КАИН

Каин, зачем Ему эти колосья?
Выпали зёрна, в глазах твоих горечь.
Мыслей саднящее многоголосье,
голос полночный, зовущий на помощь.
Каин, зачем Ему эта усталость?
Сердце - зажатый за пазухой камень…
Больше в тебе ничего не осталось.
Вот и пришёл бы с пустыми руками.
Может быть, губы твердили обеты…
Может быть, что-то оспорить хотели…
Каин, зачем Ему эти ответы?
Эти увёртки, на самом-то деле…
Жаркими ливнями сердце прольётся,
а по-другому и незачем, Каин…
Знал ведь: поля твои выжжены солнцем.
Лучше пришёл бы с пустыми руками.

РОЗА

Роза за кладбищенской стеною
Промелькнула, как лицо живое,
Как лошадка из небытия…
Но об этом спрашивать не надо,
Что там проросло из листопада,
Из чужой души, из ноября…
Розовый бутон - частица жизни,
На него дожди, лучи и листья,
Крик ворон и утра полумгла
Льются. В нём, как в крошечном конверте,
Есть письмо, но вовсе не о смерти…
О таком обычном, как зима…
О таком привычном, как простуды,
Встречи, расставания, причуды…
И как круп спешашего коня,
Рассекает воздух бок трамвая.
Розовый бутон, не объясняя
Ничего, горит средь ноября.

***

Волна - за выдохом вдох,
Как будто урок дыханья…
Рассеяно, без тревог
уносит шаткие зданья…
Бросает в осенний свет
песчинок лёгкие рои,
каких только замков нет
в гекзаметре этом стройном…
Отдай их, закрыв глаза,
их суетность, их усталость…
Какие-то полчаса
назад - всё другим казалось…

ОДУВАНЧИКИ

Одуванчики - вдруг - на трамвайных рельсах…
Словно нет в целом мире другого места
для полёта, сияния и мечты…
Пролетают трамваи, летят минуты,
неужели продуманы все маршруты?
Неужели рассчитаны все ходы?
Одуванчики - крошечные вакханки…
А трамваи звенят, как пустые банки,
и искрятся над самой головой…
Но полёт не зажать в голубые рельсы,
всё летит, ничего не стоит на месте,
всё свершает свой круговорот земной.
Если б только ко времени всё и к месту…
И снежинки летят за стальные рельсы,
вдруг почувствовав: есть вдалеке поля…
И летят. Осыпаются их головки
в небеса… И трамвайные остановки
пролетают и кружатся, как Земля.

***

Из полуяви вышагнула лошадь…
Должно быть, кто-то допустил оплошность
и выпустил её на эту площадь,
куда меня и утро приведёт…
Но здесь, сейчас, её зрачками, ночью
глядеть так странно в этот миг непрочный…
Не остановишь телеграммой срочной
её спокойный, царственный полёт.
На гриве рыжей - куст чертополоха…
Ей завтра утром будет очень плохо,
когда она увидит ненароком,
как эта площадь иногда тесна,
а иногда - мучительно огромна
для музыки её нерасторопной.
Но только не сейчас, когда за тёмной
мохнатой елью прячется весна…
Сейчас хмельные цокают копыта,
а завтра быт привычно и сердито
её окликнет, но пока не видно
ей ничего - так близорука ночь…
Но не ругай её - ей всё простится,
и даже то, что это только снится…
Не дай ей Бог за ветку зацепиться,
остепениться и рвануться прочь.

АНГЕЛ С САКСОФОНОМ

Я в кафе, где ангел с саксофоном
плеск прибоя проливает в чашки…
Крыльев и бровей изгиб солёный,
взгляд же удивительно домашний…
Все другие с трубами, а этот
там, на небе, видно, меланхолик.
Он скрипит протёртым табуретом,
палубой раскачивает столик.
А над чашками взлетают чайки…
Научится бы гадать на кофе…
Не меня ли ты хранишь случайно,
так по-детски изгибая брови?
Запредельным заливая шумом,
хрипловатым светом обжигая
сердце… То ли Моцарт, то ли Шуберт,
то ли просто волны набегают…
Кто-то на обычную пластинку
после эту музыку запишет,
мы же выйдем из кафе в обнимку,
ничего не видя и не слыша…

***

Нужно пройти насквозь
этот бесснежный день…
Как винограда гроздь,
в облаке чья-то тень.
Он не спеша несёт
августа сладкий свет,
но под ногами лёд
скрипнет: "Такого нет.
Вам показалось, Вы
можете здесь упасть…
Видите, только рвы
и на подошвах грязь…"
Но обернёшься вдруг -
ветер, бесснежье, грусть…
А на губах, как звук,
тайный, сладчайший вкус.

***

В меня слетелись голуби, шурша,
а это просто, не заметив луж,
стремилась на чуть слышный зов душа,
и встречный наш полёт был неуклюж.
Нас друг на друга натолкнул туман,
и показалось: дальше нет пути…
Несли мы, чуть сошедшие с ума,
без цели воркование в груди.
Друг с другом мы смахнули серость дня
и провалились в ветра решето…
Их кто-то звал, и кто-то знал меня,
я до сих пор не понимаю - кто…