ИСКАТЕЛИ ДЕТСТВА

Эта история ничем особо не примечательна, но все происходящее в ней было наполнено августовским солнцем, запахом моря и последних бархатных ягод малины, спрятанных для настоящих искателей чего-то похожего на детство.
Все началось с банальной жажды денег. Человек, получивший специальность архитектора, оказался недостаточно напористым, чтобы наводнить город своими фантастическими строениями, и работа продавцом картин в галерее под названием "Ирис" не приносила изрядного дохода. Правда, человек-архитектор еще занимался журналистикой, печатая статьи под псевдонимом своего кота.
Итак, беспечная особа автор этих строк кардинально решила важные проблемы, запустив в свою квартиру на улице Солнечной (невыдуманное название улицы - прим. автора) дивных квартирантов, приехавших из далекой Нiмеччини впервые в Одессу. Глава семьи - 35-летний Петр Екатеринович Варваришкин, он же - потомок декабристов Вербицких, он же не кто иной как Дима Вербицкий. Вкратце о нем -человек с огромным сердцем и чистой душой. Общаясь с ним, понимаешь, что он - один на миллион, таких, увы, совсем немного осталось в мире. Создает графику на компьютере - стихограммы Омара Хайама, пишет стихи и электронную музыку.
Дима сразу проникся атмосферой разгромленной квартиры неподалече от моря, котом Бамбуком особенно, назвав его "сугубо лечебным котом". :
Жену Димы зовут Катя. Серьезная и необычная девушка, с длинной русой косой - преподаватель математики, впрочем, как и Дима. И, наконец, их дети -Ярополк, старший сын, 19 лет, Агния , 17 лет. Внешность - Марина Влади в молодости, темная родинка на виске, грива белых от природы волос, и совершенное сложение. Средний сын Элеазар -15 лет, коллекционер музыкальных дисков и само спокойствие. И, наконец, младшая дочь Дарья - ей 10 лет, пшеничные длинные волосы, ямочки на щеках, в общем - дети - один в один, все потрясающие!
Семья арендовала квартиру на месяц.
Какое-то время я жила у маминой подруги, потом пыталась прижиться в коммуналке, в папиной квартире, но по ночам меня будили огромные крысы, какие-то насекомые и страшные сны. Да и соседи не отличались радушием.
Пару ночей я провела в мастерской художницы, с которой работала, потом на даче у своего крестного брата, наводненной массой крестных братьев и сестриц, а также пауков и мышек и, наконец, одну из ночей мне пришлось ночевать дома, на надувном матрасе, и это, надо сказать, была самая прекрасная ночь. Но следующим утром инстинкт самосохранения погнал меня на 16 станцию Фонтана, где с рюкзаком и в полном растворении я бродила среди дач, растерянно собирая сухие листья.
Ближе к вечеру подхожу к одному домику, продираюсь сквозь заросли малины, и вижу - горит медовый очень домашний свет в оконце. "Простите, здесь кто-нибудь сдает дачу?!" - кричу я людям, садящимся ужинать и гремящим ложками, включающим дворовой фонарь. "О, это опять к Клавдии Григорьевне!" - ответил звонкий женский голос, вышла хозяйка в белом халате, и провела меня в еще большую глубь малиновых тропинок. Навстречу выпархивает сухонькая старушка с пронзительными голубыми глазами. "Здравствуйте, меня зовут Юля, вот хочу снять здесь жилье…" После нескольких встревоженных вопросов Клавдия Григорьевна успокоилась, глянула в мой паспорт, и оказала радушный прием. Бегло сообщила, что есть ее внучка, она журналистка, и на мой вопрос - о чем она пишет, Клавдия Григорьевна ответила: "Да пишет там что-то…Что-то видимо интересное, раз печатают!"
Позже Клавдия Григорьевна уехала домой, в центр города.
И вот мой первый вечер на даче прошел просто изумительно. Я заварила чай из душистых трав, читала любимую книгу, слушала волнующее пение сверчков и впервые за долгое время была по-настоящему счастлива.
