Сергей Главацкий - "Змеиные Пряности"

ЭПИЗОД

Однажды мы спрятались в юрком ковчеге,
И был он невидим для глаз посторонних,
И время казалось охранником неги,
А Вечность - травой на пустом стадионе…

Спаситель был пугалом на панихиде,
И снежных дельфинов лавина ловила,
И стало понятно, что наша обитель -
Огромнее мира, уютней могилы…

Отсутствие наше - весь мир волновало:
Бросались из окон, топились в канавах…
А мы целовались взахлёб, одичало,
Не зная позора, не слыша облавы…

В дремучих костёлах торнадо-приблуды
Росло на глазах круглолицее зренье…
Весь мир, потерявшись, искал нас повсюду,
А мы были счастливы в эти мгновенья…

08.03

НАКАЗАНИЕ

Даже заря показала язык нам. Исчадье
Страсти в руках
Еретика…
Сколько трагедий твоё суеверие стоит?
Не всё равно ль?
Мир - это ноль.
Гибнет дремучий костёр зажигалки в объятьях
Пламени рук.
Замкнутый круг.
Скоро и мы обратимся живою водою
Для облаков,
Наших врагов.

Наше отчаянье слишком похоже на счастье.
Это предел.
Чайник вскипел…
Слухи о нас растекутся по воздуху. Слышишь? -
Где-то рассвет.
Здесь его нет.
Поровну в воздухе - старости, страха и страсти.
Пламя спеклось.
Всё - на авось.
Осень вслепую щекотные раны залижет.
Наверняка
И на века…

И от небес и от главных ворот преисподней
Связки ключей -
У палачей.
Что ты отдашь им в обмен на свою невесомость?
Зоркость весны.
Тяжесть Луны.
Чем ты пожертвуешь, чтобы мираж твой сегодня
Не подмели,
Завтра пришли?..
У стратосферы - аффект, у Луны - глаукома.
Всё позади.
Мы взаперти.

АФИША

Ещё я не мог надышаться бездельем
Цветов, у которых всегда - уик-энд,
И искренним меланхоличным похмельем
Цейлонских ракушек в ладонях легенд.

Ещё - не успел подсчитать все веснушки,
Которыми вышили душу твою:
Такими живыми казались игрушки,
Пока мы не знали, что жили в раю!

Но дым - долговечней припадочных штормов.
Таможня театра звенит, как фарфор.
И я наблюдаю, как ты жмёшь на тормоз
Машины, в которой давно - никого.

А чем были смыты все в мире плотины?
Кто вылакал неба неоновый смог? -
Ведь вызвать бессмертное на поединок
Синоптикам фосфорных снов - невдомёк.

Так много всего здесь, а - чем угощаться?
Печенье разлуки… Вокруг - пустота.
Вчера я, допустим, пришёл к ней прощаться.
Сегодня - простился. А завтра - куда?

24.03.04

ПРОЩАЛЬНОЕ

Ты ненавидишь ветер, я - дыханье ненавижу.
Увы. Но знает Сатана,
Что день настал, и к нам мгновенье счастья было ближе,
Чем едкая его цена.

Архипелаги суеверий скрыты тупиками
И птичьей аллергией сна,
Защитною окраской под слепыми облаками,
Где юность выпита до дна.

И болен дом, и откровенья ядовиты…
Когда, когда же мы умрём?!. -
Мечтаем, но возможно, мы давным-давно убиты
Каким-нибудь календарём.

И кто виновен был, что счастье нам мешало,
Что мир был не готов к весне? -
Лишь только воздух - тот, которым ты дышала -
Пригоден для дыханья мне.

Мы выпиты до дна. Мы истерией сбиты с толку -
Пломбиром на чужих губах.
И знает Бог, мгновенье счастья длилось слишком долго,
Представши в облике раба…

Отныне наши мысли - лишь чужой капризный пепел
На карте Белого Пятна.
Бесцветный воздух-маятник, как коршун, бьётся в Небе,
И только смерть поможет нам.

Я с тобою хочу умереть.
Я хочу твоей крови всегда.
Не увидишь ты города впредь -
Только: стены, меня и года.
И наручники к церкви тоски
Навсегда пригвоздят твою плоть.
Эти стены сдавили виски.
Ты - рабыня моя и Господь.
Не смотри, если крикну: "Беги!" -
Я не выпущу. Это - тюрьма.
Здесь гармонью поют позвонки.
Здесь бессилье. Здесь сходят с ума.
Я тюрьму приставляю к виску.
Не упрашивай: всё решено.
Отпустить я тебя не смогу.
Не проси. Не смогу всё равно.

