- 1-

Покалеченная рука болела неимоверно. Видимо, растряс в поезде. Прижав ее к боку, Сергей сделал последнюю затяжку, и не найдя рядом урны, выбросил сигарету себе под ноги.
Здешнее здание горсовета было новым, стеклянным, разительно отличаясь от советской, массивной коробки мэрии Петрозаводска, в котором ему приходилось бывать пару раз. Несколько раз вздохнув, он потянул на себя стеклянную дверь, резво зашел внутрь, но уже в холле оробел, глядя на огромные хрустальные люстры, длинноногих девушек в мини-юбках и солидных деловых людей, разговаривающих по мобильным телефонам. Чувствуя себя жутким провинциалом, Сергей непроизвольно посмотрел на свою потертую джинсовую куртку и осеннюю грязь на ботинках, и хмурясь, пошел вперед. На него никто не обращал внимания, и он уже гадал, где здесь находится лифт, когда дорогу ему преградил гладколицый мужчина в пиджаке и гарнитурой блютуз в ухе.
- Могу я вам чем-то помочь? - спросил он без каких-либо оттенков в голосе.
- Мне нужен Николай Сергеевич.
Человек снисходительно улыбнулся. Почти незаметно, одними уголками губ, но Сергей все равно почувствовал себя уязвленным.
- Приемные дни у вице-губернатора - каждый второй четверг месяца, но до этого нужно зарегистрироваться… - без выражения начал чеканить он заученный текст, который, по-видимому, ему приходилось повторять очень часто. Но Сергей раздраженно перебил его.
- Мне назначено.
Гладколицый помолчал, затем шумно втянул воздух через два передних зуба, которые немного выдавались вперед - и наконец произнес:
- Одну минуту. Пройдемте со мной.
У его конторки стоял внушительного вида телефон - по советской традиции, которую не смогли почему-то изжить даже здесь - не кнопочный, а дисковый. Кроме того, Сергей не мог понять, зачем ему блютуз в ухе, если здесь по старинке пользуются обычными телефонами. Знаком попросив подождать, гладколицый связался с приемной первого вице-губернатора, и получив подтверждение, точно так же равнодушно объяснил ему, куда идти.
Через две минуты, поднявшись в лифте, Сергей, оказался в коридоре, где стоял еще один охранник. Вновь поинтересовавшись целью визита, его подвели к массивной двери, за которой располагалась приемная вице-губернатора. В центре комнаты, за столом, сидела белоснежная девушка с огромными голубыми глазами и рассматривала свои ногти, на которых был нанесен какой-то сложный узор.
- К Николаю Сергеевичу? - полуутвердительно спросила она, и получив ответ, прощебетала: - Подождите минуту. Я сейчас узнаю у него, свободен ли он.
Но спрашивать не пришлось - дверь, ведущая в другой кабинет, распахнулась сама, и из нее вышел - даже выбежал - его старый друг. Сергей почувствовал, что чуть не плачет, но сдержал себя и лишь очень крепко обнял его.
- Никого больше не приглашать, - сказал Николай секретарше, увлекая Сергея за собой в свой, показавшийся гостю необъятным, размером чуть ли не с актовый зал, кабинет. В центре кабинета стоял большой овальный стол с дюжиной стульев вокруг. Перехватив взгляд давнего приятеля, Николай коротко бросил: "Для совещаний".
Когда они уселись и вице-губернатор без долгих предисловий достал из шкафчика бутылку французского коньяка, Сергей смог рассмотреть его подробнее, отмечая перемены, которые отпечатались на лице старого друга за - страшно сказать - двадцать лет. Когда-то черноволосый, теперь Николай начал седеть, и может быть именно поэтому казался чуть старше своих сорока двух лет. А еще, насколько можно было судить по первым минутам общения, он очень изменился внутренне - от робкого и нерешительного молодого человека, каким он был когда-то, не осталось ни малейшего следа. Сейчас он стал человеком, не только очень уверенным в себе, но и жестким. И здесь, в этом большом кабинете, отделанном деревом, Сергей на краткий миг почувствовал себя незваным и непрошенным гостем, отвлекающим занятого человека от важных государственных дел. Но Николай смеялся, подливал коньяка, и мимолетное наваждение растаяло в воздухе.
- Ты не смотри волком по сторонам, - добродушно сказал он. - Устроишься к нам на работу, будешь в кабинете не хуже этого сидеть.
Часа через полтора, когда многое уже было оговорено, но на самом деле - лишь ничтожная часть их общих воспоминаний - слегка захмелевший Николай позволил себе спросить о его изувеченной руке. Правда, и коньяк не заставил вице-губернатора забыть о работе, и Сергей стал невольным свидетелем того, как его друг, такой непохожий на себя прежнего, время от времени отвечал на звонки, кому-то приказывал, а некоторым - очень жестко грозил, не стесняясь в выражениях. Но когда он заканчивал разговор по телефону, то вновь поворачивался к нему, а его лицо теряло злое выражение, и снова становилось открытым и чуть-чуть насмешливым.
- Столярный цех, - просто сказал Сергей, неосознанно пряча покалеченную руку под стол. К своему увечью он так и не смог привыкнуть, и скорее всего, уже не сможет привыкнуть никогда. К его облегчению, Николай понял всё сразу, и перевел разговор на другую тему. Сергей лишь молча поблагодарил его взглядом.
- Помнишь, как мы на втором курсе целый месяц прожили в летнем спортивном лагере? Я часто думаю, что те годы - наверное - самые лучшие в нашей жизни, - сказал он, чокнувшись с Николаем, и почувствовав, как согревает коньяк его душу - наверное, впервые за много лет.
Николай только щурил глаза.

