ЕВГЕНИЙ КУЗЬМИН

СВЯЩЕННАЯ ЗАГАДКА
рассказ

С недавних пор я ощутил острую необходимость рассказать историю, приключившуюся со мной много лет назад. У меня проявилась внутренняя потребность поделиться с посторонними людьми тем, что мне теперь внезапно и обсессивно стало представляться как нечто чрезвычайно важное и любопытное.

В тексте я раскрываю ряд секретов, имеющих отношение к некоторым очень близким мне людям. Кроме того, я разглашаю тайны, выходящие за рамки простых человеческих отношений. Много лет назад я поклялся молчать. Разумеется, я не иду против близких мне людей, дорогого мне сообщества. Я не предал сам себя клятвопреступлением. Я переговорил со всеми заинтересованными людьми, со всеми членами организации, в верности которой я клялся. Мои доводы были не только услышаны, но и с энтузиазмом поддержаны. Мы пришли к согласию, что наша жизнь протекает в эпоху безразличия. Люди перенасыщены информацией. И раскрытие любых загадок наталкивается на равнодушие. Получается, нет никакой беды в публичном разглашении тайны. Она всё равно не раскрывается перед равнодушными людьми, не желающими ничего знать. Однако, яркая и неожиданная информация способна пробудить хоть какой-то интерес в чей-то душе. Всё равно, какой интерес и к чему. Главное, вырвать хоть кого-нибудь из состояния пассивности и индифферентности.

1. ВРЕМЯ И МЕСТО

«Учители учителей». Сотни магистров и ни одного рядового мага. А если колдун, то непременно в третьем поколении. По телевизору повторяет арифметику Кашпировский, молча разводит руками Чумак. А Лонго в прямом эфире воскрешает. И это не случайно. Этой мертвенной блеклости существования ожить бы и преобразиться…

Матерные слова на стенах заклеены афишами, анонсирующих выступления никому неизвестных всемогущих кудесников и чудотворцев – мат и шах. В подземных переходах, в этом нижнем мире, орошённом мочой, продают плакаты с изображением Кашпировского, мирно соседствующего с обнажёнными, как оружие, готовое к бою, девицами, с известными исполнителями тяжёлого рока.

Ощущение – мир деформировался. Но и остался прежним. Трансформация? Мутация? Трансмутация? Сознание расширяется. Но внешне всё без изменений. Шатания, метания и неразбериха среди невозмутимо обшарпанных зданий и кружащихся по городу алкоголиков, тихо устремляющихся к Матери Земле, чтобы говорить с ней мирным храпом. Всё стало предельно уподобляться декорациям. А что за ними? Неизвестно. Ни мне, никому. Возможно, это к лучшему. А вокруг ощущение мощи бытия и нелепость существования.

Теперь, много лет спустя, я понял, что таким и должно быть время перемен. И магия – его неизменная спутница. Эпохи повального увлечения магией в прошлом – Римская империя перед крушением, Ренессанс в Европе, 17 век в Англии и Германии… Что-то из этого родится. Не обязательно хорошее, не обязательно плохое. Главное, новое. Мир не умрёт, состарившись, а помучившись, лишь перейдёт в другое состояние.

Так было на рубеже восьмидесятых и девяностных. Сменялись десятилетия, но казалось, что весь мир преображается.

2. ВРЕМЯ И ДЕНЬГИ

Сергей, мой давнишний знакомый и единомышленник по музыкальным увлечениям, активно стремился к обогащению, не понимая, впрочем, как добиться своей цели. Разумеется, существует множество инструкций на этот счёт. Их сообщают нищие сплетники и сплетницы на каждом углу, а любой книжный лоток с радостью предложит подробные письменные рекомендации. Однажды я сам задумал поправить своё материальное положение сочинением книги с соответствующими советами. Но читают такое только умничающие глупцы. Чем больше думаешь о путях обогащения, тем меньше шансы вырваться из бедности. Важны быстрые и решительные действия. Мысли же, как балласт, задерживают, тормозят. Побеждает только дерзкий… если ему подвернётся случай.

Сергей обладал всеми необходимыми для обогащения качествами. Он был решительным, умным. Настолько умным, что отлично осознавал, в каких случаях думать категорически противопоказано. А вот случай не подворачивался. Судьба уготовала ему другое. Наверное, это к лучшему… Только мы этого не понимаем, не чувствуем, находясь в конкретных ситуациях. Судьба нас закаляет, обучает. А время пожинать плоды обычно наступает практически одновременно со смертью. Что ж… спасибо судьбе. Она умеет подбирать нам красивые некрологи.

Я же искал путей самоутверждения. Это бывает как-то особенно сложно, если не имеешь ни малейшего представления, в какую сторону двигаться. Я читал классическую литературу по магии. Люблю классику. Мишура новых аферистов раздражала, в то время как у старых аферистов она приобрела мягкий коллекционный привкус, как у вин после трёхсотлетнего хранения.

И вот однажды, Сергей поинтересовался у меня, можно ли заработать при помощи магии… Ну, способ есть, и он всем известен… Но я не стал его предлагать. Использовать почтенные старые книги – что может быть оскорбительнее! Это как издевательство над стариками, пусть даже с небезупречной молодостью.

– Есть много способов. Можно сделать талисман, чтобы всё время выигрывать в карты или создать неразменный рубль…

– Неразменный рубль! Ха. Да кому нужен рубль! А можно неразменную сотню? Или, хотя бы, пачку неразменных рублей?

– Не знаю… Но можно попробовать…

– А что для этого нужно?

Выясняется, что обряд проводится в заброшенной бане. «Ах, где я в городе найду заброшенную баню?!» – сокрушался Сергей. Чем помочь? Отправить его в баню? Я не мог.

3. ПЕРЕКРЁСТОК

Впрочем, он нашёл… Перекрёсток. Их и искать не надо. Они везде и нигде. В них абсолютные очевидность и небытие. Они естественно образуются пересечением улиц – ведь есть только улицы, а сами перекрёстки – условность. Их словно и нет вовсе. Но всем они видны, все предполагают их наличие. Указывая на пересечение улиц, говорят: «Вот перекрёсток». Все с этим согласны. Но есть только улицы. Ничего более. Наверное, поэтому маги и любят перекрёстки, так как чувствует в них связь между видимым и невидимым.

У Сергея же было продвижение. В «Практической магии» Папюса отыскался простой рецепт, позволяющий неизменно выигрывать в карточных играх. Это не прямой путь к богатству. Но Сергей и не искал простых и коротких дорог. Итак:

«Напишите на девственном пергаменте “Lo+ma+na+pa+quoa+ra+sata+na”. Заверните в него монету и в воскресенье до полуночи снесите и закопайте монету на перекрёстке, топните три раза по этому месту левой ногой и произнесите те же слова, перекрестившись девять раз, потом возвращайтесь, не оглядываясь. На другой день в тот же час выньте монету. Имея при себе эту монету, вы всегда будете выигрывать».

Сергей выполнил все инструкции. Завернул монетку в бумагу (в советской традиции магии она давно заменила пергамент) с текстом, сунул амулет в клумбу. Трижды топнул левой ногой по этому месту, прочитал заклинание, девять раз перекрестился. Всё серьезно, по всем правилам искусства. Вот только забрать талисман на следующий день он не решился. Точное место он не помнил, так как, выполняя обряд, был слишком занят оглядыванием по сторонам, опасаясь, как бы люди на улице не отметили его странное поведение. Стоять же и долго ковыряться в клумбе, в центре города, возле филармонии – это не для солидного человека, который вот-вот станет миллионером. Увидят соседи, начнут коситься, задавать вопросы, распускать слухи.

Сергей мне всё это обстоятельно рассказывал, а мы стояли на улице, не очень далеко от его дома, но уже в другом районе, так сказать «на канаве». Это – балка и её окрестности, тянущиеся от Таможенной площади вверх. Тут всегда было место нереспектабельное, хотя и возле шикарной улицы Пушкинской, недалеко от новой биржи, ставшей в советское время филармонией, практически в самом центре города. Здесь когда-то селились сезонные работники порта, а впоследствии, район превратился в подобие притона.

Мы же стояли недалеко от завода «Эпсилон», прямо возле гастронома, широкая площадка перед которым – удобное место для встреч. А в самом гастрономе развлечения. Там наливают кофе, коньяк, водку, продают пиво. Но нам не до напитков. Мы оживлённо беседовали, а я лихорадочно думал: «Чем же помочь другу?». Боже, дай знаменье. Я стал вслушиваться и всматриваться. До меня доносился диалог двух подвыпивших обитателей «канавы»:

– И?

– Ну!

– А!