30.03.04

КОПЕНГАГЕН И КАБЕРНЕ

1.

Уступчивость юности - книга в картинках.
Наш мир сохранят, всё равно сохранят.
Который сезон - а всё та же пластинка
Ареною снов заглушает меня.

Небрежная верность - как пригоршня истин.
Зеркальная месть соблазняет наш дом,
Но только не наши запястья и кисти! -
Пощаде не страшен её кипяток.

Ветшает обойма из чёрствых иллюзий,
И лунь - часовщик - нашивает на клюв
Миндалевый вздрог вечереющих бусин,
Которыми прежде был вышит салют…

А память считается лучшей из премий.
Дикарскою тьмой не распробован грех.
И будет с другими заигрывать время,
И если не с нами - тем лучше. Для всех.

И будут трамваи ломиться в сирени,
Чтоб жарить людей в задремотьях пути…
И будут свиданья отбрасывать тени,
И если не наши - не стоит грустить.

31.03.04

2.

Уйдя в лабиринты лиловых сугробов,
Ты спелась с тавернами, шла по рукам..
Устала… А знаешь? - мы были там оба,
Но я не посмел бы тебя отвлекать.

Как птицу кольцуют чащоб баррикады,
Тебя окружили скуластые дни -
В чаду церемоний, в гурьбе маскарадов
И стерв… Наконец ты устала от них!..

Уставшая - Солнце! - легла на колени
Мои, как на колкие скалы Земли…
Нырни в марципановый блеск сновидений,
Усталость свою утоли!

01.04

НАД НАМИ

Дикий шторм, в себе купая реку беззащитную,
Вынес в океан наяд бессильных...
И над нами небо - серое и монолитное -
Распростёрлось днесь плитой могильной.

Утопили в океане пёстрого отчаянья
Нас, и ты - хотела бы обратно...
Тонок лёд: он не заметит собственного таянья,
Треснувши под весом душ наядных...

Океан не видел берегов. В оправе пёстрого
Неба - Он, где только - тучи, тучи...
И напрасно ночью наши души ищут острова.
Плеск бескрайней проруби беззвучен.

Здесь - живое безмятежно, дождь - в оцепенении.
Мы ли не играем в лотерею:
Кто из нас скорей сольётся с дьявольским сомнением?
Кто из нас быстрее постареет?

Наконец-то. Наконец: я стану - чёрным вороном,
Стану - как и волны - беспробудным.
Пусть отсюда можно плыть на все четыре стороны! -
Я на дне, и мне на дне уютно.

30.05.04

ПЕРЕМИРИЕ

Снова встало перемирие плотиной
На реке невзрачных дней,
И на время снова стали мы едины:
К эху эхо, к снегу снег.

Неужели это - ложная тревога,
Неужели это - сон:
Этот бред, что мы в себе узрели Бога
В этот призрачный сезон?

Эти клятвы - пусть сквозь зубы! - и, как уголь,
Оцифрованные сны...
Вечным пламенем в нас теплится разлука
И похмелье от весны.

Словно дичь в предвосхищеньи преступленья,
Мы, уйдя так далеко,
Как последней казни, ждали осмысленья
Неоправданных грехов.

Наши тени не были едины (Право,
Тот, кто видел - тот поймёт!) -
То, что истинно едино, даже Дьявол,
Даже Хаос не возьмёт!

Айсберг. Магистраль. Погасшее светило... -
Нам ли это суждено?
Прежде ты сама, сама мне говорила
(Слово в слово): "Мы - одно!"

01.06.04

25 СЕНТЯБРЯ

Было много детей и душистого ветра.
Много розовых зёрен и розовый пепел…
Бороздой ухмыляются чёрствые степи…
А когда - позовут в золотистые недра?

На осеннее поле зерно приземлилось…
Это - коршуны смерть принесли для рассады…
Но вдали промелькнула противница ада…
Я бы умер давно, но Она - появилась…

Уходил от её поцелуев напрасно:
Гравитация неба связала нас в узел…
Ей давно, от начала начал, было ясно,
Что не только галактикам проще - в союзе…

Человек - это сразу и пламя, и жажда…
Это пламя друг друга - друг другу вручало…
И я понял, что вновь наступило начало,
Что начало отнюдь не одно, не однажды…

Это - азбука чувств под названием "детство"…
Но пора по домам… И любить-то мне нечем
(Моё сердце разбилось давно - бессердечен),
Да и не за что вроде бы, кроме кокетства…

Одиночество вдруг о горячку разбилось…
Оказалось, что жажда сильнее, чем тело…
Ты меня воскресила, хотя не хотела…
Я бы умер сегодня, но - ты появилась.

