ГРИЗАЙЛЬ

Циферблаты царапают наши улыбки, вгрызаются в наши распятья. Все карты перевёрнуты, а в едких новостях не хватает двадцать пятых кадров, чтобы сообщить, что в каждый мобильный телефон вмонтировано взрывное устройство, и взрывы ждут только того, пока все стационарные земляне приобретут такие погремушки и однажды все телефоны зазвонят одновременно и одновременно взорвутся, и поэтому виртуозы зимних и летних равноденствий думают, как бы изобрести двадцать шестой или, к примеру, тридцать первый кадр. И это, конечно же, не причина не тратить деньги ради миниатюрного всемирного фейерверка, хотя есть несомненное наслаждение в том, чтобы купить мобильный телефон последней на Земле.
Но мы не справимся с мигренью каракатиц и прочих постояльцев вечного скитания, и нам нет никакого дела до их новостей и портативных транквилизаторов. У твоей палитры есть с десяток оттенков серого цвета и ты рисуешь пейзажи пёстрыми оттенками серой масляной краски, и, будто поводырь, водишь по этим пейзажам своё ясновиденье, приодевшееся в образ ферзя. И ты никак не можешь забыть, что нам не поднять великанов со дна Атлантиды, и от этого я прихожу в ярость. А от ярости до отчаянья один шаг, и когда я в отчаяньи, я веду себя как ребёнок, непринуждённо заклиная свою душу не отвечать на вопросы сутулой осени. Но от отчаянья до ярости восемь шагов, а ты не любишь чётные числа. Твоя душа стесняется отсутствия пряной логики громкостью в сто пятьдесят децибелов, не меньше, но ты настаиваешь на том, что все медиумы ошибаются, и нет ничего общего между тобой и угрюмым по утрам часовщиком, предлагающим починить твои улыбки, и твоя душа соглашается с тобой, ведь она доверяет тебе, чтобы не доверять мне.
Я проснулся сегодня ночью от ультразвукового свиста тысяч сигнализаций под нашим окном, и если бы тут же не заснул, то мгновенно оглох бы. Но потом вспомнил, что от такого свиста не глохнут, а сходят с ума, или, скорее наоборот, этот свист является атрибутом ренессанса в прихожей безумия. Сегодня утром я не открываю окно, потому что мне нечего сказать тому миру, который улетучился вчера вечером сквозь занавески, на которых вьют гнёзда райские птицы с молчаливыми голосами, хотя удобнее вить гнёзда в роялях, а на занавесках не осталось даже пыли, даже мельчайших частичек этого мира.
А за окном стоит моя корабельная весна и смотрит мне в глаза и почему-то я не вижу отчаянья в её глазах, хотя мне всегда казалось, что её глаза отражают мои. И я никак не могу понять, чего же она хочет от меня. Пародия на ясновиденье гулко кашляет в кулачки серебристо-сизых бутонов ревности. И почему-то ты не устала сообщать мне о том, что было с тобой, и устала - о том, что будет. Пираты всех эпох скандируют одно и то же. Что если Бог был бы совершенен, он слепил бы женщину из другого ребра Адама. И право, нашёл же ребро! - а ведь у Адама двенадцать ребёр, не меньше! Раньше мне казалось, что меня окружают люди, и ты одна была единственной богиней среди них, и это подтверждалось тем, что люди не замечали тебя, а теперь я понял, что меня окружают мутанты, а ты - единственный человек в этой романтической стране. Если не ты, то кто же? Если не ты, назови имя моего спасителя. Я буду знать, но всё равно останусь с тобой. Так говорят звёзды.

 

ДВА СОНЕТА

1.

И с каждым днём мы - всё родней,
Но с каждой ночью - всё интимней.
Изнежен сонный оклик ливня.
Отзывчив ржавый путь теней.

Но то, что слышишь ты в их гимнах,
Я слышу только в тишине,
И всё, что очевидно мне -
Тебе неведомо и дивно.

