МП-601
Улетают диоксиновые тучи
от засаленных моих оконных рам
за таёжный горизонт, за площадь Дуче -
либо к чёрту, либо к флотским поварам.
Малость легче, но неслыханно пустынней
стал моей безумной пьесы новый акт
с потускневшим крендельком трамвайных линий
да салатом из обрывков детских яхт.
Проясняется денёк, но - скоро сорок
оцинкованных девятых января
позовут меня на площадь из каптёрок,
то бишь офисов курьера и псаря.
В небе в дань экологическому чуду
громыхает истеричный фейерверк,
но от старости в рекордную зануду
превратился неопознанный берсерк.
То, что дамы сердобольные чихали
на его дипломатическую месть, -
пункт иной. Они скулёж в его оскале
узревают сквозь вуали; словом - жесть.
Их сынкам машины вверены с пелёнок,
словно манно-виталактовый кисель...
Пусть несёт их, газолином опалённых,
туч отравленных смурная карусель.
Грязно-серым концентратом тиурама
на веранде разведён домашний брют.
Наш герой бы показал себя, но дамы
слова молвить бедолаге не дают.
- Мяски дать?
- Винцом полить?
А за окошком
Сенна, Хаккинен, Шумахер - все свои...
Чтоб твой ангел так осиливал кормёжку,
как несчастный мой берсерк из кисеи!
***
МП-609
Ожидайте мой внеплановый апгрейд
с первым снегом под никитинский битрейт:
сдохнет моль, замрёт последняя капустница -
и увидят неуклюжие сурки
соревнующийся наперегонки
со слепой зарёй хэтчбек. Джедаи спустятся
на холодную бетонную плиту;
звёзды примут это как поклон шуту
при наличии десятка императоров,
но - не будем о комичном в день чумы
накануне третьей миссии Хомы,
а конкретных духов действием порадуем.
Ты меня любым наветом опаскудь -
отряхнусь и возвращусь туда, где путь
то опаловый, то иссиня-карминовый.
Да и как ни напрягай дворняжий нюх,
гусь в лице моих грехов под ливнем сух,
ворон с Нильсом улетел, а Нильс кремирован.
Мне б часок побыть в плену астральных стай!..
Просьбу фрика услыхал один джедай
(интересно ж поменяться с фантомасищем).
Только б арфы не сфальшивила струна
и не крикнула вослед ему жена:
"Дорогой, рискни другим! Ты что, с ума сошёл?"
Дух полей велит рассчитывать на срыв
разрезания по шву целинных нив.
Уступаю вам, дожди. Но, если хлынете,
размывая одновекторную даль,
изберу себе иную камчадаль -
ту, что по определению Infiniti.
Город парится: в нём каждый третий взор
лицезрит дорожно-транспортный затор,
что хотя б каким-то боком мэра тронуло,
а в ответ ему, протонами шурша,
возвращается шпионская душа
с авторалли, как с коллайдера адронного.
***
МП-610
Здесь не даётся права на эксцесс
и даже на невинный детский фокус.
Среди внештатных ляпов и чудес
вдруг выявилась Божья недалёкость.
Столь ревностно лелеял высший сан
аллергик на шаманские вигвамы,
что вовсе не заметил, как пацан
вылазит из интимных камер мамы.
В два счёта подсознательный подвал
был густо заселён беспёрой дичью,
но отторгалось сонмище похвал,
как серьги или тенниска девичья.
Могла, конечно, фартучная моль
в любой функциональный ген закрасться -
и всё же нужно с мясом въехать в роль,
чтоб спутать в ясный день зелёный с красным.
Ответы ветра в поле не слышны -
одна лишь боль вопит невыездная:
"Я знаю, что такое две сплошных!
И что за стрелка в круге - тоже знаю!"
Мне скрежет погремушек - не прикол;
тем более - подачки и поблажки.
А Бог напялил женское трико
в какашках из пыльцы гусиной кашки
и пляшет, натяжного пиджака
щетиной пса взъерошивая фалды...
Вселенную сварганил в два плевка,
а выписать права мальчишке в падло!
Не хочешь снять трико - отрежь лоскут:
Я здесь хоть кашкой кладбища засею.
Молчишь?