«Господи, – подумалось мне. – Спасибо!». Инуа! Силап Инуа! Жизненная сила, согласно эскимоской мифологии. Иногда он ассоциируется с интеллектом. Кажется, в этой ипостаси он может завести заигравшихся детей в тундру. Всё ясно. Ответ готов: «Сергей, духи не готовы дать тебе богатство, слишком серьёзные умствования увлекают тебя в сторону… далеко, ты запутаешься, потеряешься, ничего не получишь; лучше продавай, спекулируй».

4. ЛИЧНОСТЬ И ТОЛПА

«Человек – политическое животное», как и Аристотель – Философ с большой буквы, Философище. И уже содержится парадокс в том факте, что он, личность стоящая над всеми, «я» которого реет над удивлённой толпой, обозначил всех людей, а, значит, и себя как животное внутри стада. Маги тоже имеют сложности с самосознанием и общением. Всё здесь эгоистично и антиобщественно. В самом дерзновении стать выше всех, проникать в недоступные для абсолютного большинства людей дали есть отвержение обычных человеческих отношений. С другой стороны, и вознестись над толпой невозможно, если нет самой толпы. Маг должен быть сам, должен быть одинок, но ему нужен и зритель, признание его способностей людьми. И ведь как мучительно быть отверженным, не имеющим настоящих единомышленников! Мне хотелось найти подходящий орден, выучиться, а потом быстро возглавить соответствующую организацию под аккомпанемент долгих и продолжительных аплодисментов.

А ещё я ощущал себя в пустоте, где не на что было опереться. До всего нужно было доходить самостоятельно, листая отпечатанные на машинке, написанные чудовищным языком, дореволюционные переводы французских книг. И никто ничего не подскажет. Не у кого спросить, нет возможности проверить догадку, кроме как опытным путём.

В Одессе была старая тусовка колдунов. Об этом я знал, но не имел ни малейшего понятия как её искать. Поразительным образом выходило, что мои знакомые не вращались в этих кругах, равно как и знакомые моих знакомых. А попытки выйти на сборища, как мне казалось, беспроигрышным и быстрым способом, то есть, расспросив продавцов на книжном рынке, не приводили ни к каким результатам. Советские газеты тоже хранили секрет. «Вечерняя Одесса» и «Знамя Коммунизма» не разглашали оккультных тайн.

Но однажды, случайно, я разговорился с неким студентом, имевшим знакомых чудотворцев, но ненавидевшим их при этом всей душой. Он тянулся к тайным знаниям, но не мог наладить нормальных отношений с их носителями. «Все маги – жуткие эгоисты и мизантропы, они ненавидят весь мир и постоянно угрожают меня заколдовать за любое непонравившееся им слово», – жаловался студент. Мне не удавалось уговорить его представить меня волшебникам, которых он не желал видеть: «Зачем они тебе? Там каждый сам за себя. Ищи свой путь».

И вот Сергей, заявившись ко мне в гости, рассказывал о недавно вычитанной им информации об использовании магами наркотиков: «Как думаешь, если наглотаться таблеток и явится чёрт, то можно будет вступить с ним в контакт?». Я был на своей волне и бурчал невнятные ответы. «Ах, да, хотел тебя познакомить с одним занимательным человеком», – привёл меня в чувство Сергей фразой, столь верно угадывающей мой ход мысли. Мне сразу подумалось: «Не выход ли это из вакуума в круг подобных мне? Не перспектива ли это ученичества?». И я стал задавать Сергею вопросы, а он лишь мычал в ответ. Мы поменялись местами, продемонстрировав истинность старой и банальной идеи – в социуме есть определенные ниши, которые непременно должны быть заполнены. Если ниша освобождается, её заполняет другой человек. Люди играют социальные роли, которые вовсе необязательно напрямую связанны с их личными данными.

5. ГЕНИАЛЬНОСТЬ И ПОМЕШАТЕЛЬСТВО

Человек, с которым меня познакомил Сергей, оказался личностью крайне неуравновешенной психически. Хотя… Боже, что я пишу! Есть ли у меня моральное право попрекать кого-нибудь психическими отклонениями? Да, и может ли выдающийся человек, а таким Сергей представлял мне нового знакомого, быть нормальным? В самой постановке проблемы уже содержится очевидный парадокс. Коль скоро речь идёт о выдающейся личности, она выделяется из масс, она отличается от других людей, а значит и не соответствует норме. Иными словами, такой человек глубоко ненормален.

Однако помешательство моего нового знакомого было с гнильцой, позорной для любого честного сумасшедшего. Корень её таился в совершенно невообразимой любви к себе. Это даже не эгоизм, а простая уверенность, что мир создан лишь для тебя. Человек, никогда не испытывающий угрызений совести. Ему нужно, он украл и обосновал это какой-то философской доктриной или Библией.

Звали моего нового знакомого Захар. Редкое имя. И он всё время бахвалился этим, утверждая наличие здесь особого высшего смысла. Захар верил: он новое воплощение библейского пророка Захарии.

Впрочем, поначалу мне импонировала та ошеломляющая лёгкость, с которой Захаром отвергались все возможные запреты. Я-то всегда относился к ним с огромным трепетом. И эта моральная щепетильность бывает крайне вредной в подростковом возрасте. Соблюдать правила взрослых позорно, а несоблюдение тоже ведёт к угрызениям совести. Мой же новый знакомый стоял выше обывательских установок. А что? Он смел подойти к пожилому человеку и рассказывать ему о якобы написанном в книгах Сократа и Пифагора, как бы говоря: «Старый, а ума не нажил, а я молод, но уже являюсь умнейшим человеком на Земле».

И я хотел быть таким, наверное. Не наглым, но личностью и не «тварью дрожащей». А здесь таилась западня. Выходило, что желание подражать подразумевало доверие в ситуации, когда доверять нельзя, когда предо мной патологический обманщик.

6. СЕМИНАРИСТ

Однажды, вместе с Захаром, я болтался по книжному рынку в Городском саду. Ни он, ни я не искали ничего определённого. И это располагало к беседе.

– У меня есть знакомый семинарист, который занимается магией.

– А религия ему позволяет?

– Он получше тебя преуспел.

– И в чём это выражается?

– У него доступ к старинным рукописям. Он свободно читает на латыни, греческом, древнееврейском, арабском.

– Я слышал, что в двадцатые годы в библиотеку монастыря на Шестнадцатой станции свезли часть неблагонадежных книг, принадлежавших прежде университету…

– Семинарист дал мне несколько любопытных заклинаний, но я дал клятву никому их не передавать.

Было ясно, всё это чушь. В Одессе очевидная проблема со знатоками греческого. А тут свободное чтение… Ха-ха. Но легко увязать владение древними языками с мифом о запредельно высоком уровне образования в семинариях. Думаю, это из-за запретов на религию, которая является основой нашей цивилизации и культуры. Получилось, человек желающий понять корни практически любого культурного феномена неизбежно натыкался на абсолютный запрет. А религиозные деятели могли свободно читать Библию, книгу, на которой стоит наша цивилизация. Захар оперирует глупыми мифами. Ладно.

Так мой разум сразу распознал ложь. Но сердцу хотелось верить. Рассказ так хорошо накладывался на мои ожидания, что был своего рода истиной, пусть и лживой. Ведь обман был гармоничной частью действительности, а значит, он и являлся истиной в моей реальности, в моей системе координат.

– Ты познакомишь меня с этим семинаристом?

– Не знаю… Мы говорили о тебе… Захочет ли он?

Далее Захар выдал «опровержение всех ересей». Он, ссылаясь на «семинариста», обвинял меня в практическом подходе к магии, вместо благостного постижения вечных истин. А у меня в ушах звучали слова Брюсова, которые он сам критиковал: «Истинная магия есть наука наук, полное воплощение совершеннейшей философии, объяснение всех тайн, полученное в откровениях посвящёнными разных веков, разных стран и разных народов».

После этой беседы знакомство с семинаристом мне периодически обещалось, но в ответственный момент непременно откладывалось. И эта странная ситуация продолжалась несколько месяцев, пока я не махнул рукой на глупую выдумку Захара.

7. LADY OF THE LAKE

Она мне нравилась. Очень нравилась. Как-то особенно нравилась, проникая в глубину моего сердца, околдовывая. Но я все время ощущал её отчуждённость. Словно мы из разных миров. Я не смог бы за ней ухаживать…

Хотя она как-то особенно твёрдо и уверенно ступала. Она была частью этого мира, даже в большей степени, чем я, чем все мои знакомые. В ней не было ничего призрачного, тусклого, романтического.

Если попробовать изобразить её внешность, легко выяснить –  она не была красива. Она была вся как-то нелепо сложена, с большими руками, у неё всегда было красноватое лицо. Но когда она была рядом, она казалась идеалом. Собственно, я даже не выяснил, как её зовут и кто одарил её странным прозвищем «Lady of the Lake», в какой части города она жила. У нас не было ни единого общего знакомого. Для такого небольшого городка, как Одесса, это довольно необычно. Здесь всегда на улицах видишь одних и тех же людей. А «Lady of the Lake» появилась ниоткуда, а потом внезапно исчезла. Нет. Не так. Я встретил её два раза в библиотеке… И всё.