Ты приложила ухо к морю,
Ты слышишь рёв священной страсти
И снов, фальшивых априори.

А я прислушиваюсь к зорям,
В упор - к беременному счастью,
Носящему зародыш горя.

2.

И пусть безразличен тебе я останусь,
Но я докажу, что любовь - существует.
Я видел её - беспардонно-живую,
Я видел её в парандже океана.

Я только не смог привести из туманов
Её, в цитадель безысходно-земную,
Она была слишком пьяна поцелуем,
И ей было стыдно прийти к тебе пьяной.

Она верна каждому - одновременно.
Циклон центрифугой тумана колдует
И древние карты горят молчаливо.

Однажды я встречу её, несомненно,
И вот - её призрак к тебе приведу я,
И ты удивишься, какой он красивый.

27.06.05

БУДТО НЕВОД

Бриг массажирует волны залива.
Странный каприз невесомости дикой:
Страстно манить в свою рюмку - строптивых...
Я уже вырос. Я чувствую Иго...

И не смотрюсь я, как прежде, в кривое
Зеркало боли, и лотос мой сорван,
И на Луну я, как прежде, не вою,
Только Луна на меня - до сих пор вот!

Роль твоих мускул - шептать мне "Забудься!"
Роль океана - глушить этот шёпот.
Нравится мускулам шквалов кургузых
Робкий массаж проститутки Европы.

Дай мне увидеть тебя - в ожерельи
Зябких твоих и заморских бессонниц.
Здесь полнолуние! То есть: похмелье
После внезапных предсмертных агоний.

Ты понимаешь? У нас - полнолунье!
То есть: Луна. Будто невод. Не месяц.
Впрочем, быть может, для Вас, о Колдунья,
Этот серебряный омут - полезен,

Может, душе Вашей - он: удобренье!..
Впрочем, не знаю, быть может, у вас там
Даже не знают о фазах прозренья...
Видят Луну - только низшие касты.

Может быть, ты занята, дел - по горло,
Невпроворот, словно в мантии - магмы,
Вот и не можешь - пускай иллюзорно,
Мельком хотя бы прийти в особняк мой!

Может быть, ты убежала на митинг
Или - запаяна в пляски босые.
Может, ты - Гений, а может - Спаситель,
Или вы все - поголовно: мессии...

Я отвлекать Вас, и правда, не смею...
Здесь - полнолуние, там - иго Эго...
Тумблеры Эго, оскомины Змея,
Переключаются светом и снегом...

Все эти гномы, гетеры, лемуры...
Дай мне увидеть тебя на закате!
Может быть, я улыбнусь тебе сдуру...
Впрочем, навряд ли, навряд ли. И хватит.

29.09.04

ПАМЯТИ АПРЕЛЯ

С.Е.Е. посвящается

Просит волшебства
полнолунье, вставленное в ножны.
Ты жива, но так же невозможна,
будто бы мертва.

Нас не воскресить.
Говорю тебе: Ариведерчи.
Помнишь ли весны бермудских смерчей
бежевую Зыбь?

Я люблю Твоё - так беззаветно
в тереме тоскующем моём!
Мы проткнули прошлое копьём,
но для нас грядущее - запретно!

Возле дымных снов
вирусами спелыми роятся,
масками от вечных декораций
скрывшись, люди вновь.

Наш Апрель распят.
Счастью никогда не стать бесплатным.
Ты жива, но так же невозвратна,
Будто нет тебя.

11.10.04

ПРОПАЛИ БЕЗВЕСТИ

1.

Я проиграл у всех, и мы одни
Смогли вместиться в боли кимоно…
Мой оборотень, тень! - мне всё равно,
Кто отраженье чьё, кто чей двойник…

Пред всем - Капитуляция. Сдаюсь
Любой, кто может слышать в тишине!
Теперь людей, как нечисти, боюсь,
И стала нечисть симпатична мне.

На проигрыш - с зачатья и дотла -
Я был запрограммирован уже,
Уже капитуляция была
В моих порочных венах и в душе.