Хохочешь?
Ну, тогда физкульт
тебе через окно от фарисея.
***
МП-611
Вечная тема подъёмного крана
дуплообразно зияет в окне.
Выскалил зубы портрет Дориана,
определяя эпоху по мне.
А ведь и вправду блондинистый малый -
тот, что был молод и всласть ядовит -
автомобильным сугревом Ямала
публику с фауной не удивит.
Зябнут суставы при ветре малейшем,
шрифт превращается в мелкую рябь,
и приостывшее солнце над плешью
медленно входит в сегмент октября.
Глупому старому мальчику снится
неподражаемый видеоклип,
где он проехал сквозную границу
Сциллы с Харибдой - и в стенку не влип.
В этой непризнанной видеошутке
он ещё юн, как вишнёвый побег.
Дряхлым кассиром в задрипанной будке
после проснётся он - в стаде коллег.
Так из сердец удаляет гордыню
"Волг" двадцать первых галантный укор.
Кто-то моржует, а я всё павлиню
при пожелании счастья от кобр...
Если не врут, что из позднего риса
можно сварить молодое харчо,
Грэй на дорогах ещё расхрабрится -
молод, как кляча и трезв, как торчок.
Только обгоны его и кульбиты,
в космос рывки или съезды с горы,
равно как и поражения чьи-то,
мне уже как-то до чёрной дыры.
***
МП-612
Был я парнишкой. Теперь гальюном
пахнет моих антресолей органика.
Сколько разменяно счастья на лом
градусников, утюгов и рогаликов!
Думал, оно наступает само:
кактус - и тот не с рождения колется,
и у ребят не запрёшь на замок
ломку тринадцатилетнего голоса.
Я соглашался на третьих ролях
тенью мелькать в надиктованном мюзикле,
а фонограмма хрипела: "Приляг!
Слишком уж яркие строишь иллюзии!.."
Бронза катила. Когда же судьба
в свет поманила конфеткой серебряной,
выяснилось, что убийца собак
в развитых странах скорее востребован.
Так о свободах моих и правах
губы сомкнула реклама наружная.
Дустом советских гостинок пропах
дёрганых дактилей сгорбленный труженик.
Мрёт по крупицам разлаженный строй
робких приёмышей зимней уключины.
Я в амплуа своём точно - второй
после живого помещика Плюшкина.
Методом тыка плюётся с моста
в речку отшельник, природой обкраденный.
Третьи, а также вторые места
нынче ему - как уста Эсмеральдины.
Карикатуру на вечный апрель
выдаст бесплатно судьба Агасферова:
если уже пародировать "Belle", -
петь остаётся мне только за первого.
***
МП-613
Посконно штурманская хватка летуна
под этим небом червяку ещё нужна,
но ниже метра над землёй - лишь ингалятор,
слегка дурманящий и вяжущий, как хна.
Под эту дудочку воюют верх и низ...
Чуть-чуть дымку добавит фоновый анис -
и понесётся из Луганска в Сухэ-Батор,
чтоб не сказать грубей, нирванный романист.
Попробуй с фатумом и физикой поладь!..
Тут с каждым летом тяжелей ручная кладь.
Не в состоянии ты, капля росяная,
утёсы чёрные корректно шлифовать.
Убей дежурного, дневального разнежь -
не влазит в туфельку твой штурманский мятеж.
Журча слезой и не по-нашенски стеная,
взывает к Богу тощий червь, тягуч и пеш.
И снова тянет перегноем лебеды
на все каналы, биоволны и лады
в тысячелистниковом царстве, где дриада
чуть не доверила стервятнику бразды.
И хоть ты дрыхни, хоть воюй, товарищ Че,
а хлорофилла не появится в луче
при нарастающих симптомах шариата
да стуке пьяного кардана в тягаче.
Червеобразный мазохист - конечно, бык.
Летать домой он основательно отвык,
но при Юпитеров текущем поголовье
считать быками симулянтов - это шик.
Пустуют горница, бытовка и гараж:
быть может, вырван важный лист в журнале краж,
но у червя на морде пойманный на слове
лицензионный проступал километраж.
***
МП-614
Ремиссия, осенняя ремиссия...