Мы говорили обо всём. О рае и аде, о небе и о земле. Я рассказал и о своих оккультных увлечениях, сетуя на окружающий меня вакуум: «Разве человек способен разобраться в столь тонких и трудно поддающихся описанию сферах самостоятельно, не имея учителя?».

– Этих сфер допустимо касаться только чистыми руками. Людям кажется, что они способны достигнуть необходимого духовного уровня, вести особый образ жизни… Один маг – грязь, а два мага, учитель и ученик – удвоенное количество грязи.

– Книги о магии предписывают соблюдение ритуальной чистоты.

– Но этого, увы, недостаточно. Недостаточно! Нет абсолютно чистых, святых людей, чтобы безнаказанно практиковать магию. Попробуй жить безгрешной и ритуально правильной жизнью… Вначале будет получаться, но вот ты случайно оступился, разозлился, позавидовал – тебе конец.

– А если не оступаться?

– Жизнь будет тебя испытывать. Чем выше ты будешь подниматься, тем больше соблазнов будет возникать перед тобой. Среди религиозных людей поразительно много крайне злобных личностей. Не замечал?

– Не думал об этом.

– Они поднимаются высоко. И если они не готовы, недостаточно духовно чисты, соблазн зла уничтожает их. Они ищут спасение в религии, но находят в ней лишь гибель, теряя связь с Богом. В Святая Святых мало, кто может проникнуть. А творить чудеса – это занятие не для людей.

– Для чего же написаны магические книги?

Но Lady of the Lake, обернулась, встрепенулась, как испуганная птица, схватила меня за руку:

«Извини, мне пора». Больше я её не видел.

8. ЧЁРНЫЙ ТАМПЛИЕР

Я стоял на улице. Не могу припомнить, на какой именно, и что я там делал. Кажется, был занят. Чего-то или кого-то ждал? Сейчас уже трудно восстановить это в памяти.

Ко мне подошёл человек: «Вы желали со мной видеться?». Это точно была неожиданная для меня встреча, – я оглядел незнакомца и сразу подумал: «Да ведь это настоящий маг!». Нет, нет, он не был похож на сказочного волшебника из современного фильма в стиле фэнтези. Такой образ не приобрел ещё популярность в ту далёкую эпоху. Толкиена уже читали, но экранизация ещё не появилась. И идеальный позднесоветский волшебник, кажется, вовсе не был обязан быть бодрым стариком с длинной бородой, в балахоне и с посохом. Такой бы больше ассоциировался с иллюстрацией к сказкам для детей младшего дошкольного возраста, а значит и не был бы воспринят серьёзно. Мой же собеседник имел внешность советского мудреца, то есть советского непартийного интеллигента, лет тридцати пяти. Он мог быть физиком, математиком, инженером, а мог оказаться и в рядах пролетариата по финансовым причинам, в силу обстоятельств, из-за невозможности поступить в ВУЗ ввиду анкетных данных. У него, как у настоящего мага, конечно, была борода. Но не густая. Советскому магу шла эспаньолка, «козлиная борода», покрывающая полоской скулы или любая другая, непременно не на щеках, такая как была у «старых большевиков», у Ленина, Дзержинского, Троцкого, Бухарина и других. Что-то такое обрамляло и лицо человека, подошедшего ко мне. Я ещё подумал: «Перевёрнутая аура». Но я не помню деталей. Важно, что внешне он походил на «старого большевика», но добрые и умные глаза выдавали в нём диссидента-антисоветчика. Одежда на незнакомце была вся чёрная, из дорогой, поблескивающей ткани. Это придавало ему какую-то мрачную торжественность.

– Я рад с вами познакомиться. Как вы меня нашли?

– Когда приходит время, мы находим нужных нам людей. Даже не мы находим. Случайностей в мире нет. Когда наступает срок, люди встречаются.

– Мне нужно многое у вас спросить, но я даже не знаю с чего начать…

– Когда вы будете готовы к получению ответов, вопросы сами собой возникнут в голове.

Для меня, для человека, который всегда не ладил сам с собой, последнее утверждение звучало вызывающе возмутительно. Но я не подавал виду.

– Я бы хотел пройти посвящение… А, впрочем… вы наверное розенкрейцеры? – не знаю почему предположил я вдруг.

– Нет – нет. Мы тамплиеры. Те самые. Настоящие. Не так называемые «Восточные Тамплиеры» или представители какого-нибудь другого сравнительно нового оккультного ордена…

Между тем мы проследовали к кафе «Джинестра», где заказали кофе и взбитые сливки. Там тамплиер изложил мне презабавную историю.

9. ТАЙНАЯ ИСТОРИЯ ТАЙНОГО ОРДЕНА

В 1119 году наш орден создали девять благородных рыцарей, истинно верующих и богобоязненных. Двигало ими исключительно желание бороться за справедливость, оберегая паломников и вообще любых жителей Иерусалимского королевства от лихих людей. Основатели ордена были ошеломительно бедны. Первоначально орден и назывался «Нищие рыцари» На своём гербе тамплиеры начертали двух всадников, скачущих на одном коне. Это отражало печальную реальность и оптимистичное отношение рыцарей к своему положению. Они демонстрировали: у нас нет даже достаточного количества лошадей, но мы готовы друг с другом делиться. И эта бескорыстность каждого обеспечит всем, в чём он нуждается.

Иерусалимский король Балдуин I, его приближённые и патриарх со своими прелатами сразу обеспечили ордену поддержку, выделив ему некоторые из своих земельных владений – одни пожизненно, другие во временное пользование – благодаря чему тамплиеры могли бы получать средства к существованию.Исключительно важным, поворотным моментом в судьбе ордена стал тот факт, что главная резиденция ордена расположилась на святейшем и важнейшем библейском месте – на Храмовой Горе. Отсюда и другое название рыцарей – тамплиеры, рыцари Храма, храмовники. Именно на этом месте расположен краеугольный камень, с которого Бог начал создавать Землю. Здесь и находятся ключи к понимаю смысла всего сущего.

Правда в том, что рыцари получили знания не из-за удачного расположения их резиденции и не из-за попыток основателей Ордена открыть какие-то умопомрачительные тайны. Причинно-следственная связь другая. Рыцари имели чистые помыслы и добрые сердца. За это Бог привёл их к открытию величайших таинств. За это же он позволил им подняться на Храмовую гору. Разные святыни открывались перед рыцарями одна за другой. Вначале это происходило случайно. Но скоро рыцари осознали всю важность своей миссии и приступили к целенаправленным поискам. Вы обнаружите ещё в наших собраниях множество прелюбопытных текстов.

Ситуация с великими тайнами привела к проблеме с приёмом новых членов и написанием устава. Есть вещи, которые непросто открыть другому человеку. Даже если неофит внешне вызывает доверие, непонятно, как он себя поведёт, узнав нечто, перечёркивающее весь его предшествующий опыт. Как оговорить в уставе испытания, но так, чтобы об их наличии не догадался обычный человек, не посвящённый в тайны Ордена?

В течение довольно продолжительного времени, до собора в Труа в 1128 году новые члены не принимались в орден на равных правах с основателями. Фактически, был введён мораторий на полное раскрытие тайн. Однако невозможно было и не подпускать к истине действительно достойных неофитов, лишая людей того, что им следовало бы знать. Такие рыцари до 1128 года становились чем-то наподобие терциариев у францисканцев. На таких правах в 1120 году в орден был принят Фальк Анжуйский, отец Жоффруа Плантагенета, в 1124 году граф Шампанский, а к 1126 году посвятили ещё двоих.

Между тем, мистик и великий посвящённый в оккультные тайны Бернар Клервоский, симпатизирующий катарам католик, взялся покровительствовать Ордену. Он защищал и прославлял рыцарей на соборе в Труа, способствуя притоку большого числа новых братьев. При этом, Бернар составил такой устав, который бы позволял отсеивать нежелательных, случайных людей.

Взятые морально-этические установки были чрезвычайно высоки. Хронист Ибн-Алатир оставил свидетельство, что Саладин и все мусульмане относились к слову тамплиеров с большим почтением, хотя и не доверяли другим христианам. Другой арабский хронист… эх, я позабыл его имя…, рассказывает с неким оттенком благоговения о том, что из шести сотен тамплиеров, захваченных Бейбарсом и получивших предложение сохранить жизнь в обмен на принятие ислама, лишь один согласился. Стефан де Бурбон немало сообщил о тяжёлой жизни братьев-рыцарей в Святой Земле, которым порой не разрешалось пользоваться лошадьми из-за всё тех же строгих предписаний, которыми они окружали свою телесную жизнь

В течение короткого времени тамплиеры богатеют, увлекая Европу и Ближний Восток вперёд, по пути быстрого развития, закладывая основы новых отношений, способствуя развитию экономики, увеличению безопасности.

