ЮЛИЯ КОТЛЕР

БОЖИЙ ГЕН

***

           Почему мужчины всегда играют в убийство?
                                                  Патриция Хайсмит

Проходя сквозь волны вивисекций,
Воскресаем в новом смертном теле.
Даже если Бог стреляет в сердце,
Зачастую рана не смертельна.

Это лишь проверка в стиле Ницше,
Или эпизод из девиаций.
На краю любой вселенской ниши
Пляшут плетерукие паяцы –

Бьющие наотмашь – между делом.
Ведь и смерть для Бога – между прочим.
А в графе гуманности идеи
С мига сотворенья жирный прочерк.

Тает ночи сладкая личина…
Мы подходим к призрачному краю.
Но не забываем: Бог – мужчина,
Стало быть, в убийство он играет.

ЧЁРНОЕ МОЛОКО

Нежнее и безысходней,
Чем умершая любовь,
Мерещится на восходе
Слияньем камейных лбов,
Сплетением тонкокостным
Запястий и облаков
Танцующая не гостья,
Струящаяся не кровь.

Страшнее, чем крах перила
У лестницы из воды, –
Две бабочки чёрнокрылых,
Поймавшиеся на дым,
Садящиеся на чашку –
Парижскую испокон.
Рискованное причастье –
Вечернее молоко.

***

           Если б у Бога не было нас,
           Он бы, пожалуй, и не был Бог.
                        Марина Матвеева

Одиночество – Божий ген
В нас, вне нас и всегда над нами,
В ядовитой слепой пурге
Проступающий письменами

Крови, памяти, мыслей, шор.
Со спокойствием фармацевта
Отпускает Он боль и шок
Без сомнения и рецепта

Всем и каждому по чуть-чуть,
А кому-то – совсем слихвою.
Даже если не по плечу
Ноша – с поднятой головою

Заставляет идти вперёд,
Делать вид, что живёшь и веришь,
Наплевав на душевный гнёт,
Незаслуженные потери…

Это просто извечный быт,
Проходящий сквозь нас и мимо.
Бог последним словцом добил
Хитромудрый кроссвордик мира –

Из шести драгоценных букв
По вселенским горизонталям.
Есть Любовь. Остальное – бунт,
Послесловия и детали –

Незначительные, как жизнь,
За которой по расписанью
Только смерть. Априори лжи
Воскрешение не спасает.

Анестетик наш – суета,
Отвлекающая от боли.
А Ему одиноко так,
Что хоть волком… Да что там – полем

Обожжённым стонать и выть
От бессилия и гордыни.
Понимает и Бог, увы:
Всё тщета и осадок дымный.

Есть забвенье и вечность. Но…
Ужас в том, что в тюрьме вселенной
Есть единственное окно,
Приоткрытое в размышленья

Человеческие. От них
Даже Богу бывает страшно.
Люди просто его дневник
Недописанный и вчерашний –

До того, что хоть вены рви.
Только Богу суицидальность
Недоступна. Опять увы:
Каждый в свой же капкан. Банально…

И прозрение есть итог:
Каждой клеточкой в нас стеная,
Одиночество – это Бог
В нас, вне нас и всегда над нами.

***

Искать – важнее, чем остыть.
Важнее – шаткие весы.
Полупрозрачные мосты
Шершавят крылышком осы.

Купая ступни в небесах,
Не снизошедших до росы,
Качнётся время на весах
Осенним крылышком осы.

Искать – важнее, чем спасти
Ноябрьского мотылька.
Из рос небесных возвести
Подвески остроступных скал.

Искать – острейшая игла,
Мост уронивши на весы,
Я невесомо обрела
Слепые крылышки осы.

***

Напрасный Матисс в послезавтрашнем небе…
Холодными рыбками плещутся тени.
На кончиках пальцев всё так же нелепо
Живут послесловия и предвкушенья.

Забытая грусть в сентябре скороспелом,
Нежданная радость – всё станет привычкой.
Последнее небо становится телом,
И август выносит себя за кавычки.

Неловких деревьев движенья… Я вижу:
Плюмаж их зелёный становится ржавым.
Я чувствую глубже, я падаю выше –
Прощальные праздники пасмурной жатвы.

***

В море, которое мы выбираем, –
Краеугольные головы раковин.
Что ни предчувствие – крах или кратер.
Только и знай – выплывай.

Море, которое мы презираем,
Нас поглощает в лохмотьях и фраках.
Всех без разбора – без званий и рангов.
Что ни ухаб – голова.

В море, которое мы собираем
По миллиметрам, по зёрнам, по граммам
Всех успокоит нас – поздно иль рано,
Ласково поцеловав.

ГАЛЕРЕЯ

Молчание пустынь,
Разноголосица весеннего бульвара,
Сад, шепчущий стихи,
И эпилептик океан,
Разбрызгивающий лазурь и пену.
Небытие в гостиной голубой,
Смирение и страх,
Дрожь обладания
И топь порабощенья.
От порванных ребёнком бус
До ловли жемчуга
В больших глазах ребёнка.
Небытие…
И Фрида с обезьянкой за плечом –
В крови и золоте
Великая калека.
Изъян есть святость,
Святость есть изъян.
Вот сорванец,
Из ситцевых волос
Вычёсывающий метеориты.
Цветы и боль,
Молчание пустынь.

КАРНАВАЛ

Золотые язвы на теле ночи.
Приглядеться – факельное шествие.
Глаза отвести – просто звёзды,
Обнажающие и ослепляющие,
Вбивающие гвозди
В гроб здравомыслия.
Пунцовое сумасшествие
Рожи корчит,
Шатается праздно.
На площади праздничной
Животные пьяные и безумные,
Скрывающие за масками торчащие клыки,
Гасящие вином драконье дыхание.
В необузданном балагане
Душащие призрак тоски
Молозивом опиумным.
Ленты, бубны, калеки,
Скрипки с вырванными рёбрами,
Обезглавленный фонарь…
Смерть в колпаке с ромбами –
Чёрный пономарь
В изголовии похоронной телеги.