Прочистка фюзеляжей ПВО.
А публика с три короба намыслила
по поводу здоровья моего.
Биенье о бетон ещё продлится
и результата, как всегда, не даст.
А Богу нужен вечный пеший рыцарь:
он любит узаконенный контраст.
Ремиссия, нежданная ремиссия.
В мозгу перерихтованный сустав.
На семь копеек пенсию повысили
таким, как я, играться подустав.
Ни простатит, ни скрюченное сердце,
ни тихая домашняя хандра
не вынесут ближайшего соседства
с житьишком в рамках дома и двора.
Ремиссия, дурацкая ремиссия!
Все думают, что я - такой же член
бригады, от начальника зависимой,
вслепую ткущей красный гобелен.
Минует эта фаза штилевая,
пойдут разборки с избранным жюри -
и песня станет пляской, воспевая
окно, куда влетают упыри.
Ремиссия, проклятая ремиссия!
Вернейший шанс угнать двухосный таз
известного продвинутого мистера,
который, что ли, Пьеха - в смысле Стас.
"И это хорошо?!" - спросила кроха,
узнав на сайте, что в расцвете сил
здоровый бык Шаляпин - в смысле Прохор -
зеваку на дороге лихо сбил.
Ремиссия. Бессрочная ремиссия.
Не триппер, но признаний - полный чан.
Метание очищенного бисера
в угоду особистам и врачам.
Блаженный блиц-период кашлять в миску,
считать ворон на ветках, пить колдфлю
и нюхать во все дырки оптимистку:
мол, как же, цыпа, я тебя люблю!
Ещё и как люблю. Но ты - р е м и с с и я.
***
МП-616
Стоит сигануть мне с балкона -
сразу бред любой моей ночи
паче чёрной мощи Горгоны
в стоимости резко подскочит.
Это и тебе, брат, известно
со времён безликой больницы,
где нам было так офигезно
на четыре дня породниться.
Нравы, говоришь... Христианство...
Ты ж уже совсем биоробот -
а ведь это хуже, чем гангстер
в Гарлеме панельных коробок.
Знаю - ты продолжишься в плоти,
в тоннах углекислого газа,
если неожиданный фортель
выкинет ракетная база.
Публика, на слёзы скупая,
щебетом устав изъясняться,
именно сейчас прикипает
к дневникам Тамары Синявской.
Как так можно жить - дом, работа,
Библия, простои в заторах?..
Не пойму, покуда не взболтан
в серно-ацетонных озёрах.
Мой текущий путь - к океану
из прямоугольников лоджий.
Перед красным знаком, где кану
в мусорный шеол непреложный,
распоюсь сонатой редчайшей -
смеркнется, замрут нервогрызы!..
Толку-то, что ты отличаешь,
скажем, овердрафт от франшизы.
***
МП-619
Я сам не понял, как вдоль скошенной мелиссы
имела честь плестись мечта с резиной лысой.
Вы не поверите, но даже без буксира
перемещалась блажь веков и грязь месила.
Ступенька вверх, ступенька вниз; тупик - спорткомплекс...
А я украдкой всё с диковинкой знакомлюсь
и вывод делаю, щеками пламенея,
что грузди вялить и ковры стирать труднее.
О, мой четырнадцатый князь дорог ледовых!
Страна желаний - это ты, а не Людовик.
Приют собачий да заезд в карман укромный
подняли душу над пустыней монохромной.
Пусть испытавшие меня на благоверность
ответят вслух, какой опасности подверглась
многосегментность земляных сороконожек
и профпригодность тех, кому престиж дороже.
Робея падать, снег был сух и нежно-перист;
стихи о вещем ноябре ещё не пелись,
но о фартовом дне споёт подснежник чуткий
на благовещенский обед плюс-минус сутки.
Улыбка клона Моны Лизы на приборах
перестраховку лет развеивала в порох;
чья диафрагма утончалась - те и мёрли
с комком напутствия в мой адрес в синем горле.
Врачи тем временем сверяли базу данных,
да только плановый флуксен ревел в карданах.
Снаружи публика дискретно цепенела,
не проронив в нутро мечты ни децибела.
А сердце бьётся, вырабатывая допинг,
зовущий в гречку и в гераневые топи.