Но знаю: где-нибудь, в мирах иных,
Ты ждёшь меня, монтируя мосты,
Идёшь по следу сахарной луны
И - безмятежен ветер-поводырь…

Ты смотришь в опечатанную даль,
Рисуешь стрелки на своём пути… …
И там, где я когда-то обитал,
И там, где я ещё не проходил,

Везде: ты - это я. Одной звезды
Невероятный луч. Ты - это Я.
И здесь, в привычном мире Бытия,
И я, быть может, тоже - только Ты.

13.10

2.

Мы снова привыкаем к боли монотонной
И, привыкая, понимаем эту боль,
И, понимая боль, мы в бездны падаем бездонно,
И любим боль, как будто вещую юдоль.
А боль пиявкой ответвляется от нас и липнет...
Мы быстро привыкаем к боли, и тогда
Мы забываем обо всём, и гибнем,
И снова начинаем с белого листа.

3.

Свет, обретший пульс и вкус к паденью,
В первобытной мгле меняет цвет.
Только бы не мельком - наважденья,
Те, в которых ты со мной навек!

Брызжут колдовские междометья
Из шаманской ночи-западни.
Кучер мчит нас в бездну лихолетья.
Яростно листает запад дни.

Каждый, кто приручен к укоризне -
Только: гость, непризнанный судьбой,
Пепел, подающий знаки жизни...
Только б - не родиться мне с тобой!

Каждый, кто не избежал рожденья,
Ненавидит чёрный небосклон.
Только бы не мимо - сновиденья,
Те, в которых нам всегда светло!

Даже если всё случайно, каждый,
Каждый, знающий телесный тлен,
Каждый, воплотившийся однажды,
Каждый, заключённый на Земле

Призрак, рубиконы покоривший,
Каждый в этом призрачном строю,
Опоздавший или поспешивший -
Только: гость, непрошенный в раю.

18.10.04

***

У нас был дом, но не было дороги к дому.
Теперь у нас нет дома, но дорога есть.
Пока мы шли, нам всё казалось так знакомо,
Мы с полу-взгляда каждого могли прочесть.

И птицы-айсберги, за листопадом прячась
От странных зарев, пляшущих в шаманской мгле,
Конечно, знают, что всё может быть иначе,
Но птицы - в небе, мы пока что - на Земле.

В тот миг, когда ты вновь привыкнешь к серым будням,
И станешь буквой в логотипе полутьмы,
Я снова прибегу к тебе, ведь я - твой спутник,
И вновь напомню, кем когда-то были Мы.

Я выроню себя случайно из трамваев
В ночные луна-парки, где тоскуешь ты,
Я снова разыщусь, и снова ты меня узнаешь
По цвету шарфа и плавленью немоты,

Я снова появлюсь в зените окоёма,
И вновь напомню, что такое "жизнь",
Что в этой жизни всё могло быть по-другому,
Что до сих пор не поздно всё перерешить.

23.10.04

***

1.

Под ногами шуршат пустыри да околицы.
Похмелившись тоской, засыхают кильватеры.
Пришвартован наш компас к какому-то полюсу,
А сердца пришвартованы только к экватору.
Все фиорды тождественны и оцинкованы.
Все моря одинаковым скальпелем вспороты.
Наши души к зениту давно пришвартованы,
А тела пришвартованы к мёртвому городу.
Нас убьёт то ли Азия, то ли Америка.
Но теперь то ли к западу, то ли к востоку мы...
... Нам придётся причалить к какому-то берегу,
Навсегда, то ли к низкому, то ли к высокому.

2.

В топлёном небе - таянье
Литой лавины Мирозданья...
Я знаю, что отчаянье -
Фундамент моего сознанья.

Пусть айсберг без фундамента
Плывёт бесстрашно в пойму юга.
Рука - в руке, беспамятно:
Кому - куда. А мне - по кругу.

ВОДОХРАНИЛИЩЕ НА СТИКСЕ

Аукцион в разгаре страсти.
Улыбки, магма, облака,
И наши души - с молотка,
Турбинам Стикса - на запчасти.

