Сергей Нежинский. "БИСЕР" (часть 2)

***

ДА

У фонарей слепых сомкнулись вежды.
Березы труп качался на ветру.
Сентябрь обрывал ее одежду,
И дождь на ней обгладывал кору.

Еще тепло в неубранной постели,
А в недопитом кофе на столе
Уже мелькали дни, и шли недели…
Москва... Париж... Руан... Па-де-Кале…

И ветер пел, как не споют в Ла-Скала,
Ласкал оскалы скал,
Шептал им: «Mon amour»...
И красная весна уже ломала
На пальцах рек французский маникюр.

Клочок земли…
И лужи, лужи, лужи…
Кто нас возвел на эшафот страниц?
Зачем сегодня злые наши души
Мне окольцованных напоминают птиц?

И небо было
В трещинах уныло,
Как потолок в отеле «Англетер»…
Когда, побыв чуть-чуть, ты уходила,
Я ревновал… Я лез через барьер…

Порвать тот день, как лист, и бросить в лужу.
Распять строку гвоздем карандаша.
И сжечь, как рукопись, свою больную душу,
Но не горит, как рукопись, душа.

В холодных буднях захлебнулись залы…
Безликих сред и вторников гряда…
Зачем же ты… Зачем ты мне сказала
Губами - «Нет». Глазами - сто раз «Да»?

160403 г.

***

8 АПРЕЛЯ

Висок.
Холодная пуля дождя.
И серая кровь
растеклась по щекам
как же было безлюдно.
Простывший асфальт
под ногами хрустел как наждак.
И тихо рыдала столбов
восхищенная лютня.
...Излучины улиц.
В портьерах запутался двор.
Пробило двенадцать.
Часы подводили итоги.
Застреленный тополь
Свалился в объятья дороги.
В растекшихся лужах
Купался Успенский собор.
Тащились минуты, как лошади.
Ночи скрипели оглобли.
Охапками сыпались звезды,
Тянулись к земле.
На небе болталась луна –
Желтобокая вобла.
И ворох бумаг
Танцевал на рабочем столе.
Искусаны губы.
Восход багровеющей свеклой
Горел, прикасаясь к щекам,
Наполняя альков.
Казалось, простор,
Разбежавшись, бросался на стекла
И бил до крови
Пучеглазые лица ларьков.
Восьмое апреля.
Разорвана снежная тога.
Воскресший февраль.
Грязно-рыжее месиво строф.
Деревья, как звери,
Вгрызались в немую дорогу.
И парк ощетинился шпилями,
Как Петергоф...
Восьмое апреля.
Холодная пуля дождя.
И серая кровь
растеклась по щекам
как же было безлюдно.
Простывший асфальт
под ногами хрустел как наждак.
И тихо рыдала столбов
восхищенная лютня.

080403 г.

***

СКИФСКАЯ ПЕСНЯ СЕСТРЕ

Вот ты овеянная
Телефонной трелью,
На автоматы насевший божок,
Слышишь ли ты
За невидимой дверью
Мглистый пастуший рожок?

Раздёрнув портьеры автомобильного гама
И ужас трепещущих ртов,
Можешь ли ты
Сквозь налет амальгамы
Увидеть галоп облаков?

Там вечные скифы
Кочуют во времени
И звёздный пасётся скот,
И бьётся веселое щелканье стремени
О лошадиный живот.

Направив свои островерхие брови
На чёрную небыль страны,
Слышишь ли ты в бормотании крови
Тихий бубенчик луны?
В тех жилах, подобно
Ослепшему Вию,
Бессмертия крепкий колосс,
Кричит, что не те мы,
Не те! Мы иные!
Мы голос Вселенной!
Мы ворс!..

Плутая по недрам столичных бедламов,
Оглохших от грохота ног,
Слышишь ли ты,
Как сквозь время нас манит
Мглистый пастуший рожок?

***

ЛЕС

Безупречного леса
Дремучие крепкие снасти.
В белом горле берёзы
Навечно застрял соловей.
Эта явь беспокойная,
Словно поставленный на стол
Синеглазый букет
Облетающих наскоро дней.
Облака как попало
Набухали в громкую бочку.
Под ногами хрустит
Золотое печенье листвы.
Разгулялася даль,
И кустов небывалую строчку
Расшибает в полёте
Тяжёлая пуля совы.
Свежевымытый луч
Под зонтом растопыренной ели
Чуть дымится и пахнет,
Как чёрный разломленный хлеб,
И толкаются дни,
Всё теряется в жёлтой метели,
И ручей шелестит,
Как на кафель спадающий креп.

291203 г.

***

НА КРАЮ

Ломти лунного мяса -
В хищных лапах бегущего дерева.
Звонкий воздух ломался о губы,
Застыв на губах…
И разбито окно…
Нет,
Я больше не верю вам!..
И на вылет простреленных крыльев -
отчаянный взмах…

Да!
Изломаны в кровь онемевшие белые руки.
Да!
На тонких запястьях -
безумная клинопись дней.
Но ведь именно так,
Превращая молчание в звуки,
Солнце пачкает крылья
Взлетающих в высь голубей!