Как это ни парадоксально звучит, высокие моральный и интеллектуальный уровни, культивируемые орденом, и стали главной причиной гибели. У тамплиеров было поразительно много ренегатов, бежавших из Ордена, сложивших с себя под разным предлогом обязательства. Жизнь храмовника нелегка. Требования Ордена к своим членам чрезвычайно высоки. Не каждому даже очень достойному рыцарю такая ноша оказывалась по плечу.

Система взаимоотношений с внешним миром тоже непростая. Во все известные эпохи численно преобладает биологический мусор. Праведность и доброта ему представляются умением скрывать пороки и злобу. Подлец не может понять, прочувствовать внутренний мир порядочного человека. Ему представляется, что все похожи на него, что хороших людей не бывает, а, значит, некоторые просто успешно маскируются. А раз так, существует некий заговор. Иначе, с чего бы так искусно скрывать пороки, которые присущи всем и каждому, «что естественно, то небезобразно»?

Очевидно постепенное нарастание безосновательных обвинений против тамплиеров. Так, поползли абсурдные слухи, что тамплиеров подкупили мусульмане с целью убедить немецкого короля Конрада III начать осаду Дамаска в июле 1148 года. Хронист Гийом Тирский обвинял Орден и его членов во всевозможных грехах, которые не так-то легко перечислить. А Матвей Парижский, доходит до полного абсурда, инкриминируя рыцарям намеренное продление войн против сарацин, (какая чепуха!) ради сохранения предлога для получения денег. Он опускается до утверждения: храмовники развлекают в своих домах султанов и позволяют им совершать свои молитвы. А чего стоят двусмысленные россказни, что тамплиеры сорвали взятие Иерусалима Ричардом Львиное Сердце! Сплетни не обошли и тех, кто героически погиб. Тамплиеры, оказавшиеся в мусульманском плену в Цфате в 1266, были в полном составе казнены за нежелание перейти в ислам. Эту историю передал Фиденций Падуанский. Между тем христианские хроники пестрят вздорными обвинениями, якобы тамплиеров убили за нарушение условий капитуляции.

Во всех этих россказнях очевиден общий мотив. Дерзкие тамплиеры виновны в том, что умнее и лучше других. Что они себе позволяют, давая советы королям, заключая мирные соглашения и развязывая войны?!

И развязка наступила. Французский король Филипп IV Красивый отреагировал на распространявшиеся инвективы, опрашивая некоторых беглых тамплиеров и ведя с Папой переговоры о возможном расследовании. Осенью, 22 сентября 1307 года Королевский совет принял решение об аресте всех наших братьев, находившихся на территории страны. Три недели в строжайшем секрете велись приготовления к этой совсем нелёгкой для тогдашних властей операции. Утром 13 октября 1307 года повсюду хватали рыцарей, не готовых к сопротивлению, не ожидавших такой подлости. Абсолютная конспирация, понятное дело, невозможна. До храмовников доходили слухи о замыслах короля. Но чистые и благородные люди, каковыми являлись тамплиеры, не могли в это поверить. Подобная низость со стороны короля, интересы которого они ревностно отстаивали, казалась им невероятной.

А в 1312 году папа Климент V, пешка французского монарха, официально распустил Орден. Главные чины погибли. Но многие рыцари остались в живых. И они проявили твёрдость в желании продолжать общее дело.

Есть легенда, утверждающая: сокровища вывезли через порт в Ла-Рошель на восемнадцати галерах. Основание очевидно. Наши рыцари обычно арендовали флот, практически не имея своих судов и портов. Исключение – Ла-Рошель. И всё же действительность отличается от легенды. Сокровища вывезли в Бургундию на подводах. В этих местах Орден имел наиболее сильные позиции.

Несмотря на сумятицу, был принят целый ряд стратегических решений. Стало ясно, что возвращение на Ближний Восток откладывается или отменяется. По сути, для христианского мира это означает начало тенденции, ведущей к гибели. Ведь именно на Ближнем Востоке зародилась данная религия. Уход из Леванта и Египта означает отсечение корней. Всё это грозило гибелью и иудаизму, и исламу. Окончание религиозной борьбы одних против других – путь к унификации, к сворачиванию плюрализма. Для инакомыслящих возникает состояние постоянной физической опасности, а для господствующей догмы – это путь к застою и маразму. Но ничего не поделаешь. Назад пути нет. Европа отказалась от Ближнего Востока, погрязнув в мелких комплотах. Вот рыцари и решили нести культуру в Восточную Европу. Там уже ранее обосновался Тевтонский орден, с которым у нас были тесные связи. Мы даже передали им один из важнейших наших замков на Святой Земле, Монфор. Теперь только на помощь братьев тевтонов мы и могли рассчитывать. В данном регионе мы раньше не были особо укоренены. Нашим рыцарям до ареста принадлежал лишь один замок в Восточной Европе, точнее – в Закарпатье. Так нам пришлось выстраивать практически всё заново, хоть и при поддержке братьев из другого ордена.

Мы обосновались южнее Ливонского ордена, частью которого к тому времени стал Тевтонский орден, на территории современных Польши и Украины. Наши рыцари приняли участие в таких важнейших битвах, как битва на реке Ирпень, в 1324 году, и битва на Синих водах, в 1363-м. Но в целом мы не стремились к содействию в войнах, сосредоточившись на просвещении населения и охране дорог. Ведь именно безопасность путей сообщения способствует единению людей, а значит и развитию их устремлений к взаимопониманию. Ах, совсем забыл… Вы, наверное, слышали о бегстве тамплиеров в Шотландию или в Германию, слышали о Карле фон Хунде, Теодоре Менцдорфе… Да… Это всё – чистые выдумки. Не заслуживают они внимания. Вы, надеюсь, понимаете? Ну не буду больше испытывать ваше терпение, останавливаясь на сложных перипетиях путанной орденской истории в течение столетий. Важно, мы сумели просуществовать в тайне, творя историю. Центр наш переместился в Восточную Европу, что избавило нас от разоблачения, которое бы непременно случилось бы на Западе. Со временем возникла необходимость разделить организацию на эзотерическую и экзотерическую части. Это позволяет «внешним» рыцарям действовать, не обличая, не указывая праздным зевакам на духовную составляющую. Ведь ничто не вызывает у людей, твёрдо держащихся животной жизни, такой ненависти, как духовность. Это глубоко укоренившееся у многих качество личности, зовущее их ломать, крушить, портить, издеваться над интеллигентами и очкариками. И это прекрасно демонстрирует история каменщиков. Почему-то обычные строители материальных зданий не вызывают особой ненависти, о них не сочиняют пасквили, их не обвиняют в захвате власти над миром. Совсем другая ситуация с «вольными каменщиками», с масонами, с зодчими, работающими над духовными конструкциями.

10. ЭКЗОТЕРИКИ

Я выслушал фантастическую историю. А моя привычка оспаривать любое, даже самое банальное утверждение, не сработала. Ну, да, сам себе я объяснил причину. Это нормально для советского человека – не верить общеизвестным фактам. Ведь они-то как раз и сфальсифицированы. «Общеизвестное» – это порождение агрессивной пропаганды. И всем это отлично известно. С безумной историей всё иначе. Она достойна внимания, как нарратив, не покорёженный цензурой.

Ещё. Реальный вес фактам придаёт обыденность, привычка к набору однообразных происшествий. А теперь, в эпоху развала СССР, когда действительность динамично мутировала и каждый день одаривала людей всё новыми и всё более неожиданными сюрпризами, безумие казалось нормой. Существование нетривиального хода событий подтверждалось личным опытом.

Итак, я страстно и беззаветно верил. Возражать и задавать вопросы боялся. Ах, я ведь могу стать натуральным тамплиером! Мне так не хотелось обнажить собственную глупость, несостоятельность, личные качества, делающие меня недостойными рыцарского звания.

Но пауза затянулась. Тамплиер, завершив историю, мягко и немного растерянно улыбался. Пил кофе, ел взбитые сливки, жевал пирожное… Я не выдержал:

– Вот вы говорите о двух частях Ордена. О, я, конечно, даже на уповаю на немедленный рассказ о хранителях великих загадок…

– Отгадок,– поправил меня тамплиер.

– Э… ладно… тайн. Но я, наверное, могу спросить… а что это за экзотерическая часть Ордена? Они ведь всем видны?

– О, да. Конечно.

– И вы можете мне на них указать.

