Бог добавит масло
в почти законченный портрет,
который он со всей любовью
определит в свой кабинет –
и с благодарностью сыновней,
давай же выпьем за здоровье,
поскольку лучше тоста нет!

ЗАПИСКИ НЕ ВРАЧА

Чтобы сделаться медбратом,
он поклялся Гиппократом
и остался в преисподней,
потому что так народней,
а ведь мог бы в облаках
делать стойку на руках,
только кончил он врачом –
жаль, что я тут ни при чём!

Мне бы тоже в амбулансе
день и ночь кружить, как в вальсе,
развозя не для получки
граждан, что дошли до ручки,
мне бы, как процесс ни труден,
ставить капельницы людям,
шины класть на переломы,
да вытаскивать из комы,
и была бы лишь работа
чистить почки у кого-то,
подключая к аппаратам,
только я не стал медбратом.

Не хочу лечить чуму,
сам не знаю почему,
и холеру не хочу –
видишь очередь к врачу,
хоть в натуре, хоть во сне:
помни – это не ко мне!

ТЕОРИЯ КАТАСТРОФ

Кто утопил Муму
и кто распял Иисуса?
Счёт предъявить кому,
зависит лишь от вкуса,
и кто б ни правил бал,
будь, жизнь, хоть в том права ты,
что те, кто пострадал,
ни в чём не виноваты.

***

И молодая, и старушка,
глупей она или умней,
конечно, женщина – игрушка,
и доиграешься ты с ней.

Ишача в поисках кормушек,
порою даже сыт вполне,
я первым делом раб игрушек –
без них на кой свобода мне?

***

Не дай Бог тявкнуть не в ту степь,
поймешь, что ты за цаца –
дана команда сесть на цепь,
и псы на цепь садятся,
а скажут – в клочья разорвут
условного паяца –
чему же удивляться тут,
чему не удивляться?

RATIO

От всего живого толку
никакого никому,
звёзды светят втихомолку,
потому что потому.

Продолжение банкета,
словно сам в себе вещдок,
но давно не верит в это
дорогой товарищ Бог.

Он и впрямь такой же древний,
как любое мастерство –
первый парень на деревне,
где что с Ним, что без Него.

ВЕЧНЫЙ ПРОЛОГ

Время пустит с молотка,
море слижет языком, –
жизнь вселенной коротка,
что ж волнует дурака,
колокол звонит по ком?

Но в припадочном дыму
на воздусях, словно взвесь,
поглощая тьму саму,
звон по Богу твоему,
если ты, конечно, есть.

ДОВОЛЬНО СКОРЫЙ

Намечается концовка,
от чего не отвертеться –
это что за остановка?
Это остановка сердца.

Может, сыты вехами,
может, нет – да важно ли –
всё равно приехали,
выходите, граждане!