Мы незапамятно знакомы,
И вряд ли миги нас спасут.
Аукцион похож на суд,
В котором мы - не аксиомы.

Наш прокурор поёт нам песни.
Нам адвокат - Господь, но Он,
Пока идёт аукцион,
Состарится, умрёт, воскреснет.

За то, что я всегда был рядом,
Принять награду я готов,
Но, прячась в гаме городов,
Ты не готова стать наградой.

09.02.05

НА ВСЕ ЗАМКИ

1.

Срывается голос вулканов и пушек.
Трещат сухожилья бездонных озёр.
Я снова отчаялся вскрыть твою душу
Безудержным криком, таранящим всё.

Зачем: для меня лишь - закрыты ворота
Твоей безмятежной, но злачной души?
Здесь каждому нищему ведомо, кто ты,
А мне твоё имя - не ближе чужих.

Все зрелища сыграны. Мгла альвеолья
Нанизана на слабоумие чар.
Я вновь потеряю всё то, что обрёл я,
Чтоб вновь ощутить, как богат я сейчас.

А цепкие ливни на кронах карнизов
Веснушки рисуют и топят ладьи.
Я снова и снова хочу бросить вызов
Железным замкам на воротах твоих.

Ты видишь, как пустошь становится былью?
Полынь обретает черты божества.
Веснушки на листьях оранжевой пылью
Горят в непроглядных ночных кружевах.

Я знаю теперь, как легко быть обретшим,
Как просто обретшему всё - умирать,
Ведь всё, что случилось когда-то в прошедшем,
Глухом, неизбывном - случилось вчера,

А всё, что случится - случится сегодня.
И ветер на ярмарках так нелюдим,
Что все акробаты пьют чай в преисподней,
И ветер на зданиях неизгладим.

Твой город горит в пелене метеоров.
Ты ищешь бумагу, чернило, перо,
Чтоб мне написать приглашенье в свой город,
Горячий от встречи далёких миров.

И ветер сегодня такой златокудрый,
Что впору на нём бы поставить печать.
Ворота в твой город откроются утром
И мне приглашение стражи вручат.

2.

Спрашиваю твоё мнение. Прислушиваюсь к твоим советам...
А что тут такого? -
Советуюсь со своим будущим.

3.

Я для тебя - лишь горстка пепла
На саблезубом алтаре.
А в джунглях пьют цунами зебры,
Цунами воющих сирен.

В заморье тянутся хоругви,
Стучат по трассам каблуки.
А ты - читай, читай. По буквам.
Потом - на исповедь беги.

К кому? Ко мне? Я не утешу.
К кому? К Творцу? Он не поймёт.
Кто будет нежен, тот и грешен.
Кто светел, тот и будет мёртв.

Я проклял всё, что было свято,
Но до сих пор живу в раю.
Мне ничьего огня не надо.
Я душу сам сожгу свою.

Во снах, как будто льдина, тает
Твоё прозрачное лицо.
И вот: ты - самая святая
В кругу непризнанных жрецов.

Пусть вьюги яростно шаманят,
А я лишь ёжусь от огня.
Твоих беззвучных покаяний
В том мире некому принять.

4.

Я куплю мышьяка и полыни немного:
Научись ревновать меня к смерти.
Я отрину конвульсии сгорбленной тверди:
Научись ревновать меня к Богу.

Я корабль построю и стану пиратом:
Научись ревновать меня к морю,
А ещё - к парусам, где запутались зори,
К островам, кашалотам, пассатам...

Приревнуй меня к вечно кочующей бездне,
К лабиринтам, где бродит мой разум!.. -
Но мы станем единым, и ты меня сразу
Приревнуешь к себе и - исчезнешь.

5.

Дорога (лишь эхо моих бездорожий),
Мощённая пылью и ливнями дней...
И нет ничего у дороги дороже,
Чем память о пеших, о мне и о ней.