– Да, это ГАИ. Точнее ДАІ. Изначальным является именно украинское написание. Нам удалось его протащить, несмотря на то, что, конечно, наше влияние на советское правительство было минимальным. Поразителен и факт создания нами своей структуры при НКВД СССР в 1936 году! В те годы Орденом руководило ещё другое поколение. Что это были за люди! Мы им в подмётки не годимся. Мы лишь карлики на плечах великанов.

– Мне казалось, что среди первых революционеров были интересные люди…

– Чем могут быть интересны фанатики? Они – как заевшая пластинка. Они застряли на какой-то одной идее. Истинный интеллектуал всю жизнь мечется и ищет истину. Революционеры же сознательно отказались самостоятельно думать, изобрели какие-то свои догматы, которые якобы научные и одновременно неизменные… Научное знание не может быть неизменным… Любое знание динамично меняется. Оно зависит от человека, оно выводится человеком для собственных нужд. А люди эволюционируют или деградируют. Они не могут оставаться неизменными. Попытки законсервировать свою жизнь неизбежно ведут к деградации личности… Ах, ну потом представители «народа» поубивали фанатиков, заняв их места. Это снизило градус кровожадности. Новые коммунисты были подлыми интриганами, но они уже и не раздували «пожар мировой». Это «социализм с человеческим лицом», без массовых казней и изощрённого садизма. Новых коммунистов хватало только на подлое паразитирование… Нам, конечно, нечего делать в этом сообществе. И своего человека невозможно иметь в этой банке с пауками. Если агент не ведёт себя подло, его разоблачат. Если же он станет поступать как советский функционер или чекист, то не сможет оставаться тамплиером, то есть высоко духовной личностью.

– А что значит ДАІ?

– Это Damnum absque injuria. Cмысл такого, на первый взгляд, «юридического девиза» в следующем. Мы не тщимся истребить зло, потому что оно коренится в материи, в нашем материальном мире. Оно бессознательно и естественно. Оно – это часть нашего мира, другая сторона добра. Само добро без него невозможно. Свет и тьма, жизнь и смерть – разные стороны одного явления. Без тьмы нет света, без смерти нет жизни. На зло бесполезно жаловаться, его бессмысленно осуждать. И девизом мы говорим: «Зло, мы обнаружили твою сущность и потому мы, понимая, что тебя не уничтожить, что ты гармоничная часть нашего мира, смиренно выбираем пребывать в добре». Кстати, сплетение воедино света и мрака символически отображено и в главном атрибуте инспектора – в милицейской палочке. На ней чередуются белые и чёрные полосы, то есть свет и тень, добро и зло. Сама же палочка – фаллос, зарождающее начало, нечто дающее жизнь нашему миру, нечто зачинающее его.

– Должен ли я вначале вступить в ДАІ, чтобы, впоследствии, возвыситься до духовного тамплиерства?

– Нет, вовсе нет. Люди неодинаковы от рождения. Одни предназначены самой природой для практической деятельности, другие для теоретизирования. Мы не считаем, подобно некоторым гностическим сектам, одних выше других. У каждого своя миссия в этом мире. Из вас милиционер не получится. Это мне абсолютно ясно. А вот в духовные тамплиеры мы бы могли вас принять, если вы, разумеется, сами этого пожелаете, а братья, обсудив вас, отнесутся к прошению благосклонно.

Услышав это, я ощутил себя так, словно каждый атом моего тела возносится в небо от счастья. Я немедленно попросил зачислить меня в Орден.

11. ЦЕРЕМОНИЯ

В одной из комнат коммунальной квартиры в центре города собрался капитул. По понятным причинам я не могу здесь сообщить адрес или даже приблизительное местонахождение. Я ждал в коридоре. Один из рыцарей вышел и сказал мне: «Брат, просишь ли ты общества Дома?».

– Да.

– А знаешь ли ты, что тебя ждёт?

– Это мне неведомо. Но я готов узнавать и искать.

– А между тем, на тебя будет возложена огромная ответственность, ты приобретаешь тяжкое бремя, которое никогда не сможешь сложить с себя. Даже прекратив участие в жизни Ордена, ты останешься нашим братом в глазах Бога и людей. Невежды сочтут тебя заговорщиком и конспиратором. А Орден снабдит тебя непростыми поручениями. Тебя ждут тяжёлые обязанности, ограничения и лишения, учёба. Тамплиеры отказываются от благословения от людей во имя благословения от Бога.

– Я переживу порицания, – сказал я с улыбкой, подумав о своём полуеврейском происхождении. – А к знанию и работе в Ордене я стремлюсь всей душой. А моя конечная цель – познание Бога.

Тогда рыцарь зашёл в комнату, в которой заседал капитул. Через несколько минут он вернулся с обнажённым мечом и снова спросил:

– Ты по-прежнему желаешь?

– Да.

Отконвоировав, рыцарь втолкнул меня в комнату. Я преклонил колена перед магистром, возглавлявшим капитул. Глава Ордена, такой довольно типичный, старый одесский интеллигент, сидел на особенном, высоком старинном резном стуле. Затем я соединил в мольбе ладони и сказал: «Сир, вот я пред Богом и вами, и перед братьями, и прошу вас во имя любви Господней ввести меня в ваше общество, и под покровительство Дома, как человека, который желает быть слугой и рабом Господа вовеки». Магистр встал и ответил:

– Добрый брат, ты просишь о великом, ибо в нашем Ордене ты видишь лишь внешнюю сторону. Ибо суть внешность – то, что ты видишь у нас: прекрасные автомобили и возможность брать у зарвавшихся водителей штрафы, и хорошую пищу и питьё, и красивые одежды, и кажется тебе, что легко тебе будет. Но ты не знаешь о суровых заповедях, что лежат в основе, ибо тяжело будет тебе, кто сейчас хозяин себе, стать слугой для других. Ибо вряд ли когда-нибудь ещё ты будешь делать то, что хочешь: если захочешь ты пребывать в землях далёких, исполняя сложнейшие миссии, не получая за это платы, но ради одной любви Господа. И если ты пожелаешь спать, тебя разбудят, а если ты пожелаешь бодрствовать, тебе прикажут лечь в постель. Ты будешь много трудиться, исполняя чужие поручения. И многие поношения, что ты услышишь не единожды, должен ты перенести. Теперь решай, добрый благородный брат, смог бы ты вынести все эти трудности?

– Да, я вытерплю их все ради Господа.

– Добрый брат, ты не должен просить общества Дома, чтобы иметь богатства, ни чтобы иметь телесный отдых или честь. Но ты должен просить его по трём причинам: во-первых – отойти от грехов этого мира, во-вторых – служить Господу нашему, и, в-третьих, чтобы быть бедным и принимать наказания в этом мире, для спасения души. И с этой мыслью ты должен просить его. Желаешь ли ты быть отныне все дни своей жизни слугой и рабом Дома?

– Да, сир, если это угодно Богу.

– Сейчас выйди и помолись Господу нашему, чтобы Он наставил тебя.

Я вышел в коридор, где сымпровизировал текст произвольной молитвы. Обращение к Богу давалось мне трудно, от переполнявших меня чувств. Оно шло от самого сердца. Затем ко мне вышел тот же рыцарь, со мной говорил в самом начале и вводил меня в капитул. Мы вместе вернулись в комнату. Я стал на колени перед магистром, молитвенно сложил ладони и произнёс:

– Сир, вот я пред Богом и вами, и братьями, и прошу вас во имя любви к Господу ввести меня в ваше общество и под защиту Дома, духовную и мирскую, как того, кто желает быть слугой и рабом Дома всю оставшуюся жизнь.

– Хорошо ли ты подумал, добрый брат, что ты хочешь оставить свою волю и исполнять волю других? Желаешь ли ты перенести все трудности, что установлены в Доме?

– Да, сир, если это угодно Богу.

– Добрые господа, встаньте и помолитесь Господу нашему, чтобы он преуспел в этом.

По комнате разнеслись слова молитвы на неведомом языке. Я склонен думать, что это была глоссолалия. Теперь следовало плюнуть на распятие, что я и сделал. Символический смысл, как я потом выяснил, следующий. Четыре стороны креста – это четыре стороны света. Их соединение в одном предмете – это материя, земля. Плевок означает пренебрежение. Таким образом, неофит выказывал презрение к материи, утверждая примат духовного начала. Ещё плевок напоминает семя, выброс которого на землю символизирует оплодотворение. Это же конъюнкция, соединение двух начал, женского (земля, распятие) и мужского (плевок, семя), пробуждающего жизненные силы, лежащие в основе всего мироздания.