- 2 -

- А еще я помню, как мы с тобой поссорились один раз, - смеялся Сергей. - Из-за Марины. Она ведь нам обоим тогда понравилась. А потом, осенью, когда ты влюбился в ее сестру, я тебя учил, как произвести на нее впечатление.
- Помню, конечно, - сказал Николай, поправив свои очки.
Зажмурив глаза и сразу открыв их, Сергей почувствовал бьющий в грудь прилив энергии, даже больше - то чувство, которое зовется счастьем. Черная полоса его жизни закончилась - еще две недели назад, до того, как он узнал, какую должность занимает его ближайший в молодости друг (и узнал случайно, увидев Николая по телевизору) - он считал себя практически полностью конченным человеком. Небольшой город, в котором нет работы, бывшая жена, живущая на соседней улице, его дети, которые называют папой уже другого человека, ее второго мужа. Конечно, он все понимал - она хотела лучшей жизни для детей, а им приходилось ютиться вчетвером в однокомнатной квартире и постоянно одалживать деньги у знакомых. Повезло ей, что встретила такого человека, которого не смутило наличие у нее двоих детей. И все-таки, когда он встречал ее на улице - совсем по-другому одетую и накрашенную, веселую - хотелось грызть зубами стену.
Но для настоящей дружбы, как оказалось, нет никаких преград, ни во времени, ни в расстоянии. С неимоверным трудом связавшись с Николаем по телефону, он услышал то, о чем боялся и мечтать. Его помнят, его ждут, ему рады, а в ведомстве есть несколько вакантных должностей… В тот же день он купил билет на поезд и через двое суток был здесь.
- А еще ты часто злился на меня. Особенно, когда я приводил в комнату девушек, а тебя заставлял стоять под общагой. Каждый раз мы договаривались с тобой, что это в последний раз - но потом все повторялось сначала.
Сидевший напротив Николай молчал и улыбался. Сергея же, наоборот, словно прорвало.
- Помнишь? Помнишь? Помнишь? - риторически спрашивал он, сумев за короткое время вытащить из памяти даже те воспоминания, которые, казалось, были забыты навсегда.
- "Пятерку" мою не забыл? - подмигивал он. - До сих пор ездит. Уже редко, но бывает, выбираюсь на ней иногда.
Пустившись в воспоминания, Сергей уже не останавливался, вспоминая все, что раньше связывало их, когда они жили вдвоем в одной комнате студенческой общаги. Николай подливал ему коньяк, но сам уже не пил, сухо объяснив, что вечером его еще ждет работа, но это было уже не важно.
Когда на циферблате электронных часов, стоящих на столе, появилась цифра 17:00, Сергей смутно вспомнил, что пришел он в начале третьего, - а Николай начал хмуриться, показывая своим видом, что встречу пора заканчивать, он наконец заговорил о своей будущей работе.
- Коля, - сказал он, не без труда соединяя слова в предложения. - Не буду тебя задерживать, ты занят. Я сейчас начну искать квартиру - пока на месяц - и буду ждать тебя в гости. Обязательно! Когда мне выходить на работу?
Николай отвернулся. Снял очки и положил их в сторону. Затем одел их снова.
- Сережа, - сказал он, положив ладонь ему на плечо. - Извини. Когда мы говорили с тобой по телефону, я думал… В общем, нет пока у нас вакансий. Наоборот, сокращаем штат.
Сергей оторопел, мгновенно трезвея.
- Вообще никакой работы? - сказал он упавшим голосом. - У меня положение…
- Я запишу твой номер, позвоню тебе, когда что-то прояснится, - сказал Николай, по-прежнему не глядя на него, - Но честно говоря, пока нет никаких вариантов. И у меня встреча на одном предприятии через час. Не обижайся, прошу.
Сергей был горд. Он встал, и не показывая своего отчаяния, поднялся.
- Ну хорошо. Буду ждать звонка.
Они, наконец, встретились взглядами - и обоим стало понятно, что никакого звонка не будет.

