ЭЛЬДАР АХАДОВ

ВОСПОМИНАНИЯ О ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ

НЕ СПРАШИВАЙ

Когда в страну неистовых чудес,
Туда, где всё неведомо и странно,
Над голубой пустыней океана
Под сводом аметистовых небес,
Нагую грусть оставив позади
И вихри слов, и снежную тревогу,
Мы устремимся в долгую дорогу
С томленьем ожидания в груди,
Не спрашивай о том, что быть должно,
Ни ты, ни я не ведаем об этом,
Но мы летим, летим с тобой за светом
Оттуда, где теперь уже темно,
Где всё былое потеряло вес,
Куда вернёмся поздно или рано,
Летя во тьму над бездной океана
Под звёздной одинокостью небес…

НА ГОРЕ КОРКОВАДО

На высокой горе Корковадо,
Где кругом заповедник Тежука,
С губ моих напускная бравада
В небесах растворилась без звука.
Там плывут облака и туманы,
Быстрой радугой дождик смеётся.
Повинуясь ветрам с океана
Там во мгле появляется солнце.
И, невольный свидетель и зритель,
Не сводя восхищённого взгляда
Видел я, как Христос – Искупитель
К нам взывает с горы Корковадо.

КАНОЭ

Прижавшись к морю, движется каноэ,
Стремясь то в бездну, то за облака…
Куда гребут так смело эти двое:
Обоим им не ведомо пока.
Над каждым солнце собственное светит,
У каждого в руках своё весло.
Лишь не смолкая шепчет встречный ветер
О том, что два – счастливое число.
Стараются то вразнобой, то дружно –
По мере и возможностей, и сил…
Наверное, им очень-очень нужно,
Чтоб кто-то их действительно любил.

ПАРАГВАЙ

Мы шагаем в Сьюдаддель Эсте –
Дети, я и моя жена,
И с моста наблюдаем вместе
Как мутна река Парана.
А над ней облака-туманы,
Как реке, им покоя нет.
И глазастенькие кайманы
Улыбаются нам вослед.
И течёт вода, как живая,
Как скользит по стеклу стекло,
Вот и башня сторожевая…
В Парагвае всегда тепло.
Наконец-то мы входим в город,
В мотоциклов гремучий рай.
Контрабандный товар не дорог:
Made in China, сплошной Китай.
Вместо слов непонятных – пальцы,
Торг уместен, как – да и – нет…
И глазастые парагвайцы
Улыбаются нам вослед.
Вот парнишка простой и скромный
Что-то курит возле меня,
А его револьвер огромный
Выпирает из-под ремня.
А товарное изобилье
Всюду – словно четыре Д.
И таможенник из бомбильи
Пьёт горячий крутой мате…
И опять всё на том же месте
Всемогущая Парана…
Мы идем из Сьюдаддель Эсте:
Дети, я и моя жена.

ИГУАСУ

Над пропастью колышется туман,
Кипит, шипит и пенится стихия.
Земля разверзлась: словно океан
В неё роняет волны штормовые.
И сумраку в тропическом лесу,
И солнцу, что встаёт в рассветной рани,
Привычно слышать рёв Игуасу
На языке индейцев гуарани…
Вот у реки поёт, уныл и бос,
Один из них, живущих здесь доселе.
А рядом процветает город Фос,
Куда вчера колибри улетели.
Там хорошо: в приманках липкий мёд,
Искусные над ними орхидеи…
А он, босой, реке своей поёт.
Его – река. И он – её индеец.

АКОНКАГУА

Там, куда не достанет радуга,
Над великим простором Анд
Возвышается Аконкагуа,
Как сверкающий бриллиант.
Словно в сказке о древнем Гондоре,
Но покруче былых чудес:
Ни на Горлуме, ни на кондоре
Не добраться до тех небес.
Лишь царит тишина морозная
Среди снега и голых скал
Над цветущей вдали Мендосою,
Там, где мальбек и карнавал.
Ах, как хочется хоть ненадолго
Но подняться до тех высот,
Где сияющий Аконкагуа
В облаках над землёй плывёт!

ОЛЬМЕК

В полнолуниях библиотек,
Где стада заповедные книг,
Окаймлённый сияньем ольмек
Со страниц соскользнул и возник.
Демиург, чудодей и ведун –
Он блуждал совершенно один
То в краях нарисованных дюн,
То в лесах средь бумажных равнин…
Но теперь, поглядев на луну,
На спокойствие дремлющих стад,
Он внезапно нырнул в тишину,
В безъязыкий её водопад
И исчез, словно тысяча снов
Растворённых в её глубине,
Там, где лунная радуга слов
Этой ночью привиделась мне…

ЭВИТА

Я был в стране, где все её любили
И до и после скорбных похорон,
Где до сих пор несут к её могиле
Цветы живые с тысячи сторон.
Была печаль прощания едина,
Как шум неумолкающий дождя.
«Не плачь», – она сказала, – «Аргентина!
Не плачь по мне», – шепнула уходя…
Что те слова и чувства ныне значат –
В иных краях, в другие времена?..
Пока в стране о каждом не заплачут,
Она ещё не каждому – страна.

РАССВЕТ НАД РИО

За улицей Фернана Магеллана
Висит сырой предутренний туман:
Купается в песках Копакабана,
Ломает волны Южный океан.
И кажется: вот-вот и каравеллы
У крепости на рейде встанут в ряд,
Но спят неугомонные фавелы,
И птицы спят. И парусники спят.
Уходит адмиральская армада
В незримую страну рассветных грёз…
Белея над горою Корковадо,
Простёрши руки, высится Христос.

В АРГЕНТИНЕ Я БЫЛ…

В Аргентине я был, в Аргентине
Той весною, похожей на осень
После зимнего жаркого лета…
Там по дивным прудам Розедаля
Дефилируют белые птицы,
Как неспешные пары влюбленных
В парке имени Трес-де-Фебреро.
В парке имени Трес-де-Фебреро
В исполинских омбу заблудились
Голоса, словно корни тугие,
Словно Анд обожжёные склоны,
Словно мате из устья бомбильи,
Словно осень в цветах джакаранды…
Там чаньяр и железный кебрачо,
Женский мост над глубоким каналом,
Обелиск, Каменита и фикус
Незабвенный, как танго-милонга…
Я гляжу сквозь морозные окна
В белоснежные зимние дали,
И в душе моей струйкой метели
Вьются шорохи воспоминаний:
«В Аргентине я был, в Аргентине…»

АСУНСЬОН

В суровых чащах Парагвая,
Где оголтелая жара,
Мне снились крики попугая
И грозный клёкот топора.
Средь криков, клёкота и брани
На непонятном языке
Ко мне индеец-гуарани
Во сне явился налегке.
За канарейкой канареец,
За стрекозою стрекозёл,
А ты за кем, дружок-индеец,
В чащобу душную пришёл?
Молниеносней ягуара
Возник он, как из-под земли.
И вскоре с воплем «Санитара!»
Меня в носилках унесли.
Исчезли дебри Парагвая,
Беда рассыпалась, как сон,
И только голос попугая
Поёт про дивный Асунсьон.

ПУСАДА ФОНТЕ БЕЛЛА

Открытая веранда.
Закаты а капелла…
О, вилла Иоланда –
Пусада Фонте Белла!
Как в воздухе идеи
И ноты на пюпитре,
Клубятся орхидеи,
Колышутся колибри.
Подобное жеоде
Внимает небо чуду,
И тысячи мелодий
Мерцают отовсюду.
О, вилла Иоланда –
Пусада Фонте Белла!
Открытая веранда.
Восходы а капелла…