Потом мне принесли бутафорскую голову, словно отрезанную. Рыцарь держал её за волосы. Вокруг раздавались голоса. Некоторые шептали, что это Бафомет, но были и разные другие имена. Я должен был поцеловать голову, что я и сделал. Потом я узнал, что она обладает особыми плодоносными свойствами. Если поднести её к голой земле, то на этом месте сразу быстро начинали подниматься растения. Сам поцелуй, прикосновение головы к голове, был нужен для роста моего мозга.

В конце мне выдали плащ и зачитали правила Ордена, которые непросто привести здесь целиком. Помимо обычных утверждений, основанных на десяти заповедях, в уставе было множество сложных правил. Например, перед регулировками (так назывались ритуальные собрания) необходимо семь дней не есть мяса, а последние три дня предписывалось питаться лишь варёными овощами. Вставая и ложась, рыцарь обязан совершать определённые ритуалы, чтобы Господь ему сообщил свою волю, наставления, которые рыцарю необходимо выполнить в течение дня. И многое другое.

Завершила всё пирушка с салатом «Оливье», холодцом и рыбой «под шубой».

12. СРЕДИ КНИГ

Орден хранил целый ряд рукописей, доставшихся ему от славных средневековых предшественников. Частью – это были открытые, известные тексты. Например, огромная иллюстрированная латинская Библия. Её часто использовали в ритуалах, для всевозможных присяг. Два симпатичных манускрипта содержали устав, один латинскую версию, другой французскую. Это потрясало воображение, придавало авторитет Ордену в глазах его членов… Поразительный парадокс. Орден и является объединением людей. Выходит, что никто и ничто кроме них и не может быть честью и позором организации. Но люди склонны видеть в разных ярких побрякушках ум, честь и совесть, оправдание своей жизни, своей деятельности.

Особый интерес представляли записки, бумаги членов Ордена, живших в былые времена. Среди эзотерических тамплиеров было много незаурядных личностей, выдающихся учёных, политиков, мыслителей, людей искусства, всех тех, кто оказал очевидное и внушительное влияние на все стороны развития человечества. Для себя я это объяснил тем, что ищущий человек, пробуя и узнавая, скорее вступит в тайный орден, чем простой обыватель.

Так вот, многие мыслящие члены Ордена, одни очень известные, другие оставшиеся в тени, что, впрочем, не умаляет их интеллектуальных способностей, завещали Ордену различные свои бумаги. Ввиду особого статуса книжных хранилищ тамплиеров, сюда сдавались такие бумаги, которые сами авторы считали наиболее ценными, удачными, сокровенными. Однако сам характер подобных неоформленных записок привёл к тому, что листы со временем могли перепутаться, а изначальный характер и жанр текста был непонятен. Так сатиру с лёгкостью могли воспринять на полном серьёзе, а серьёзный трактат счесть шуткой. Не исключено, что некоторые тексты вообще не были призваны нести определённую информацию. Их единственным достоинством были стилистические особенности.

Наиболее сокровенные тайны Ордена передавались устно при посвящении в новую степень. Поэтому с трудом верилось в их достоверность. Учитывая все те катаклизмы, которые приключались в истории, и изменчивость самих основ жизни человечества в европейской истории, неискажённо передавать не вполне понятную и чёткую систему знаний и ритуалов – задача титанически сложная.

Но на записи, на библиотеку ограничения не распространялись. Орденские бумаги закрыты для профанов, но открыты для всех братьев, независимо от степени посвящения. А мне доставляло глубочайшее удовольствие копаться в сокровенном, первозданном хаосе мнений, который, как мне тогда казалось, способен открыть мне нечто такое, что изменит всю систему моих взаимоотношений с миром, Богом, людьми, определит мне достойное, даже выдающееся будущее, которое в мои, тогда ещё юные годы, представлялось важнейшей целью.

Мои интересы были подмечены рыцарями и на меня возложили обязанность каталогизировать библиотеку Ордена. Под неё выделили целую комнату одного нашего очень активного брата. Двери его дома всегда были открыты для тамплиеров. Так что, можно сказать, у него в квартире расположился наш практически официальный офис, в котором, словно по недоразумению, ещё и жил один из наших братьев. Владелец квартиры часто бывал в разъездах. В этом случае он просто передавал кому-нибудь из братьев ключ.

Моя задача оказалась непростой ввиду необычности материалов, которыми мы располагали. Как я выяснил, в старых одесских библиотеках, в «Горьковке» и в университетской, пользовались старыми, ещё дореволюционными системами. Под латинской цифрой «I» шло православное богословие. Отдельным пунктом вычленялось «совращение в другие вероисповедания» (впрочем, в абсолютной точности формулировки сегодня я уже не уверен). Новые библиотеки пользовались системой, выработанной в Питере, в библиотеке им. Салтыкова-Щедрина. Конечно, эта классификация книг была инспирирована советской идеологией и плохо соответствовала нашим запросам. Это вынуждало меня придумывать собственную систему классификации, которую я строил, отталкиваясь всё-таки от кодов петербургской библиотеки. Выбор основы был предопределён наличием у меня хорошего справочника по данной систематизации книг.

Работа мне очень нравилось. Никто меня не торопил. Я мог спокойно разбирать бумажные сокровища, изучая их.

13. НЕДОСТАЧА

Однажды, перебирая бумаги, я обратил внимание, что недостаёт двух текстов, каталогизированных мной ранее. Меня охватил ужас. Не боязнь наказания или чего-то в этом роде. Отношения между братьями были доверительными, практически семейными. Наверное, узнай кто-то о пропаже, он не дал бы делу никакого хода. Возможно, даже не пожурил бы меня, а лишь посмотрел с укором. И всё это создавало в моей душе безумный дискомфорт. Я ощущал себя крайне виновным в жуткой халатности. Тексты пропали, а я и не подозреваю, как и почему это могло случиться.

В голове у меня не укладывалось, что кто-то из братьев способен на кражу. Значит, либо я сам выдал бумаги, но забыл сделать об этом запись в журнале, либо я их куда-то засунул и теперь не могу их обнаружить.

Я старался блюсти формальный порядок и фиксировать в специальном журнале все перемещения книг. Мог ли я нарушить заведенный мной же порядок? Теоретически, да. Братья, в большинстве своём, – люди очень интересные. Кто-то вполне мог увлечь меня занимательной беседой. А я, внимая словам, способен позабыть о простой, чисто технической обязанности. Меня всегда тяготило механическое исполнение обязанностей. Мне автоматизм даётся трудно.

Теоретически, кто-то мог позаимствовать тексты и в моё отсутствие. Комната библиотеки никак сама по себе не запиралась. Любой брат без всякой помощи с моей стороны имел возможность войти и взять какой угодно текст, нигде не зафиксировав информацию об этом.

Наконец, речь шла о маленьких, непереплетённых рукописях. Так что их легко куда-то поставить и потом не заметить. Когда-то в детстве я засунул «екатеринку», дореволюционную сторублевку, между страницами какой-то книги. С тех пор я тщетно ищу эту купюру. Она исчезла, словно бы и не было её вовсе.

Один пропавший текст – выписка, длиной в одно предложение, на отдельном листе. Непонятно, зачем это брать домой. Там была какая-то фраза на латыни, о смысле которой я даже и не задумался, из-за сложного почерка. Я разобрал имя – Лактанций и атрибутировал текст как «О Лактанции». Наверное, выписка представляла историческую ценность. Лист – пергамент, а почерк явно средневековый. Но уносить это домой ради чтения одной фразы – это нонсенс. Затеряться же такой короткий текст мог легко.

Второй – короткое аллегорическое сочинение на трёх листах, написанное мелким почерком по-русски. Рукопись имела в конце дату и место, хотя автор не был указан. Сочинение написано в Одессе, в 1924 году. Там рассказывалось о некоем сыне вдовы из Москвы. Известно о его отце одно – то была очень неординарная личность. Сын вдовы отправился искать некую жемчужину у моря. Так он оказался в Одессе. Город его очаровывает и дезориентирует. В тексте есть такая цветастая фраза: «Сын вдовы замкнулся в этом очаровании города, словно бы оказался на острове посреди моря, а вокруг острова лежит змей, отпугивающий всех пронзительным свистом». В Одессе искатель жемчужины знакомится с некой развесёлой компанией. С ней он распивает каждый день спиртные напитки, так что вскоре забывает о своих целях, намереньях, устремлениях и происхождении. Но дома у «гостя из Москвы» узнают обо всём. И, желая выручить начинающего алкоголика, шлют ему письмо: «Твой отец <siс!>, король королей, и твоя мать, владычица Востока, и твой брат приветствуют тебя, наш сын! Проснись и восстань ото сна и выслушай слова нашего письма. Вспомни, что ты сын короля. Посмотри, в какое рабство ты попал. Вспомни о жемчужине, ради которой ты послан в Одессу». Сын вдовы, получив и прочитав письмо, пробуждается от алкоголического дурмана. Он вспоминает всю свою миссию и отчётливо осознает, куда и как он должен следовать за жемчужиной. Далее, в тексте описываются довольно запутанные и иногда выраженные иносказательно маршруты (например, «он прошёл по улице с одним деревом»). В конце концов, он побеждает некоего змея и овладевает жемчужиной. Хотя заканчивается рассказ словами: «А сокровище и ныне там». Этот текст хоть и длиннее первого, но тоже вполне мог куда-то завалиться.