- 3 -

Когда Николай увидел Сергея, то сразу заметил, что дела у его давнего приятеля идут совсем плохо. Это легко читалось по его лицу, одежде и даже по манере общения.
Сергей слишком суетился. Николай почувствовал это по немного заискивающему голосу, - черт, заискивающий голос у Сергея! - по его немного нервным движениям. Николай привык к этому - его знакомые из прошлой жизни, именно знакомые, друзей-то то у него было двое, и обоих он давно пристроил, - узнав, какое положение сейчас он занимает в обществе, вели себя точно так же. Сначала он находил подобную ситуацию смешной, потом это стало его раздражать.
- Помнишь, как мы на втором курсе месяц жили в летнем спортивном лагере? Я вот часто думаю, что те годы, наверное, самые лучшие в нашей жизни. - сказал Сергей. - Как жаль, что ничего этого больше не вернуть. Никогда.
Знакомое тянущее чувство внезапно кольнуло Николая чуть ниже груди. Он попытался не обращать на него внимания, заливал свои неприятные ощущения коньяком, и на время все успокаивалось. Но - только на время.
- А еще я помню, как мы с тобой поссорились один раз, - продолжал Сергей. - Из-за Марины. Она ведь нам обоим тогда понравилась. А потом, осенью, когда ты влюбился в ее подружку, я тебя учил, как к ней произвести на нее впечатление.
- Помню, - сказал Николай, играя желваками. Когда он, запинаясь, пытался предложить ей встречаться, она только рассмеялась. А потом предпочла Сергея. Как и Марина. Как и все остальные. Ему вдруг захотелось, чтобы Сергей заткнулся и не портил встречу. Но тот - пьяный и счастливый - продолжал говорить, причиняя ему почти явственную физическую боль.
- А еще ты часто злился на меня. Особенно, когда я приводил в комнату девушек, а тебя заставлял стоять под общагой. Каждый раз мы договаривались с тобой, что это в последний раз - но потом все повторялось сначала, - продолжал Сергей, куря сигареты одну за одной. - А помнишь? Помнишь? Помнишь?
Николай больше не пил. Каждое "помнишь" било ему в висок. Он не хотел это помнить, он навсегда забыл об этом. Он ненавидел молодость. Ненавидел целующихся подростков на лавочках, ненавидел веселых и циничных студентов, но больше всего ненавидел себя в юности - которой у него не было. В юности он не видел ничего, кроме книг… и успешного друга Сергея. Ни поцелуев с девушками у подъезда, ни любви, ни шумных вечеринок. Что говорить о сексе - впервые это произошло, когда ему уже было 24 года, через два года после завершения института. А Сергей всегда был душой компании, всегда - в хорошем настроении, с гитарой, и неизменно новыми девушками в объятиях.
За двадцать лет все изменилось. Теперь он мог почти все. Самые красивые из студенток-первокурсниц сбегутся к нему, помани он их только пальцем. Не за душевные качества, разумеется, - из-за его влияния, должности, денег, в конце концов. Он сам не понимал себя - он ненавидел молодежь, но тянулся именно к ней - уже долгое время у него не было спутницы старше 20-22 лет. Он мог дать им все, даже привести в рай - уикенд на Сейшельских островах, любовь на тропическом пляже под пальмами, лучшие рестораны, автомобили представительского класса. И он давал им это - не для них, конечно. Только для себя.
Разумеется, это было какое-то психологическое отклонение. Безусловно. Николай понимал это, но изменить ничего не мог. И очень часто, глядя, как очередная юная девушка готовит ему завтрак на кухне, испытывал приступы острейшей депрессии. У него самого не было молодости. Просто не было. Он сразу родился сорокалетним.
