ПЁТР МЕЖУРИЦКИЙ

ВСЁ ПРЕВРАЩАЕТСЯ В ДРУГОЕ

ГЛОТОК

Ты знаешь, мне не надо приключений
ни совести нечистой заодно,
хотя и то возможно, и другое,
ведь говорят же сведущие люди,
что Бомарше кого-то отравил,
да только кто они вообще такие,
чтоб Бомарше злословить самого,
однако же, представь себе, злословят,
что, впрочем, не вредит его успеху,
а только доброй памяти о нём,
о чём я беспокоиться не должен,
но, всё-таки, порой не сплю ночами,
весь погружённый в грёзы о вселенной
от дней её начала до последних,
как будто сам её и сотворил –
смешно сказать, но всякое возможно,
по крайней мере не исключено –
и если так, тогда прошу прощенья
за всё, что было, у всего живого
и мёртвого… Разгадка мирозданья
весьма проста, как это ни печально,
но тем дороже мне поток сознанья –
легчайшего безумия глоток.

ТВЕРДЬ

Из Эйлата, пароходик,
забери меня на годик –
разве плохо будет нам
поболтаться по волнам
у вселенной на виду?
Я тебя не подведу,
и какой бы ни был дождь,
ты меня не подведёшь
в зыбком море, а на суше
не спасти нам наши души.

СИКСТИНСКАЯ МАДОННА

На плоскости – иллюзия объёма,
и это посильней Закона Ома,
поскольку вечность сотворил не Ом,
что б мы с тобой ни думали о нём.

И так, на плоскости в иллюзии объёма
есть доля в том числе Закона Ома,
как доля каждого есть в Царствии Небесном
во времени Московском или местном.

Как хороши ремёсла и торговля –
они, как, прямо скажем, дому кровля,
в котором даже если будет пусто,
с ума сведут науки и искусства,

как сводит за отечества кордоном
тебя с ума Сикстинская Мадонна,
как будто был и правда город Дрезден
разрушен до последнего подъезда,

как будто здесь и в самом деле дома
на плоскости иллюзия объёма.

СОБАЧЬЯ ВЕРА

В музее с первенцем Мадонна,
а здесь, где улицы межа,
бомжа собака не бездомна,
чего не скажешь про бомжа.

Овеществлённая химера,
ложь безнадёжная вполне,
блюдёт себя собачья вера
и душу разрывает мне.

ПАЛОМНИЧЕСТВО

Я снова наношу визит
туда, где будто золотая,
луна по-над душой висит,
и этого вполне хватает

душе на несколько часов,
пока закрыты на засов
ворота города, чтоб ад
не взял с наскока Божий град.

Здесь веет холодом от звёзд,
чей свет дословно рассекречен,
чего не догоняет мозг,
по крайней мере, человечий,

здесь обретёт любая блажь
черты к реальности поближе,
чего и ждёт ночной пейзаж,
так о несбыточном моли же,

хоть как последний подхалим:
Рок всё равно неумолим.

АНТАРКТИДА

Поверьте мне, прекрасные поклонницы –
бессмертие мучительней бессонницы,
хотя на свете существует схима,
не потому что жизнь невыносима,
и, как мы с вами знаем, без балды
уходят континенты подо льды,
и впрямь попав с концами в переплёт –
но что есть эфемернее, чем лёд?

ЭЛЬДОРАДО

Когда мороз под пятьдесят,
становится безвредным яд,
то, что болело, обезболено,
и абсолютно всё дозволено
на нескончаемом пиру,
где первозданность не поблекла,
а нам всю жизнь влачить в жару
и лишь с ума сходить от пекла.

ПАМЯТИ РАЙОННЫХ БИБЛИОТЕК СОВЕТСКОГО СОЮЗА

В транс впадёшь, потом из транса
выйдешь на ура –
кто питается пространством?
Чёрная дыра.

Млечный путь – причин и следствий
роковой портал –
в Библии об этом в детстве,
кто же не читал?

Набивали, помню, шишки,
проявляя прыть –
были и другие книжки,
как же им не быть.

ОТКРОВЕНИЕ

Бывает, музыка приснится
такая, что всему царица,
поверь – как минимум, княжна –
спроси, кому она нужна?

Во-первых, почему-то мне,
раз слышал я её во сне,
а не без сновидений дрых –
и всему свету, во-вторых,

поскольку я уже не тот,
хотя не различаю нот.

ПЯТАЯ ЛЮБОВЬ

И в пятом классе, и в шестом
я прыгал в высоту с шестом,
шест был в ту пору металлический,
и я, как идиот эпический,
с дурным предчувствием в затылке
с трёх метров падал на опилки,
а сверху добивала планка,
но всё же, будто из-под танка,
я выбирался, как ни странно –
и это видела Марьяна.

***

Дешёвое и дорогое –
всё превращается в другое
чуть раньше или много позже,
лишь кто ушёл от нас, всё тот же,

и я внимаю миражу,
и сам, бывает, ухожу.

***

Конечно же, падок на имя я,
как духом субъект несвободный:
«Серебряный век» – что за химия?
Скажи еще: «Углеродный».

На то и считаю потери я,
что с каждою явленной новью,
к душе прикипает материя,
порой называясь любовью.