АЛЕКСАНДР КАРПЕНКО

«СВЕТ ИЗНАЧАЛЬНО ПРАВЕДНЕЕ МГЛЫ…»
(Виктор Кирюшин, Ангелы тревоги и надежды. Стихотворения. –
М., «Российский писатель», серия «Современная русская поэзия», 2017)

В лучших своих строчках Виктор Кирюшин предельно лаконичен и афористичен. «Ходишь по краю, / Стоишь на краю, / Всем неугоден. / Каждою клеточкой /Осознаю – / Время уходит». Или вот: «Давайте о главном. / О сущем, / Чему и названия нет, / Как этим вот липам цветущим, / Густой источающим свет». Мы видим, что поэт тяготеет к короткой строке. Это такой своеобразный лирический минимализм – чем меньше слов, тем чётче ритм, тем меньше в стихах вещей необязательных. Это классические русские стихи, берущие начало ещё в XVIII веке. Они являют нам чудо гармонии, соразмерности звука и смысла. Звучит пронзительная тютчевско-рубцовская нота.

Звёзд ледяных над городом кочевье,
Когда зима,
Когда темно к шести.
И женщина в автобусе вечернем –
Глаза в глаза
И взгляд не отвести.

Убогий путь меж выбоин и рытвин,
Ползущий в ночь раздрызганный ковчег
И красота,
Подобная молитве,
Та самая, что примиряет всех.

На миг один заставит встрепенуться
И мир забыть, где властвует зима…
А следом надо просто отвернуться
И дальше жить,
И не сойти с ума.

Особенно удаются Виктору Кирюшину пейзажи – подробные, наполненные криками птиц, колыханьем деревьев, подводным движением рыб. И мастерство поэта здесь очень велико. Он сам – соучастник живой природы.

Остановлюсь и лягу у куста,
Пока легки печали и пожитки,
На оборотной стороне листа
Разглядывать лучистые прожилки.

При светлячках,
При солнце,
При свечах
Мир созерцать отнюдь небесполезно:
В подробностях,
Деталях,
Мелочах
Не хаос открывается, а бездна.

Вселенная без края и конца
Вселяла б ужас до последней клетки,
Когда б не трепыхался у лица
Листок зелёный
С муравьем на ветке.

Здесь поэт не только наследует Тютчеву, но и полемизирует с ним. Фёдор Иванович в стихотворении «О чём ты воешь, ветр ночной…» говорит: «О! бурь заснувших не буди – под ними хаос шевелится!». «Не хаос открывается, а бездна», – отвечает Тютчеву Кирюшин. И нужно иметь большой талант, чтобы вести такой разговор на равных.

В обложке книги Виктора Кирюшина использована работа английского прерафаэлита Бёрн-Джонса. И это не случайно. Эстетизм, высокий штиль свойственны и стилю Кирюшина. Прерафаэлиты возрождали изысканную манеру письма, свойственную Рафаэлю Санти, стремились в своих произведениях к самоочищению. Всё это близко поэзии Виктора.

Задыхаюсь от косноязычья,
Но уже не зайти за черту –
Слово рыбье, звериное, птичье,
Словно кость, застревает во рту.

Снова древнюю книгу листаю,
Чей волнующий запах знаком.
Вы, от века живущие в стае,
Не считайте меня чужаком.

Беззащитен и разумом смутен
Смуглый пасынок ночи и дня,
Я такой же по крови и сути –
Муравью и пичуге родня.

Но природа, закрывшая двери,
Немотой продолжает корить.
О свободные птицы и звери,
Научите меня говорить!

Я думаю, что стихи Виктора Кирюшина не нуждаются в объяснениях. Всё говорится прямым текстом. Они призывают нас к осмыслению пути. Меня неизменно цепляет вот это стихотворение:

Лес обгорелый,
десяток избёнок,
морок нетрезвых ночей.
Плачет в оставленном доме ребёнок.
– Чей это мальчик?
– Ничей.
Невыносимая
воля в остроге,
вязь бестолковых речей.
– Чей это воин,
слепой и безногий,
помощи просит?
– Ничей.
Словно во сне великана связали,
гогот вокруг дурачья.
– Чья это девочка
спит на вокзале
в душном бедламе?
– Ничья.
Остервенело
в рассудке и силе
продали это и то.
– Кто погребён
в безымянной могиле
без отпеванья?
– Никто.
Родина!
Церкви, и долы, и пожни,
рощи, овраги, ручьи…
Были мы русские,
были мы Божьи.
Как оказались ничьи?

Это крик души! То ли быль, то ли метафора. Быль, как метафора полураспада страны. А вот в Белоруссии разорённых деревень нет. И возникает вопрос: почему? В этом и состоит, на мой взгляд, задача поэта – заострить внимание, чтобы люди хотя бы начали об этом думать. По-хорошему, национальное и общечеловеческое должны идти вместе. Безликость – точно не наш путь. Это стихотворение – не единственное в таком духе. «Состав гремит, но все места пусты… / Скажи мне, Русь, куда ж несёшься ты?» («Станция Слеза»). Но поэт верит, что только здесь, на родной земле, можно остаться самим собой. У Виктора – не квасной и не крикливый патриотизм. Вдумчивость и лиризм – вот его краеугольные камни.

Я давно слежу за творчеством Виктора Кирюшина, ещё со времени молодёжного сборника «1987. Стихи этого года. Поэзия молодых». Уже тогда его лирика обращала на себя внимание. «Свет изначально праведнее мглы» – говорил поэт. У него уже тогда была его фирменная строфика, с выносом ударных слов в следующую строку. На мой взгляд, у Кирюшина – филигранная музыка в стихотворениях. Одинаково хорошо ему удаются и концептуальные стихотворения («Мы остаёмся», «Метро Кольцевая»), и чисто лирические. То, что в его поэтическом арсенале отсутствует новейшая лексика, может восприниматься двояко, и как плюс, и как минус. Но по чистоте звука равных в сегодняшней поэзии найдётся ему немного.