Так что два дня я занимался тем, что убирал в библиотечной комнате, заглядывая в каждый угол, пролистывая каждую книгу. Мои поиски не увенчались успехом. И я решил намёками, наводящими вопросами выпытать у братьев, не держит ли кто-нибудь эти тексты у себя.

14. СЛЕДСТВИЕ О ПРОПАВШИХ РУКОПИСЯХ

На моё счастье, большая часть рыцарей на момент обнаружения пропажи была в разъездах, исполняя различные миссии. В Одессе оставалось, помимо меня, всего пять духовных тамплиеров. Такой численный состав сложился неделю назад. Конечно, я мог не замечать исчезновения рукописей в течение достаточно продолжительного времени. Значит, невозможно полностью ограничиться пятёркой подозреваемых. Однако же неделя – немалый срок. Вероятность того, что взявший рукописи, если, конечно, они действительно украдены или выданы без записи, находится среди этой пятёрки, чрезвычайно высока. Поэтому логично пока опросить пятерых братьев.

Первым ко мне явился Дима, невероятно умный человек. Он никогда не учился хорошо из-за своего наплевательского отношения к любой системе. Но его способности к математике, физике просто поражали. Кроме того, он очень много читал на самые разные темы, неплохо ориентировался и в гуманитарных дисциплинах. В жизни он был спокойным, незлобивым, любил поесть и поспать. Я с самого начала пытался вывести разговор с ним в нужное мне русло.

– Всё хотел тебя спросить, как ты относишься к Лактанцию?

– Кто это?

– Философ-рационалист…

– Не люблю рационалистов. Все они, кстати, мало жили, кроме Лейбница. Этот оказался живучим.

– Нужно знать врага, чтобы с ним бороться.

– У меня, увы, не хватает на всё времени. Приходится читать то, что мне действительно важно… Да, и философы – не враги мне… Мне нужен текст обряда посвящения в первую степень.

Да, следователь из меня никудышный. Я не умел правильно задавать вопросы. После зашёл второй читатель, Владимир. Он напоминал комсомольского активиста. Очень «правильный», «душка», «хороший парень». И я его ошарашил вопросом:

– Здравствуй, брат. Ты не читал текст о поисках жемчужины, который у нас есть?

– Что это? Что-то интересное?

– Кому как.

– Почему бы тебе не подготовить доклад об этом?

– Да, действительно. Я подумаю.

Уже перед моим уходом забежал нервный и всегда беспокойный Андрей, визионер и экспериментатор в области магии. Он бросился к полкам и что-то лихорадочно искал. Я предложил помощь.

– Я бы прочитал Герметический корпус. Это важно.

– Гностические тексты тебя тоже интересуют?

– Да. Пожалуй.

– А «Гимн жемчужине»?

Андрей замешкался и покраснел. Он помялся какое-то время и бросил: «Знаешь, я бы хотел заниматься вопросом последовательно, не хватая тексты беспорядочно».

В этот день никто больше за книгами не пришёл. Оставалось двое братьев. Один – Саша, очень благодушный человек, располагает к себе, общительный, всегда улыбается, быстрый на реакции. И, наконец, Олег. Он энергичный, эксцентричный, хорошо учился, но благодаря умению списывать в любой ситуации. Он отличался необычайным эгоцентризмом и, в принципе, он, пожалуй, был способен на кражу.

Итак, из пяти я опросил троих, тщательно, насколько это возможно, изучая их лица и реакции. Конечно, слишком пристально пялиться на собеседника тоже было неудобно. Но я старался хорошо разглядеть лицо в самый ответственный момент. Один брат, Андрей, много смущался. Но он, в принципе, нервный человек. Он всегда такой. Однако сама неуравновешенность уже внушает подозрения. Я взял его на заметку, под особое наблюдение.

Здесь же в квартире нашего брата, где расположилась библиотека, в вечер того же дня мы вместе ужинали чаем с хлебом и маслом. Говорили о Марксе, Штейнере, гомеопатии. И вдруг я всех поразил темой:

– Интересно, а как можно отыскать вора… ну с чего всё начинать. Мы же, в некотором роде имеем отношение к милиции…

На меня все посмотрели с изумлением. После небольшой паузы в разговор вступил брат Андрей, нервно и отрывисто заявив:

– Я не знаю даже… Ну, «руку славы»… там… применить. А в Папюса ты заглядывал?

– Пример нужно брать с Шерлока Холмса… внимательный читатель ухватит схему рассуждений или из детективных историй… вот «Наука и жизнь» когда-то перепечатывала из какого-то французского журнала детективные загадки,– подхватил брат Дмитрий.

– Я не думаю, – мямлил я, – что по подобным «текстам» можно научиться ведению следствия. Проблема с загадками в том, что они не создают атмосферу полной изначальной неизвестности и неопределённости, но практически формулируют готовый вопрос, на который существует один абсолютно ясный, однозначный ответ. Следователь же движется в своих рассуждениях иначе. Ему необходимо выработать общую стратегию. Он вынужден прежде всего сформулировать вопросы. Шерлок Холмс же, равно как и другие вымышленные детективы, не даёт никакого представления о реальном ведении следствия, об оперативной работе. Многие литературные тексты абсолютно фееричны. Например, рассказ «Союз рыжих». Разве такому есть место в реальной жизни?

Саша бросился заглядывать под мебель с воплем: «Где же ты, доктор Мориарти?!».

– Дружище, – похлопал меня по плечу сангвиник и неизменно «хороший парень» Владимир. – Давай побеседуем на интересную всем тему.

Эти слова сразу вывели Владимира в разряд подозреваемых. Но я не подал виду. Мы переключились на обсуждение музыки.

15. ПЕРВЫЕ ВЫВОДЫ И ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ

Итак, скорее рукописи украдены, чем честно взяты с получением моего разрешения. По крайней мере, можно считать, трое из пяти практически продекларировали, что рукописей они не брали, при этом двое попали в разряд подозреваемых. Хотя, конечно, разговор с Сашей и Олегом может запросто опровергнуть мои довольно слабые допущения. Необходимо с ними побеседовать, даже если они не явятся в библиотеку.

В краже никто с лёгкостью не сознается, если это кража. Это продемонстрировал мой разговор со всеми пятью братьями.

Наконец, мои главные подозреваемые в настоящий момент – Андрей, Владимир и Олег. Ситуацию с первым я уже описал. Владимир слишком правильно себя ведёт, взяв менторский тон. Я нахожу это противоестественным. «Правильность» не может быть настолько правильной. Логично допустить, что Владимир лишь пускает пыль в глаза. Наконец, Олег. Он вполне способен взять чужую вещь и не сказать об этом. Я раньше замечал за ним подобное. Так что он в любом случае в числе подозреваемых… А вот и он. Я столкнулся с ним просто на улице. Мы обменялись приветствиями.

– Олег, я тут пишу статью о Лактанции… Что ты мне можешь посоветовать?

– Что? – с безумным удивлением посмотрел на меня Олег. – Я? Я не знаю.

– У него есть образ жемчуга в одном тексте. Об этом интересно было бы рассказать.

– Эти вопросы не ко мне. Вот приедет великий магистр. Поговори с ним. Через три дня он возвращается в Одессу.

Сашу я встретил на следующий день в библиотеке, куда он забрёл рассказать мне новые анекдоты. Я с радостью воспользовался случаем:

– Ограбили банк. Пока милиция приехала, преступники скрылись, но у порога лежит алкоголик. Его схватили, притащили в участок. Но на все вопросы он только мычит, потому что спит и не может проснуться. Ну, милиционеры его давай обливать водой с криками: «Где жемчуг, гад?». На что медленно приходящий в чувство пьяница как завопит: «Я ничего здесь не вижу! Найдите себе другого ныряльщика!».

Саша никак особо не занервничал после этого анекдота. Он посмеялся и продолжил меня веселить.

Итак, события дня позволили мне подвести итоги. Но, при этом, расследование явно зашло в тупик. У меня теперь двое подозреваемых, Владимир и Андрей. Но что с того? Пойти и ухватить их за руку? Они мне скажут, что ничего не брали. А я не смогу доказать факт кражи.

16. МИРОВАЯ ЗАКУЛИСА

Прошло два дня. Ещё трое братьев вернулись в город. Пропажу могли заметить. Завтра возвращается магистр. А я пока ничего не предпринял. Не хватало решительности. Да, собственно, и в ней могло оказаться мало прока.