Что было чудом, станет признанной былиной;
вот только где ж мои семнадцать с половиной?..
***
МП-622
Я был на родине любви.
Визу туда выдают только один раз.
В. Гутковский
Когда меня кололи ацетоном,
я был быком, Юпитером, Плутоном,
слоновьим глазом солнца перед сном...
Под кожей зрело пламя фейерверка,
но в этот понедельник шла проверка
на цвет кишок и в целом на геном.
Мне было веселей, чем за штурвалом
подводной лодки с верным кашеваром.
Беззвучно кукарекал василиск,
и только небо в чёрном бриолине
короны измельчённые павлиньи
швыряло мне в лицо на страх и риск.
То были параллельные орбиты
летавшей над Арбатом Маргариты.
Кто скажет, почему сейчас я здесь?
Вулканы рая - это вам не Гиза:
туда всего одна даётся виза
в канун кромешной тьмы священных действ.
Кололи бы уже графитом жидким!
Гравюрный лик мечты на чёрной плитке -
биатлонистов разовая цель.
А так - магнитофоны раем дразнят...
Кого теперь попасться угораздит
на затемнённом авиакольце?
Вернули под дожди больную душу,
как в море посиневшую горбушу,
хоть не настолько главный грех велик.
А здесь, где черепашится отсрочка, -
ни одного зелёного листочка:
один, я извиняюсь, базилик.
Под утро вспоминается наскоком
безмолвный вечер капитана с коком.
Какое вещество стучит в башку -
кто знает... Я ремиссию ускорю;
тем более - владычицей морскою
не дам я стать земному вожаку.
***
МП-626
Моё поведение было виктимным
от аутотренинга до туалета.
Отсюда и женский вопрос объективный:
"Ну, как это - мальчик не хочет омлета?!"
А мальчик уже и свободы отведал -
горячей, как свежая кровь квартеронки;
галоп Буцефала и иноходь Бледа...
Вождение, правда, осталось в сторонке.
Зачем было в дом из идейной казармы
пятёрки носить за английский герундий,
когда по прошествии лет динозавру
сулят затяжное кормление грудью?
"Пиши о любви"... А бензина - полкапли.
Так пусть лучше Коська кропает в три смены
понятные кроличьим семьям спектакли,
а я - представитель другой ойкумены.
Я просто не чуял энергии стада
и вёл свою линию жертвы аборта -
но только с финальным щелчком реостата
на голый асфальт соскользнула реборда.
Пошли под вагон и собаки, и тётки,
и отпрыски их прокажённости разной,
а что до природной пацаньей охотки -
на воле ей было бы лучше гораздо.
На лысой опушке советского парка
свистит вертишейка, орёт зимородок...
За яром - мой друг, и доставка подарка
иным сентябрём занимает пять ходок.
Как сказочка пелась: проси - и обрящешь...
Ещё бы! Теперь даже в снах эпатажных
поесть меня просит не лещ говорящий,
а два попугая и тётя Наташа.
***
МП-627
Житьё без огонька, статьи без жести,
но как взгляну - так ахну: он божествен.
Меняя кровный сахар на тротил
и в ряд с ним становясь, я впрямь хватил.
Уставились две синие планеты
во внешний мир, что зелен имманентно.
Природой не задуман прибамбас
в таком неповторимом цвете глаз.
Сравни в итоге Коську с Иисусом -
вороны в рай со смеху понесутся.
Кто рыбу ест сырую по нужде -
того и прелесть, видно, в бороде.
А здесь - комсорг завода или верфи.
На заднем плане в кадр попали ветви,
вобравшие в себя искристый нимб
стрекоз, козявок, олухов и пимп.
Пиджак монументален только с виду:
на деле он притягивает свиту
слепой претенциозной мошкары,
зовущей в сопредельные миры.
От роты каннибалов прячет рама
лодыжки и бедра съедобный мрамор.
Вздохнёт апостол, на Христа плюя:
"Вот это - юность. В том числе - моя".
Отец тебя не помнит - слава Богу!
Хотя, возможно, бродит где-то сбоку
то всуе, то за яйцами в ларёк
фантом, что генокод твой приберёг.