На следующий день отправилась к морю. Пляжи были пустынны, можно было гулять, вне времени, под солнцем, собирая камни - куриные боги, сердолики и те, что притворяются ими, купаться без одежды, растворяясь в прозрачной воде, вокруг - ни души! То было воскресенье, а на следующий день мне нужно было ехать на работу, на дребезжащем автобусике словно на край Земли. Вечером, прижав уши к голове, словно кот, мчусь на дачу - скорее, там пахнет мятой и малиной, вечерний фонарик освещает листву, сверчки меня ждут…Прихожу, завариваю чай, наливаю в пиалу, аромат меня греет и успокаивает… Вдруг - скрип калитки, шелест - и "Здравствуйте, так Вы - Юля? Очень приятно, а я - Настя!" Дружелюбная кудрявая девушка, фонтанирующая прекрасным настроением, весельем, смехом! С тысячей интересных историй. Рядом с ней спокойным останется разве что неодушевленный предмет.
Мы, конечно, болтали полночи. Она знает массу одесских художников, живет в Минске, но родом "с Одессы". Она собрала букет чернобривцев, поставила их в вазу и мы пили чай в саду, и казалось, что ничего не может быть лучше этих чернобривцев, запаха винограда, кассеты группы "Кино" в крохотном магнитофоне и наших бескрайних бесед.
Однажды мы выбрались на море. Шли пешком вдоль мыса, по-моему, он называется "Золотой". Кажется, что, обогнув этот мыс, ты попадешь в еще больший рай. Солнце то пряталось, то высверкивало морские прохладные барашки, прозрачные волны, дождевые лужи радужные, и улыбающуюся Настю, которая говорила мне, как в детстве "ты плохая!.." - когда я сказала, что мне пора домой, готовиться к работе, и вообще утомительно прочесывать такие километражи. И ее детская интонация, какое-то одиночество, присущее многим успешным и формально не одиноким людям, конечно, заставило, забыв обо всех хлопотах житейских, топать еще столько же, не чувствуя ни капли усталости. Мы болтали, молчали и смеялись, и только под вечер, пропитанные соленым морским ветром, оказались на даче, охраняемой малиной, с медовыми окнами.
Вскоре мои гости уехали, лето смотало удочки, и мое время, точнее, вневременье пребывания на даче подошло к концу. А Насте пора было уезжать в "серый бессолнечный город Минск". Мы обменялись всеми координатами, обещаниями теле- и прочих видов коммуникации, и на какое-то время исчезли друг для друга.
Но это, конечно, не все… Чудеса не прекратились, будущие встречи зачеркнули все серые дни, а воспоминания сохранились, словно гербарий, на страницах сердца.
Вот вы думаете все?
Нет… Слышите?
Настя: "Помнишь, как весело было, когда мы постеснялись идти через монастырь, и пошли через погран зону?"
Я: "Конечно, помню! Мы были в шортах и в открытых майках, постеснялись прорываться через монастырь мужской, и…поворот не туда! Там пограничники изумились при виде двух девиц со всклокоченными от ветра волосами, с гигантскими букетами полевых цветов и ошалевшими глазами. Они долго допытывались, откуда мы взялись. Так и хотелось показать глазами наверх - мол, оттуда!"
Настя: "И ты еще забыла, как мы до темноты читали твои рассказы на лавочке под окном в один из вечеров, закутавшись в какие-то попоны от комаров. И как ночью ты однажды включила свет по всему дому".
Я: "Ха-ха, мне пригрезились снова какие-то монстры ночью, пара тройка пауков проползла по лицу, и в страхе я врубила везде свет. Ты проснулась от сумасшедшей иллюминации и от истинного ужаса перед бабушкой, которая очень экономит электроэнергию…"
Настя: "В руках у тебя (в момент встречи с Настей - прим. автора) была пиала из глины, слепленная кажется тобой".
Я: "А, нет, то была пиала, смастеренная керамических дел мастером Димой Нужиным, внутри нее была крохотная, залитая глазурью Триумфальная Арка. Для парижан размером с полголовки спички".
Настя: "Ты оставила в комнате на даче свои букеты из каких-то полупрозрачных сухих цветов и несколько камней. Они до сих пор там. И всегда о тебе напоминали.
Думаю, нынешние владельцы дачи все это вынесли вон, (дача продана бабушкой Насти весной этого года соседям - прим. автора) и, может быть, камни опять вернулись на пляж - до моря не далеко ведь…"