В растрёпанных чувствах я отправился в Александровский парк. Хотелось прогуляться и всё обдумать. Прошёл мимо памятника Шевченко… Мне навстречу двигался незнакомый подросток моего возраста, с манускриптом о Лактанции в руках… Я схватил этого парня и заорал: «Откуда у тебя это? Откуда?». Несмотря на то, что вопрошаемый был значительно крепче меня и, наверное, судя по жлобской внешности, довольно склонным к насилию, привычным к дракам, он явно перепугался. Подозреваю, я смотрел на него безумными, полными злости глазами. Парень дернулся, но, не освободившись, запричитал:

– Мне Таня дала.

– Классно. И что? Текст-то у тебя откуда?

– Говорю же, мне его Танька дала.

– Какая Танька?

– Толстая…

Ах, конечно. То была подруга сестры Саши. Чрезвычайно полная девушка, десятиклассница. Она недавно забегала в наше нынешнее основное место сборищ что-то передать Саше. Я слышал, классный руководитель девушки жаловался её родителям на плохую коммуникабельность их чада. Мол, она мало дружит со сверстниками и нужно бы как-то исправить ситуацию. Я сразу придумал теорию, согласно которой у Тани, ввиду её чрезвычайной полноты, возникали проблемы коммуникативного свойства. Возможно, она выкрала документ для какого-то парня, желая привлечь его внимание. Впрочем, проверять все эти построения не было возможности. Выспрашивать девушку о смысле её поступка не было никакого желания. Между тем, пойманный жлоб очнулся от пережитого шока и стал вести себя агрессивно. Присмотревшись ко мне, он принялся орать: «У меня ваш древний документ! Я разоблачу вас, гадов, жидомасонов, предателей родины! Это вы, суки, продали всё Израиловке, расстреляли царя, отравили Сталина, убили Гитлера! Пусть все знают!». Оценив, ситуацию, я выхватил пергамент из ослабшей руки жлоба и убежал. Неожиданность и быстрый бег обеспечили благоприятное для меня разрешение ситуации.

Итак, один документ удалось вернуть. Но как теперь вызволить второй? Похитители – не члены Ордена. Это даёт мне мандат действовать любым способом, прибегая к помощи братьев. Да, собственно, ситуация не так уж и сложна, как могло показаться. До обсуждения проблемы со всеми братьями, я поговорю с Сашей. Он через сестру выйдет на Таню. И из неё можно будет тихо и спокойно выбить всю информацию.

А ещё меня заинтриговала ситуация с текстом. Что же там за тайна такая, о которой кричал злобный парень в парке? Я принёс пергамент домой и, немало потрудившись, разобрал почерк: «Lactantius iura defendunt, quod terra flat est». М-да. Поэзия и правда.

17. КЛАД

Я обо всём рассказал Саше. Вначале он в одиночку, а потом и совместно со мной, пытался выяснить судьбу второго манускрипта. Таня вела себя удивительно мужественно, неженственно. Она не плакала, не билась в истериках, но односложно и нервно реагировала на вопросы. Рациональные утверждения, высказанные во время наших продолжительных бесед, можно суммировать следующим образом:

У Тани было мало времени, чтобы что-то украсть. Поэтому она просто схватила ближайшую бумагу, которая показалась ей наиболее старой и потому самой ценной.

Она взяла лишь один документ. У неё попросту не было времени и возможностей похитить ещё что-то. Ей было важно что-то схватить и тут же, без всяких промедлений, спрятать.

В какой-то момент я очнулся от этих допросов. Боже мой, я предсказывал судьбы, а просиживая за книгами, я превратился в детектива! Получается, получив вспомогательные инструменты, то есть нужную литературу и учителей, я не приобрёл, а утратил? Нет, наверное, человек должен развиваться, а интуиция вещь ненадёжная, на чувства нельзя особенно полагаться. Важно идти к осмыслению, которое на первых порах будет мешать, как в известном рассказе теория вредила сороконожке танцевать, но потом я, несомненно, сумею овладеть и чувствами, и разумом. Я вернусь к интуиции, но другим, мудрым человеком. Если не пройти путь знания, то я, опираясь лишь на чувства, деградирую. Ощущения – плохая опора, нетвёрдая. Знание сделает меня сильнее, но на это требуется время.

Однако мне очень опротивело всё это следствие, глупые разбирательства, и я твёрдо решил рассказать всё магистру Ордена. В самом деле, как оказалось, я не так уж и виноват. Мне нечего стыдиться. А теперь важнее всего вернуть утраченную рукопись.

Магистр, выслушав меня, созвал совет, на котором я изложил проблему перед всеми братьями. Тогда, смущаясь и краснея, встал Дмитрий:

– Таня не брала рукопись о жемчужине. Текст у меня… Я решил, что попользуюсь и верну… На то у меня были веские причины. Да и выдача у нас свободная. Никак и ничем не ограничена для братьев… Не хочу вас всех утомлять сейчас долгим рассказом. Говоря коротко, изучая самые разнообразные сочинения, я пришёл к выводу, что в манускрипте указано место, где спрятаны реальные сокровища. Мне удалось обнаружить множество ключей к истории о жемчужине. Мной овладела безумная страсть. Больше всего на свете я желал найти сокровища… Даже не просто ценности, хотя и они для меня были важны, но, в первую очередь, я ликовал от ощущения лёгкости, с которой я решаю непростую головоломку.

– И ты знаешь, где клад?! – воскликнули все присутствующие.

– Можно сказать и так…

Дмитрий вытащил из сумки рукопись, передал её мне. Я был возмущён наглой кражей. Взять без разрешения – это воровство. И зачем? Что мешало ему попросить эту бумагу у меня? Никакие загадки мира не могли служить оправданием столь подлому поступку. Между тем, Дима продолжил:

– Если вы соблаговолите последовать за мной, я вам его покажу.

В комнате послышался гул. Всё смешалось, радость, удивление, недоумение, восторг. И, разумеется, все пожелали тут же отправляться вслед за Димой. Я тоже пошёл, хотя чётко понимал, что ненависть к этому человеку, подлому воришке я пронесу сквозь всю жизнь.

18. ВЕЛИКАЯ ТАЙНА

Мы долго плутали по центру города. На первый взгляд этому не было никаких оправданий. Центр Одессы очень компактный. Здесь легко и просто попасть из одной точки в другую, не расходуя на это много времени. Дима, однако же, считал, что если в описании даётся очень запутанный маршрут, то необходимо его точно воспроизвести. Ведь и в легендах клады не лежат на одном месте, но открываются, закапываются, сами собой перемещаются. Для современного человека всё это звучит довольно необычно. Однако в старину люди не были дураками. Напротив, не имея телевизоров, они пристальнее наблюдали за окружающим их миром. И оставленные ими предания, наверняка, имеют под собой реальную основу или, по крайней мере, они точнее отражают окружающую действительность, чем наш беспочвенный «здравый смысл».

После долгих блужданий, мы выбрались на Соборную площадь, а от неё пошли на Коблевскую. Мы немного прошагали по левой стороне улицы и свернули во дворик одного из доходных домов, построенных в «надцатые» годы двадцатого столетия. Затем мы спустились в подвал, вход в который был слева от ворот. Удивительно, но в глубоком подвале был хоть и тусклый, но свет. Я так и не понял, откуда он сюда проникал, как ни силился решить данную проблему. Тогда мне хотелось найти рациональный ответ, а теперь я склонен считать, что в освещении было что-то магическое, что-то сверхъестественное. Впрочем, само место не представляло собой ничего особенного. Когда-то оно использовалось для хранения угля, остатки которого лежали у нас под ногами. Кажется, в доме давно есть центральное отопление, а подвал забросили в далёкие времена. Жильцы же давно позабыли о его существовании.

Но вернёмся к основному действию. Мы спустились следом за Димой. Наш проводник выдерживал паузу, пока мы с любопытством озирались по сторонам. В конце концов, общее молчание нарушил нетерпеливый Андрей: «Ну, где же твои сокровища, брат Дима?». Дима молча указал на стенку. На её поверхности отчётливо чернела выведенная углём надпись: «Наташа блядь. 1924 год».

– И что это?! – удивился я.

– Это вечность. Это неизменная тёмная сторона сущности человека, спрятанная глубоко, как этот подвал под землёй. Важно её найти, осознать и держать взаперти, не позволяя вырваться. Я полагаю, что осознание этих истин – это и есть сокровище, о котором говорится в тексте. Хотя, конечно, не исключено, что я неверно расшифровал рукопись.

Тогда я подумал, что Дима явно что-то напутал с дешифровкой. Но потом я свыкся с этим толкованием, согласился с ним, когда окончательно к нему привык.