26.09.02

***
И солнце померкнет, и в это мгновение,
И после него, никогда (будь хоть гением) -
Уже ничего не изменишь,
Тем более, если мы - тени.

Не выгнать из нас абсолютную темень ни
Салютом, ни молний, ни артобстрелом.
Твой образ смывается волнами времени,
И я ничего не могу с этим сделать.

И солнц раскалённые пули - пернатые -
Слетаются в чёрную плоть револьвера.
Как знать! Я бы мог обратить тебя в статую,
Чтоб ты оставалась со мною всю эру.

А вьюге мерещится что-нибудь летнее,
И в хворосте нежности - профиль Голгофы...
Так грустно опять - ставить точку последнюю!
Так больно быть точкой в конце катастрофы!

Я понял тебя. Много позже, в прозрении.
Теперь я люблю тебя до смерти.
Мгла
Питалась лишь страхом.
Но ты ничего,
Совсем ничего - даже после падения -
Подруга нечейная,
Не поняла,
И это - больней и обидней всего.

ФЕНИКС

1.

Эта жизнь, как шальной домовой
В растревоженном доме бесмертья,
Хоть и кажется нам милосердьем,
Очень хочет казаться живой.

Миллиард воскрешений подряд!..
Пять мгновений падения в бездну
Отсчитаю и - снова воскресну,
И опять - навещу этот Ад.

Здесь душа - день и ночь в парандже -
В сотый раз от небес отрекаясь,
Балагурит. И жизни, мелькая,
Мчатся мимо, как сны в мираже.

И над нею вселенные бьются..
И о чём же мечтает она? -
Вот бы выпрыгнуть ей из окна,
И уже никогда не очнуться!
Ни за что не проснуться.

2.

Ей известны уловки Игры,
Называемой жизнью иными,
Ей одной - рассекречено Имя,
И доступны одной - все миры.

А она - снеговик по весне -
Сарафан из сугробов снимая,
Что бессильна кричать, что немая -
Понимает она в тишине.

Но какие садисты уже
Воскресать эту тень научили?..
От души до небес - больше мили,
И бессмертья не надо душе.

Но опять ей - растаять в костре
Ненавистного снежного мая...
И я душу свою понимаю,
И хочу ей помочь умереть:
Умирать, умирая.

26.05.04

ЗАКАЗНЫЕ СТИХИ

Пишу на заказ. Заказные стихи.
Сказала: "Пока обо мне не напишешь,
Ни шагу ко мне, ни, тем более, ближе!.."

То грешен, то свят (ведь смываю грехи),
Но этот... Писать на заказ... Для поэта -
Я слышал - немыслимо! Это же: грех! -
Не просто, а: смертный, ужаснее всех!
И все ведь грехи как грехи. Только этот...

Обочину сумерек я созерцал,
Стоял, неподвижный, в провале зерцала...
Но ты мне сказала. Но ты мне сказала.
И я за минуту стихи написал.

Я - в гриме дыхания, шут похоронный,
А ты - просто в гриме, корону не носишь.
Барометр птицы осядет на крону
Ландшафта, в котором не главное - осень.

За паводком боли - боязнь повторенья
Усердным предателем дышит в затылок.
Мне нужно иное, обратное зренье.
Мне нужен иной тыл. Стань зреньем. Стань тылом.

Романтика пламени в вазе камина -
Сестра истерии вселенских пожаров.
И мне слишком поздно казаться наивным,
И страшно чуть-чуть быть ни юным, ни старым...

Я крепче, чем можно, и дольше, чем нужно,
Хотел бы забыть слово "Я" и с ним иже...
Я вновь - непрозрачен, и вновь - обнаружен.
И если б ты знала!.. - я, кажется, выжил...

А страх первородный в затылок мне дышит,
И шепчет взахлёб: "Обернись! Обернись же!"
Но я ведь не Лотова женщина! Я...

Вот - я: весь как есть. Еретик и судья.
Когда-нибудь мы познакомимся ближе.
Сейчас же смотри, изучай. Это - я.

Не - бойся? Но - проседь! Но - рельсы! Но - тучи!
Они твою радугу тоже источат.
За несколько лет я бояться научен
И птичьей улыбки, и виселиц Отчих...

Зачем тебе пляшущий протуберанец?
Ведь я не мужчина, я - стихотворенье!
Я всё равно буду ничьим, безымянным!
Меня все равно не спасти от прозрения!