Все партии сыграны. Оземь - приливы.
Пора не подсчитывать наши шаги.
Ничья. Смотрим в стороны нетерпеливо,
На то, как в саванне горят мотыльки.

... Мы будем идти по ночной магистрали
К заветному финишу - вместе, вдвоём,
Но - будет казаться, что пешее ралли -
Само одиночество, слишком ничьё...

Мы долго ещё не заметим друг друга,
Смотря только вдаль, где пылает мираж,
А сзади нас будет преследовать вьюга,
Спросонья, с разбегу влетевшая в раж.

И только в мгновенье, когда мы причалим
К морским берегам в унисон, в унисон
Поймём, что мы за руки к морю бежали,
Из разных миров - в одинаковый сон.

24.02.05

***

Не знаю, Бог ли, Дьявол ли - учтиво
Ведёт меня по жизни, в полутьме,
Не знаю я, кому сказать "спасибо"
За эту боль, вживлённую в мой смех,

За это одиночество, проклятьем
Забившееся в паутину вен,
За тень кровоточащего распятья,
За жажду, для которой я - трофей,

Хоронит - Дьявол ли, Господь ли - в ските
Стократно побеждённое добро,
Кто тамада на этой панихиде,
Кто этот бессердечный сумасброд.

30.03.05

ПОСЛЕДНИЙ КАРТОЧНЫЙ ДОМИК

Карточные домики и каменные замки
Боятся новых автострад и землетрясений
Не меньше, чем
Водяные мельницы бояться цунами,
Потому что они стареют
От этих землетрясений,
Карточные домики - быстрее,
Каменные замки - неумолимее,
И цунами приходят по расписанию,
А в покоях Золушки
Пахнет миндалем и мускатом.

И призраку так сложно выбрать
Между дрёмой, летаргией и комой,
Когда он одинаково близок к ним,
Особенно если выпить немного дождя,
А зонтики прикреплены к нашим рукам
Ледяными цепями.
И бутонам пульсирующих колоколов
Нелегко прийти в себя и раскрыться,
Тем более, если все привыкли
Видеть меня - безумным,
А тебя - спящей.

26.06.05

***

К погибшим в муках прошлое инертно.
Теперь моя весна смеётся надо мной,
Таким безжизненным, поэтому, бессмертным,
Но и она сама мне кажется больной.

Я ослепил её в преддверии рассвета.
Я верил, что она - моё убежище в аду,
Шёл напролом сквозь зной по дулу пистолета,
По отмели зари, запаянной во льду.

Кривые зеркала изображали склепы…
Она уснула на обочине войны.
Она была напугана кипящим небом,
Дрожащим, бледным и на ощупь ледяным.

Арена паутины жгла свечением недр…
Не слепнет от такого света только тот,
Кто сам уже сверкал таким же ярким светом
И ослепил других, чтоб зрячим быть потом.

Она в меня бросала камни и кометы,
Она мечту дразнила уголками рта,
И трепанировала ночь из арбалета,
А я всё верил, что она - моя звезда.

Она смеялась над оазисом в пустыне
Моей судьбы, а я всё верил, что она -
Моя последняя надежда и святыня,
Моя живая первобытная весна.

Её душа заволоклась теченьем Леты,
Ослепшие глаза зарубцевались льдом,
А я по-прежнему надеялся, что это -
Моё последнее пристанище и дом.

30.06.05

ЗАПОВЕДНОЕ

Я знал её нежность и запах улыбки.
Когда-то я жил с ней: вмешалась весна.
Как странно, что мир оказался столь зыбким,
Что тени не помнят мои имена!

В обветренном тереме, около плахи,
По-прежнему пахнет улыбкой её.
И эта улыбка - палач или знахарь -
Не знаю, но знаю, что это - моё.

Грехи её - над небесами и Богом,
Светлы и прозрачны, они - облака.
А здесь, на Земле - иллюзорна тревога,
Никто здесь не знает такого греха.

