ФАЭТ АНА ДАО

В творчество Юлианы Орловой (Аны Дао), в мир её метафор погружаешься, как в неэвклидовость мифа, в котором на перекрёстке богов в соравности контекстов магические образы живут с лирической героиней в каждом мгновении её путешествия, странствия по сакральным местам, бытия в местах силы Крыма: «Пикантно думать о змеях и в них превращаться. / Мне – / С узорчатыми ручьями… лучами… сливаться / И взращивать магию, как крымские сосны». Здесь магия мифа вплетается в пейзаж, произрастает из очарованности реальностью, порой, такой же волшебной, как мир фантастических образов… Фаэтике Анны Дао присуща тонкая магия трансформации, её метафоры, притягивая по подобию «змеевидные русла рек» и сказочных змей-нагов, магическим превращением изменяют лик друг друга, третьей составляющей, незримо, сама лирическая героиня. Она творческое начало в магическом изменении лика мира. Здесь трансметафора – инструмент алхимического превращения одного образа в другой, здесь лирическое «я» героини – ядро её личности, тот самый универсальный философский камень, благодаря которому проявляется её способность создавать мир превращающихся и превращённых архетипических образов. Стихия фаэзии Анны Дао – алхимия трасформации. Она фаэт магической трансметафоры.

Лёгкая магия перетекающих из одного в другой тонких образов, ненарушаемая связь магического и реального, и тонкий сквозящий намёк на образы иных миров, в какой-то момент обретающих цвет, мелодию. И память, как странных знакомцев, принимает их, узнавая. Стихи-медитации Анны Дао увлекают в мир образов её мысли, где она алхимик и творец, превращается и превращает их друг в друга, приближаясь к сокровенному, «в неевклидовость погружаясь, / миллион шальных попугаев / на линзы ветров выпускает».

АНА ДАО

ВЕЧНОСТЬ НАД ТАЙНОДАЛЬЮ

У меня под крышей дома
Свила гнездо вечность.
Алые закаты пылают
Негасимым светом времён.
Застыли окна и балконы
В веках,
В глазах,
А вечно молодому
Святой дар – беспечность,
Ночей бесконечность.
Века утекают
Ручьями искристыми,
Золотистыми листьями
Со звёзд опадают –
Их много в кувшине моём.
Богатство несметное,
Что делать с тобой мне?
А может, настойку на листьях –
Святую, игристую –
Когда-нибудь разопьём
С закатом вдвоём?

ДЖУРЛИНСКИЕ ВЕРЛИБРЫ

Свет звёзд над складчатостью Демерджи,
Огромных, тёплых, разноцветных.
Скажи,
Есть ли врата в перелесках несметных,
На янских склонах и в иньских распадках.
Светлым
Судьба быть, чтоб меряться в прятки
Искусством со змеевидными руслами рек.
Сладки
Мгновения, магией превращённые в век,
Пикантно думать о змеях и в них превращаться.
Мне –
С узорчатыми ручьями… лучами… сливаться
И взращивать магию, как крымские сосны.
Остаться
Зовут скалы и солнце. Ветра стоголосы.

Только Солнцу молюсь: волшебство удержи.
Как долго говорить мне ломаными ритмами?
Как долго пробираться прибрежными рифами?
Как долго обжигаться гитарными риффами?
Как долго учиться волшебствовать рифмами?
А травы на вершинах выпевают мантры,
А вещие ястребы реют над реками нагов,
Хочу, причастившись звёздно-можжевеловой Тантры,
Уйти в беспредельность тропой одного шага.

НОКТЮРНЫ

Они намекают на звук
В чёрной меди ночной тишины.
В слуховое окно тонкий слух
Сквозит, в рукокрылые сны.
Они веют тихо и лёгко
В звонком безмолвии звёздных часов –
Мерцание душ перелётных,
Хрустальные тени родных голосов.
Они намекают на память
О том, откуда мы призваны в гости, –
И шепчут, баюкают и искушают
Каплями Леты – Танталовой гроздью.
Они веют по дымчатой грани
Спирали, где забвение – аверс,
Где реверс – безмолвное знание,
Где стали одним Орион и Антарес.
Они намекают на негу,
Прелестно прельщая музыкой ветра.
Они веют под звёздами – но уходят за небо,
Где эфир вместо ларго трепещет аллегро.

***

Над яйлой облака аэрографом
Расспрэены в божественной пропасти.
Мэтр Ярило, прошу автографа!
Одарите поклонницу росписью!
Подруга, что очи заплаканы?
Что ждёшь у моря имэйла?
Считаешь вебмани – да благо ли?
Не хочешь запеть ли свирелью?
А перекинься-ка облаком
Да полети небесной стремниною.
А перекинься-ка роупом –
Душой аттракциона экстримеров.
А мы не то чтобы глупые –
Просто болевой порог выше.
Воздушные массы лупами
Концентрированное солнце нижут.
А мы не то чтобы ласточки –
Просто грозы не предвидится.
Подруга, пиши красочно,
Декламируй с дикторской дикцией.
Нырнём со своими любимыми
В яркий зной летних пряностей.
Над ним расцветают хвостами павлиньими
Созвездия и туманности.

КИММЕРИЯ

Сиреневой зыбью холмистых изгибов
Земля поднималась из моря под утро.
И солнце, взбираясь по девственным гривам,
Ковыль посыпало кермековой пудрой.
Рождённая Первой, взнуздав раджазавра,
Несётся по лугу под свист первоветра.
Ей люди присвоят пристрастные лавры,
Зачатками речи фиксируя веру.
Потом будут руны на скалах горячих
Из творческой топки игривых вулканов,
И, плавясь в веках, пальцы станут изящны,
А горла – изысканны в пенье арканов.
Геномы себя разовьют прихотливо,
Гранить самоцветы научатся руки,
И в черепе вспыхнут побеги извилин,
В словесной шихте – космос тысячи звуков.
…У моря, под сенью олив сребролистых,
Вино разливая по кубкам рапанов,
Адепт посвятит в мифологию мистов,
Уйдёт в медитацию – плавать с катраном.
Потом будут дни, круговерти созвездий,
И скалы, и руны сотрутся до пыли.
Где ваджры на троне – поэты безвестны.
И лишь у Тифона останутся крылья.
…Рождённая Первой бредёт сухим руслом –
Цепочка следов на барханчиках донных.
Лежит седина на степи рыже-тусклой
И белые глади озёр пересохших солёных.
Она помнит гены, в ней ставшие книгой,
Она помнит жизней своих миллионы.
Ждёт ночи с шиповником и ежевикой
В холмах, древним ветром в песок источённых.
И солнце распухшее пурпурно светит,
Стекая в плавильню морей эфемерно.
Но знает разгадку Рождённая Первой:
Моря превращаются в Тетис…
за час до рассвета.

***

Перед тем как угаснуть,
день особенно ярок.
Всё оттого, что окна
у меня выходят на запад.
Всё оттого, что Солнце,
в неевклидовость погружаясь,
миллион шальных попугаев
на линзы ветров выпускает.