Но ведь именно так
С разлохмаченной кисти Ван Гога
Красным лился в слепые глаза виноград…
И всего один шаг,
чтоб увидеть и чувствовать Бога,
И всего один шаг,
чтоб увидеть и чувствовать Ад...

***

ВЕЧЕР

Бывают черные, как сажа вечера.
Бывает сонна и удушлива округа,
Когда душа на острие пера
Слова рифмует хлестко и упруго.

Когда угрюмо пыльное трюмо,
И стонет сад под тяжестью ренклода,
И еле тлеет лунное клеймо
На исхудалых ребрах небосвода.

Бывает так, что время, чуть дыша,
Вдруг отразится в мутных стеклах речки,
И кажется, вот-вот сгорит душа
На языке оплавившейся свечки.

310502 г.

***

ПАДЕНИЕ

Карниз луны. Падение цветка.
Апокрифическая тишина аллеи.
Ты пахнешь теплой кровью лепестка,
Еще живой на белоснежной шее.

Обрушилось на паперть мостовой
Твое трудолюбивое молчанье...

Стихи акаций сыпались гурьбой,
Едва скользнув по глади мирозданья.
Руины рек. Падение луны.
Ее лицо на плоскости погоста.
Жесть улицы. Извилина спины.
И смятые бессонницами звезды.

2003 г.

***

УТРО

Увечья туч.
Забрызгано окно.
Вскрывалась улица.
Огнем горели сходни.
Вода и волосы,
и красное вино
плескались,
омывая подворотни.
Дрожал кустарник
в пыльном неглиже.
Ломался луч
на лопастях алоэ,
И как межа,
бегущая к меже,
Пустынный пляж,
Растоптанный прибоем.
Подъезда губы
выплюнули день
на тротуар,
где спал костлявый ясень.
Где словно памятник
разрушена сирень,
Где небосвод растрогано-прекрасен.
И каждый помысел
был облака седей,
И каждый взгляд
был теплым, как солома.
И в высь срывалась музыка людей
с расстроенного пианино дома.

160403 г.

***

МЕТАМОРФОЗА

Метаморфоза.
Осень.
Вальс кривых.
О, вопли листьев, падающих в лужи,
Я слышу вас…
Я вижу этот ужас
На лицах веток черных и больных…
В анабиозе утопилось небо.
И ось симметрии подернулась волной.
Быть может, бред?
Быть может, это небыль?
Я вижу птиц, летящих под ногой.
Я вижу облако, растоптанное туфлей,
И стрелы ливня, рвущиеся вкось.
В них жизни, вспыхивая, неизменно тухли,
Ломая плоскость…
Изгибая ось…

2003 г.

***

ЦВЕТОК

Открой пошире устрицу вселенной,
Рассыпь на Зеркало галактик перламутр -
И ты увидишь, сквозь века и стены,
Насколько Сотворяющий был мудр.

Шарахаясь от городского шума,
Сгибая вечности очередной виток,
Ты, наконец, поймешь, о чем же думал
Тобой убитый и подаренный цветок.

210203 г.

***

МОЙ ВЕК

Я погружён в бездушия чуму,
Где вечности несбывшееся чудо
Едва кричит народу своему
Губами Мандельштама и Неруды.

Вокруг как тьма - неизлечимый страх.
Я завершаю век своих движенье,
И восстаёт как памятник в глазах
Великая бессмысленность прозренья.

Уже дописан осени триптих
И отшумел столетья звонкий хохот,
Но есть тоска большая, как эпоха,
Пустая и глубокая, как стих.

***

АЛЕКСАНДРУ СЕРГЕЕВИЧУ ПУШКИНУ

Я развожу угрюмый кадеин
с луной и конвалютой глютамита

Как светлый храм Твое Лице открыто
Пусть нету в нем ни спаса ни крови
Той что за чей то грех была пролита
Лишь тонкий шрам от камня на брови

Базедово во тьме фонарь горит

Блок лезет в горло

Гордый город спит

И взвит глазет и проданы газеты

Фельдфебель начищает эполеты

Руслан водярой лечит простатит

О милый друг мой как душа болит
Так у солдат к дождю болят обрубки

А. Пушкин спит облюбовав лафет
Он пьет взахлеб туберкулезный свет
И тонкие персты сжимают хрупко
Как кастаньеты каменный кастет

Он знает где сегодня будет Бог -
Зайди в четыре в «Винный погребок»
Там у окна один в дыму пугливом
Я вермут будет пить за десять гривен

***

МАРИИ

Вписать деревьев
искореженный металл…
На белый лист
обрушить небо, трубы…
И, обработав лунный матерьял,
Заплесть в строку и положить на губы.

Идти вперед,
под гиканье времен,
По тротуару вязкой лунной дрожи,
Пока звенят средь тысячи имен
Два наших имени -
Мария и Сережа!

240303 г.