Я знал её тени по имени. Сонник
Её - написал я в чаду полусна.
Как странно, что в этом шальном межсезоньи
Не помнит об этом свиданьи она!

Игра иль война?.. Я - игру выбираю.
Тогда ты помилуешь павшего ниц.
Всё будет сначала. И вечность вторая
Закончится вновь столкновением лиц.

Не может жить знахарь мой - без пациента.
Мой знахарь погибнет быстрее меня.
И, обезоруженный этим моментом,
Пойму я, что Небо - моя западня.

Кто знает её - ни за что не забудет,
Кто любит её - тот, увы, обречён.
А здесь, на Земле - сумасшедшие люди
Решают, кто станет моим палачом.

Палач мне назначен уже - небесами.
В торжественном шёпоте тонут века.
Но мы с нашим сердцем не справимся сами,
Ведь сердце - на воле, а души - в силках.

Контуженой верности место в каналах,
Где сирин свои приключения вьёт.
Она до сих пор ничего не узнала,
И я до сих пор ненавижу её.

Единая, кто дирижирует светом,
Единая, кто обрекла нас на смерть,
Она ничего и не знает об этом.
И я не скажу ей. Я выберу твердь.

Но всё же теперь, разойдясь с синевою,
Я знаю, кого же мне благодарить -
За нить между деревом и головою,
За тонкую и напряженную нить.

Хрустальна единая, так безобидно
Уснув в заповеднике жизни… Она
Бессмертна и лишь потому - беззащитна,
Виновна во всём и во всём прощена.

13.08.05

***

К.К.Г. посвящается

1.

Кукловоды расступились перед лоскутами шторма.
От оазиса Вселенной днесь отчалив, пилигримы,
Мчимся наважденьями по телескопам на простор мы,
В - бесконечность. Мимо всех идём мы и проходим мимо…

Рекламируем и кладбища, и бешенство зачатья.
Отжили все жизни всех людей мы, их седые жизни…
Мимо нас летят обломки лиц, пульсирующих платьев,
Столкновенья рук, миниатюрных звёзд и чернокнижниц…

Эхо памяти о мире - утихающая мука.
Континенты света, белые трепещущие пятна,
Так беззвучно наплывают днесь на континенты звука!.. -
Нам же всё равно - куда идти: вперёд ли иль обратно…

Мы - не За и мы - не Против. Равнодушные молитвы
Множат равнодушие богов и прочих, многих прочих…
Нам привычны пир - с врагами, меж союзниками - битвы.
Убивая будущее, об ушедшем мы пророчим.

Здесь - космическая нежность, здесь - земные листопады.
У вокзалов в Равнодушье захмелели окоёмы.
Мы целуемся руками, дышим пылью, тянем яды.
Нам - что падать, что взлетать, что врозь мы будем, что вдвоём мы…

18.08

2.

Мы прошли так много,
Мы так долго шли,
Мы на ощупь знаем
Все края Земли.

На своих пирогах
Плыли мы вокруг
Мира Адонаи,
Стыли на ветру.

Мы вокруг Вселенной,
Космоса окрест
Плыли бестолково
По седой заре.

Вырвавшись из плена,
Наши корабли
Оказались снова
На краю Земли.

Иногда, родная,
Кажется, что мы -
Призрак замогильный
В центрифуге тьмы.

Знаем, точно знаем:
Впереди - ничто.
Наш мираж уплыл на
Западовосток.

Позади - лишь темень,
Расстоянья лишь,
Скользкие фантомы
И кресты вдали.

Мы теряли время,
Пили дождь со льдом.
Мы, наверно, дома,
Край Земли - наш дом.

Ласковым народом,
Стали мы вдвоём,
Первым и последним.
Я всегда - твоё.

На мираж охоту
Снова не начнём.
Схвачен день соседний
Призрачным огнём.

Беспокоен взор мой.
Твой испуган взгляд.
Есть такое чувство,
Будто мы - земля.

Мы глушили штормы,
Исходили ад.
Это же кощунство -
Повернуть назад!

07.10.05