Вот: буквы - на счастье. Дающим - воздастся.
У нас будет всё: и квартира, и дети.
Мне страшно. Я видел - прикованный ветер.
А впрочем, я лгу. Ну чего мне бояться?!.

Бросали якорь в наши страхи,
Крестили в омутах детей,
И были безнадёжно наги
Их гимны чуткой пустоте.

Воспоминания их - блики,
И смысл жизни укрощён.
Безглазы маски для безликих.
Пароль в дорогу превращён.

Всегда лежат, уснули будто -
Пароли масок на весах,
И перевешивает Чудо
Лишь только в гулких небесах.

Но здесь от века - равновесье,
И сколько б не было паролей,
Всегда черно зеленолесье
И больше сумерек, чем боли...

А я всё видел... Тлели дали
И, обуздавшие тоску,
Тотчас, сейчас же забывали,
Откуда и куда бегут...

Те люди, счистившие накипь
С лица Слепого Палача... -
Они и сами были: знаки
Для заблудившихся в лучах.

И если всех нас ищут плахи,
И всех - найдут, ответь же мне:
Зачем тогда такие знаки
Сверкали в плавкой вышине?

ПАСМУРМЫЕ ДОМА И ПОРТРЕТ

1. ПАСМУРНЫЕ ДОМА

Прострелен пыльный тюль тайфуном.
В кувшине - ржавый водоём.
Вот для чего стояли шхуны
На подоконнике моём!

И брызги, будто отпечатки,
На занавеске - до сих пор.
Хочу надеть свои перчатки
И распахнуть окно во двор!

Так прост и сух я стал с годами,
Ни клятв, ни чеков не даю,
А тут - чужой Прекрасной Даме
Преподношу грозу свою!

Она видна в окне напротив.
Соседка или просто так?
Куда она всегда уходит?
Во тьму. Возможно, на чердак.

Окно во двор за век - ни с места!
Там хмурый день и тишина…
Там не найти себе невесту,
Хотя, по-моему, весна…

Бывает, дворник двухсотлетний
Сидит и курит на крыльце…
И с ним бы мог я быть приветней,
Я мог бы стать добрей в конце…

2. ПОЧТИ НАУГАД

Перчатки мной насквозь согреты.
Я не художник-портретист,
Но в силу магии портрета
Я наношу лицо на лист.

Так много лет, кормя стихии,
Одно и то же рисовал:
Твоё лицо. Но в дни такие -
Провал опять претерпевал…

Черты чужие получались.
Стирал мазню и снова - в путь.
Вердикт таинственных скрижалей
Не мог исполнить как-нибудь…

Какие-то другие лица
Изображал мой карандаш…
Ну как же так?!. Хоть застрелиться!
Когда за труд ты мне воздашь?

Но я забыл, как звать на помощь.
И ни к чему. Ни ты, ни Бог -
Верховный царь, ещё искомый -
Помочь бы мне, увы, не смог.

Ни ты, ни Бог не понимают,
Зачем мне твой портрет сейчас,
Когда пришельцы дышат маем
И грусть меняет свой окрас…

Но как мне избежать разлуки
И оживить пустой очаг -
Без твоего лица?.. Сквозь вьюги
Я нёс бы твой портрет, как флаг!..

Твоё лицо? Твоё ли? Разве?
Карикатура или нет?
Набросок мой ещё не развит.
Я дорисую твой портрет…

Но сколько нервов, сколько вздохов
И сломанных карандашей!
Я так похож на скомороха
Для обезумевших мышей!

А если ты когда-то, где-то
Мне фото дать своё смогла б,
Не рисовал бы я портретов
И не сидел здесь никогда б!

3. Я СНОВА С ТОБОЙ

И всё равно ни капли сходства!..
И на листе - сплошной ожог…
Неуловимое уродство
В подошвах этих милых щёк…

Но, с неумением смирившись,
Привык я к чокнутым чертам
Чужой, далёкой и остывшей -
Царицы всех Прекрасных дам…

И вновь меня ты обманула…
Не видел я, портретодей,
Ни возмутительные скулы,
Ни кривизну твоих бровей…

Я принимаю эти щёки
И смысл странных пантомим -
Безумный вопль глаз глубоких…
Я признаю лицо - твоим!..

И позабуду я позднее,
Что ты была совсем другой,
Что вечно лжёт портрет, и, тлея,
Так обретёт душа покой…

Я буду честно вспоминать о
Воображаемом былом,
О днях несбывшихся объятий,
И чтить тебя - с чужим лицом!..

Перед портретом этим, резкий,
В который раз я буду пьян!
Я шумно прыгну на диван,
А дождь омоет занавески…