Крепись! А если, потягав гантели,
окажешься невзрачней топ-модели,
пусть главная из подиумных дур
по крайней мере смоет маникюр.
***
МП-629
Чтоб увидеть действительность, малость перекемарь.
Богоравные здесь околачивались вчера,
а сегодня на помощь правде летит Акмаль
в олимпийке цвета чаечьего пера.
Это имя, наверно, значит "белый валун"
или "белый медведь", или белый не знаю кто,
но теряет силу, слыша его, тайфун
и становится баргузином местных проток.
Богатырь-пятиклассник катапульты снаряд
заберёт себе в коллекцию ведьминых ступ.
Ветераны пусть граммофонам своим говорят,
кто герой там у них - Кожевой или Кошедуб.
А после Акмалюшка хану страны Януман
за всё добро нанесёт фатальный пинок -
и перед фанфарами будет долгий туман,
каких не видали на раскадровках кино.
Уповаю на взгляд его и подстрочный завет,
если к ране не клеится нитчатый салицил.
Наделяю могуществом белый мальчишкин кед,
когда мне угрожают здешние подлецы.
Восхвалю Акмаля - и, словно младенец, усну,
невзирая на склонность к злобе и тремор скул.
Сквозь визирью драку услышу свою струну
и пойму, что войну за первенство хан продул.
В грибнике тюрбанов и чалм - пионерский значок,
гарантирующий безопасность моей башке.
С ним разведка без револьвера - всегда зачёт,
и не надо мне притч о Гастелло и Ковпаке.
Почитай аксакала, кумира не сотвори,
но коня на скаку догони-тормозни-поймай...
Возможно, и так - для тех кем владеют три
состояния тела - тональ, нагваль и акмаль.
Да не покинет белого миссионера успех -
даже если дракон о полутора битых резцах
вовек не поймёт, при чём бесстрашный юный узбек
ко мне - да и к школьным кедам, сделанным в Черновцах.
***
МП-655
Ей, люциферски эгоцентричной и авторитарной
функционерше и мега-морализаторше,
вряд ли нашёлся слушатель благодарней
меня, не задумывавшегося о завтрашнем.
Пока она с официозом разъюбилеивала,
с дочкой и сыном играя в Святую Троицу,
я тут в одном хомуте со всеми Пелевиными
предполагал, что поэзия не прикроется.
А она её - тазом. Не медным - эмалированным,
как вся её кожа до пеликаньих подглазий.
Метафорами разбуженный в полвторого ли,
выгоревший ли в магме подстрочных мазей,
я останавливал публику на разгоне
мысли о том, что листики снова зелены -
как-то не для того, чтоб к её персоне
честь прибавлялась до полного омерзения.
Как на одном дециметре курица топчется -
так и приспешницам не занимать замечаний.
Всем своим выдрессированным культпросветобществом
квочки пристали к причёске моей молочайной,
образу жизни, цвету и форме печени,
а ей не плати зарплату - лишь мне вели
высказаться о чьём-то стишке копеечном
именно в тот момент, когда отвлекли.
Мальчик "подай-принеси" в конфликте сословном
терпит, но после и лимузин подрезает.
Она онемела, когда вместо "низкий поклон Вам"
на клич прибежать за пайком услыхала "я занят".
Словно огромным бобом подавился вяхирь,
задохнулись морали, у глаз пообвисла шкура...
Если я раззужусь и пошлю королеву на хер -
сплющится ли хоть чуточку литература?
Править балами, котироваться на бирже
хочет чиновница, глупым финалом расстроена.
А я не то что живу вне владения командирши -
но даже паёк ей вернуть некогда за гастролями.
***
МП-657
Пуще неволи окажутся нотки нужды -
и удержать ход событий не сдюжит суппорт.
Розовой фрезией запылают сады,
и через принципы друг-таки переступит.
Опередит... Я говорю тебе - опередит
кариатид и фавнов моей молельни.
Банк лоханётся и выдаст ему кредит
под мою жизнь и шофёрское просветленье.
Ну отчего я по генам хотя бы не хам
по типу приватного сектора жизни актёров?!
Что я хочу - это ж видно по потрохам
бегло срифмованных колкостей и укоров...
У вас на кормёжке кончается лексикон?
