ДАРЬЯНА ЛЕМТЮЖНИКОВА

СЛУЧАЙНЫЕ ЛИЦА ДАЛЁКИХ ВСЕЛЕННЫХ

ПОГРЕМУШКА

За горящей грозой выгорает гряда.
Гром гудроновый горечи громче.
Гарнизон горизонта грозит городам.
На галере грассирует кормчий.

Горяча как горчица щека гордеца –
Разогрета игрой в разговоре.
Громогласно грубея у рёбер гребца
Громоздится гремучее горе.

ИНТЕРМЕЦЦО

В вакууме гореть,
       как минимум, тяжело –
Души заболевают
       без доступа кислорода.
Пламя, что в январе
       уютно в тебе жило,
Сделалось веществом
       совершенно иного рода
К лету, что выявляет
       капризную суть тепла:
Вспышками разряжается
       солнечное пространство.
Милая, я вчера
       догадался, что ты – стрела,
И улетаешь в сон
       беспробудного постоянства.

Я превращаюсь сам
       в неисповедимый путь,
Тот, что хранит твой образ
       на краешке перспективы.
Лающих мыслей бег
       на пороге не развернуть.
Прячет улыбку ночь
       в маскарадном тумане гривы.
Время остановилось
       и мелко дрожит в узде,
Небо из звёздных душ
       варит пламенные подковы.
Милая, помолчи:
       ты разбудишь вчерашний день.
Тише. Реальность спит,
       мы присниться ей не готовы.

НЕПОГОДА

В протекающей матроске
       день тяжёл и неуклюж.
Узелки на перекрёстках
       принимают форму луж.

Нарастает сумрак ранний
       за плечами. Дико мне:
Ты теряешь очертани
       я любви. Иди ко мне.

АННА КАРЕНИНА

Медлительным поездом быть. И по фазам
       Развратно покачивать фразами, плотно
              Набитыми мыслями возраста разно-
                     го, часто меняя пейзажей полотна.

Быть рельсами, чувствовать тяжесть состава
       На теле своём, параллельно звенящем,
              Металлом тереться, скучать по усталым
                     Колёсам, вперёд убегающим чаще,

Чем грохот сцеплений. Быть крышей вагона,
       Отчаянно-грустно смотреть в бесконечность,
              Как падают спелые звёзды в ладони,
                     Как ночь отрезает от личности вечность.

ЛЬЮИСОВСКИЙ ДЖАЗ

Ты
Скрываешь говорящие цветы
На монохромных клетках суеты
Настырной…
Звон
Зеркальных стен ворвался в сон.
Я перевёл часы безумью в унисон…

В твои глаза и вниз по кроличьей норе,
И страх, теряя равновесие, разбился:
Шалтай-Болтай…
Оставь сомнения неназванной горе,
Моя смешная и несносная Алиса,
Не улетай…

Чай
Пролился между нами невзначай,
Но замирать часы не приучай
Случайно…
Гриб
Ломай под гусеничный скрип
Кальяна: сумрак к шляпке с двух сторон прилип…

В твои глаза и вниз по кроличьей норе,
И страх, теряя равновесие, разбился:
Шалтай-Болтай…
Я перекрашу все угрозы во дворе.
Моя смешная и несносная Алиса,
Не улетай…

Кот
Улыбкой занял звёздный небосвод,
Заботам в шею дышит бармаглот:
Щекотно…
Сны,
Болтая, с каменной стены
Упали на ресницы мартовской весны…

В твои глаза и вниз по кроличьей норе,
И страх, теряя равновесие, разбился:
Шалтай-Болтай…
Уже пробило пять часов в календаре.
Моя смешная и несносная Алиса,
Не улетай…

ДЕГУСТАЦИЯ

Я полон судьбой, как гранёный стакан
В дрожащих руках человека седого:
Он спелым дыханием воздуха пьян,
Крадётся на цыпочках, выронить слово

Боится, как будто замёрзнет оно
В неопытных ласках вечернего мая.
Я чувствую, как преломляется дно
Минувшего времени, и понимаю,

Что зрелость судьбы проникает в стекло,
Что нежно сжимает её до предела
Седой человек, и его ремесло
Похоже на тайный язык винодела.

ЯВЛЕНИЕ «ОНА»

она как приправа слегка обостряет
       моё ощущение жизни вплетаясь
              предчувствием вкуса предчувствием запаха
                     в порцию завтра на белой тарелке

она как шампанское пеной танцует
       на теле стеклянных изогнутых улиц
              иллюзию жизни находит в бокале
                     иллюзию чувства иллюзию солнца

она как безумие неосторожна
       и я замечаю как небо беззвучно
              и как у неё на лице проступают