К 125-летию А.И. Цветаевой

ЕВГЕНИЯ КУНИНА

ИЗБРАННЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

СТОЛЕТИЕ ОТКРЫТИЙ

И.Ф. Кунину

Мне ведомо теперь, с каких высот
Летят зарницы счастья и откуда.
Мне обозримо, сколько в мире сот
Чудес и какова природа чуда.

Открыла, что душа способна бить
Ключами вдохновенья, – и узнала,
Что женщина, рождённая любить,
Во мне и жить ещё не начинала.

Но заглянула я в её лицо
И поступь видела, и понимаю –
Она блаженна, словно деревцо,
Листвою оперившееся в мае.

Росинки для неё – родней сестёр,
Как братья, с нею сходны водопады,
В её крови пылает не костёр,
А солнце. И другого ей не надо.

1931

***

Всё нынешней весною особое…
Б. Пастернак

Вы – прежний: свиток запечатанный,
Разгадываемый молчаливо.
Откуда же то непочатое,
Что делает меня счастливой?

Оно во мне самой скрывается, –
Скрывается, но не таится, –
И в письма, и в стихи врывается
И даже Бога не боится.

Но этой буйной лучезарности
Ни стих, ни проза не опишут:
Она не стоит благодарности,
Хоть ею движется и дышит.

О, если б на одно мгновение
Вам очи ослепило б это
За долгою весной осеннею
Расцветшее, как солнце, лето!

***

Так нет же. Поверьте, поверьте, –
Я Вас ни за что не отдам
Ни старости Вашей, ни смерти,
Ни холода злого годам.

Страданья ли, скрытого ядом,
Тревоги ль бурливой рекой
Я к Вам прорывалась. Я рядом,
Я тут, я у Вас под рукой.

Я с края могилы обратно
Верну Вас на землю. Вы мой:
Двойник мой, любовь моя, брат мой,
Суждённый судьбою самой.

Примите ж меня, как подарок,
Взгляните с доверьем в ответ, –
И вспыхнет, и ясен, и ярок
Доверчивой радости свет.

Из цикла «Живым и ушедшим»

ПАМЯТИ АДАЛИС

I

Ты не была ангелом, Аинька,
Но музам была ты сродни.
Взволнованная, неприкаянная,
Неистовая, как они.
Огромно-зеленоглазая,
С прекрасным пушкинским лбом,
С пылающим брюсовским разумом,
Богиней была и собой.

II

Цвела наша дружба в шипах и бутонах,
Усохнет и свежего сока нальётся.
И вдруг тебя нет. И никак не уймётся,
И что-то во мне прорывается стоном.
«Адалис» – волшебное некогда слово,
В поэзию мне приоткрывшее двери.
– Адалис! – шепчу исступлённо снова
Шепчу, и поверить не в силах потере.
Мы после разлуки любой, долголетней,
С тобой – как назавтра – встречались родные,

Смеялись, ругались и сыпали бредни
Стихами и прозой, опять молодые.
Полвека! Так много! И – мало полвека.
Ну как тут поверить, что нет человека.

1969

БОРИСУ ПАСТЕРНАКУ

Угол стекла надбит,
В комнате тусклый свет.
Там за столом сидит
Самый большой поэт.

Мимо его окон,
Мимо его забот
Тихо плетётся конь,
Бодро трамвай идёт.

Не замедляя шаг,
Не изменяя путь,
С шапками на ушах
Люди бегут.

Но умолкает дождь,
Делая ветру знак:
– Здравствуйте, брат и вождь –
Борис Пастернак!

1928

МАРИНЕ ЦВЕТАЕВОЙ

Ты раскрывалась розою,
Тебя кружили беды…
Боярыня Морозова!
Крылатая Победа!

Взошла ты славой русскою,
Багряною зарёю.
Жизнь проходила узкою
Меж пропастей тропою.

Ты шла по ней, отважная,
Когда же сил не стало
От равнодушья каждого –
Рукою смерть достала.

Сестра Марина, боль моя,
Векам ты будешь сниться,
Марина, птица вольная,
Морская Царь-Девица.

1962

ГОЛОС АХМАТОВОЙ

Ахматова! Глубокий терпкий голос.
В рубцах и ранах голос. Не поёт,
А сдерживает боль. Марии Стюарт голос.
Державный голос воли и неволь.

Да, королева! Да, лишилась трона!
Трон потеряла. Сына потеряла мать…
Будь наш надгробный плач тебе короной
И данью – горе умершей внимать.

БЕЛЛЕ АХМАДУЛИНОЙ

I

Тревожный зыбкий взгляд глубоких тёмных глаз,
Капризная краса летящих крыльев носа –
Как угадать мне Вас? Как уберечь мне Вас,
Печаль глубоких глаз, дыханье тёмной розы?

Узоры лун и зорь, узор мерцанья слов,
Тарусы и Оки с черёмухой сплетенье,
В словесных кружевах сокрытое значенье, –
Не в нём ли смысл игры и замысел стихов?

1984

II

Какой же Вы сложный цветок, Моя тёмная роза!
Его лепестков, и живых, и поблеклых, не счесть.
Вам рифма любая к лицу – и «морозы» и «грезы»,
Но только не проза. О счастье, Вы всё-таки есть!
И я Вас узнала. Коснулась душой и глазами,
Я Ваших стихов самый скрытый пила аромат,
И самый печальный, печальнейший лили Вы сами,
Вот этот тревожный, тоскующий, ищущий взгляд.
Нет, Вы не Марина. Не Анна. Вы ближе нам, Белла.
Вы поздний, Вы дивный цветок в этом скорбном ряду.
Когда б я умела, о если 6 я только сумела
Стихами Вам радость воздать в нашем тёмном саду.

ПАМЯТИ Г.Н. ПЕТНИКОВА

Я вхожу в немоту опустелого дома.
Ваша комната столь отчуждённо тиха!
В ней не стало поэта – смертельно больного,
Но волнуемого вечной жизнью стиха.

Помню наши беседы – мгновенья победы
Над недугом, над немощным страхом конца;
Трубный глас Ваших строф – через боль, через беды,
Величавую львиную лепку лица.

Нам осталось нетленное. Счастье слиянья
С тем прекрасным, что Вам открывала Земля,
Навсегда сохраненные утра сиянье
И любимой отчизны леса и поля.

1971, Старый Крым

ЛЕОНИДУ МАРТЫНОВУ

Когда-то звался он «Мартынов, Лёнька»,
Был угловат, и строен, и высок;
Не по-московски – по-сибирски звонко
Бродяжеский гудел его басок.

Он пел нам «Далеко до Типерери»,
Читал поэму «Красноводск-Баку»;
Писали, водку пили… кто б поверил,
И кто измерил бы его «могу!»

Могучим деревом, – а может, лесом, –
Разросся он и корни нарастил.
Себе он может сниться Геркулесом, –
Орлиный сон его не обольстил.

Земная зрелость тяжелит… Маститым
Стал прежний вольный, ветреный, шальной;
И всё ж в его гуденьи ледовитом
Есть призвук светлый, веющий весной.

***

Нет, слава не нужна мне. А стихи
Хотела б я отдать посмертно людям
В отраду им… Я вижу как светлеют
Их лица, вижу добрый блеск в глазах,
Когда простая музыка души,
Стиху доверяясь, их коснётся слуха.

1981