Вычеркните меня, заведите пуму!
Вот я и хам... Но почему-то Димон
машину не сменит на жрачку на ту же сумму.
Вроде как до прозренья она мертва,
или же водит её искусственный прадед
друга, что сжалился - только бельмеса с два
душе молодой душа пожилая подгадит.
Во что-то маразмоподобное я-таки впал:
письма строчу на досуге лапландскому Санте,
но перегаром разит винегретный бал -
и воздуха не хватает на крик: "Отстаньте!"
Рано вставать: вас фаршированный кит
ждёт во дворцовой кухне и дышит с тыла!
А мне снится скорость, и сзади Димончик спит...
Псевдореминисценции - это сила.
Большой ли сюрприз, что сахарница грязна
и жир разбавляет мартини в основе суконной?
В этом - их счастье. Моё же - чтоб друг признал:
"Когда за баранкой Славик, я сплю спокойно".
***
МП-665
Мускулы мишкины, формы атлантовы, щёки ротондины!
Чувства, которые предназначались для деда,
классики литературы и подвигов Родины,
вылились на музыканта с повадками шведа.
То, что в законе по поводу братства мальчишек
сильные мира отделались белым пятном,
он понимает. А я - вечных споров зачинщик -
песни протеста пою, выходя в гастроном.
Брови от конунга, нос от последнего гетьмана
в годы расцвета их страсти к мирским непотребствам...
Вдоль плавунов пронеслось заклинание ведьмино -
и появился разбойник в футболке из репса.
Он меня принял туда, где троянствуют куки,
ключ от программы вторжения в космос вручив.
Каюсь в жилет, но его массажистские руки
более щедры, чем сказ о них велеречив.
Главный смутьян бы за милую душу смошенничал,
подредактировав заповедь свежей трактовкой,
ибо лишь то, что партнёр по игрушкам - не женщина,
братскую жизнь избавляет от здравого толка.
Только он сам провернуть авантюру боится,
зная славянской толпы протестующий гик.
Ближе к заветной для хакеров шведской границе
комплексов нет - и решается всё в один клик.
Методом тыка и тайного голосования
нашу привязанность перевести в комильфо бы,
но расскажи мне, какая Мария-Стефания
скальпелем ногтя разует глаза гомофобу?
Дождик ли капает с дрожью в своей стенограмме,
дымом ли пахнет сгорающий дуб-холостяк -
нам хорошо упоительными вечерами;
лишь бы молчал попугай при дотошных гостях.
***
МП-666
Белой белкой пестицидного ботсада
страсть осенняя запрыгивает в щель.
Вы не путайте с гордыней, ретрограды,
тихий вирус распрямления плющей.
Это вновь воспоминанья травят лося
между травами тайги и целины.
Это в печке перезрелые колосья
превращаются в чугунные блины.
Пятки стёртые ступают одержимо
вдоль небрежно припаркованных колёс -
и усталый шёпот лампового джинна
утверждает, что мозоль гниёт всерьёз.
А ещё ведь так охота доказать всем
воспитателей своих неправоту
майским днём, когда степной норд-вест казацкий
сбросит годы и скомандует: "К винту!"
Было брошено пятнадцать бумерангов
в подземелья, надземелья и моря,
но представьте - даже мёрзлая яранга
показала средний пальчик упыря.
Папилломами берётся эпителий,
непосредственно уродуя губу,
что изгнанник раскатал для высших целей
под одним нераспечатанным табу.
Солнце в проволочной сетке - должный символ
удальства изголодавшихся ворон,
часто каркавших: ты друга попроси, мол,
чтоб он дал тебе проехаться двором.
У меня таких друзей - как горьких редек;
все баранку доверяют сыновьям...
До тончайших нот нытья знакомый медик
виртуозно дефилирует меж ям.
- Попросись! Ведь он же знает твой характер! -
шелестят порабощённые леса. -
Чудеса приходят в мир, когда в контакте
однородные по духу полюса!
Но, как только в обескровленном бювете
мало-мальски начал свёртываться йод,
от лица своих лосей пришлось ответить:
"Я МОГЛА БЫ, ТОЛЬКО ГОРДОСТЬ НЕ ДАЁТ..."