- "Пятерку" мою помнишь? - подмигнул Сергей, продолжая изливать душу. - До сих пор ездит. Уже редко, но бывает, выбираюсь на ней иногда.
Николай закрыл глаза. Конечно, он помнил эти белые "жигули" - Сергею завидовали все вокруг. Все девушки - без ума, все любили кататься с ним по ночному городу. Почему ты приехал, Сережа? Зачем?
У Николая была хорошая память. И с этим пришлось столкнуться многим. Он не считал себя мстительным, но все, кто снисходительно относился к нему в юности, почувствовали это на своей шкуре - видимо, Бог помогал. Довольно часто ему приходилось видеть их - своих бывших одноклассников, сокурсников, каких-то других малознакомых и значимых для него людей. Большинство из них пресмыкались перед его должностью - и почти все пытались что-то выпросить. Он же всем улыбался, но с большим удовлетворением делал все наоборот. Если ему жаловались на то, что чей-то бизнес начинали давить, то он делал так, что соответствующие службы уничтожали дело этого человека на корню; если кто-то стоял в очереди на квартиру, то одного звонка хватало, чтобы ее никто никогда не получил. Он не чувствовал злорадства, поступая так. Он верил, что таким образом через него высшие силы вершат Справедливость.
- Коля, - растягивая слова, произнес Сергей, - Не буду тебя задерживать. Я сейчас начну искать квартиру - пока на месяц - и буду ждать тебя в гости. Обязательно! Когда мне выходить на работу?
От внезапно возникшего острого отчаяния Николай схватился ладонью за край стола - с такой силой, что кисть побелела. "Я все бы для тебя сделал, дорогой", - с тоской подумал он, - Ты был мне настоящим другом, я любил тебя. Но я не смогу видеть тебя каждый день. Ты будешь живым напоминанием о моей беспомощности…"
Он снял очки, и стараясь не глядеть на Сергея, сказал прямо противоположное тому, что хотел изначально.
- Извини, Сережа. Когда мы говорили с тобой по телефону, я думал… В общем, нет пока у нас вакансий. Наоборот, сокращаем штат.
- Вообще никакой работы? - воскликнул Сергей, вскакивая. Затем робко добавил. - У меня положение…
- Я запишу твой номер, позвоню тебе, когда что-то прояснится. Но честно говоря, пока нет никаких вариантов, - соврал Николай, чувствуя, как тесно ему в костюме. Нужно снять галстук, отключить телефоны - пусть все идет к чертовой матери. - И у меня встреча на одном предприятии через час. Не обижайся, прошу.
К счастью, Сергей не стал его ни о чем больше спрашивать. Просто поднялся и изобразив на лице улыбку, произнес:
- Ну хорошо. Буду ждать звонка.
Но и он сам, и сидящий напротив Николай понимали, что никакого звонка не будет.

- 4 -

Сергей вышел из кабинета с таким чувством, будто к его ногам привязали тяжелые гири. С ничего не видящими глазами он спустился на лифте, прошел через холл горсовета, и вышел на холодный октябрьский воздух, не ответив на дежурную фразу "до свидания", которую сказал ему гладколицый охранник.
Больше всего в этот миг ему хотелось умереть - выйти на ближайший проспект и просто броситься под первый же попавшийся автомобиль.
Проводив Сергея взглядом, Николай неподвижно просидел несколько минут, затем позвонил своему водителю, чтобы тот подготовил машину. Сев в свой представительский "Лексус", он на несколько минут отключил все свои телефоны и прижался лбом к холодному боковому стеклу.
- Вам плохо, Николай Сергеевич? - сразу же спросил водитель.
- Да, - ответил он. Больше всего в этот миг ему хотелось умереть - превысить скорость и разбиться.

Александр Закладной