ЧАСЫ
Я посадил в лесу сирень.
Я подарил всем звёздам тень.
Я - на твоём стою пути...
Когда ты скажешь: "Приходи!"?
Я выпил хаоса стакан.
Я выпилил твой истукан.
Я научился жить с людьми...
Когда ты скажешь: "Обними!"?
Я вспомнил всех, кем дорожил.
Я две скалы глазами сшил.
Я окружил тебя стеной...
Когда ты скажешь: "Будь со мной!"?
ЦЕЛОМУДРИЕ И МУДРОСТЬ
1.
Я шёл по девственному неврастеническому городу.
Надо мной - бабочки-альбиносы
С париков солнечных зайчиков слизывали пыльцу.
Подо мной - обращались фреской-чешуёй
Калейдоскопы тротуаров.
На меня - налетел полосатый самокат
С полосатым хулиганом за рулём.
Где-то далеко, под ногами - переставали ползать
Пятнистые божьи коровки.
Где-то - на обочине пел трактор
Маразматические песни,
А здесь, у меня,
Было такое затишье,
Такая глушь!
2.
Я был тем пешеходом,
И был тем насекомым,
Которое раздавил тот пешеход.
Апостол тихой старости -
Как сердечные капли,
Пролитые смертельной дозой
Прямо на сердце нарядное -
Высох.
И стали люди-безбилетники
Скоблить малиновую цедру щедрости
С тех солнечных зайчиков,
С которых молочные бабочки,
Путая целомудрие и мудрость,
Слизали пыльцу -
И стали люди тогда путать
Инфаркт и бессердечность.
12.11.03
В ГОРЯЩЕМ КОВЧЕГЕ
1.
Найдут и нас. Не в шляпках с перьями, ни скрипки и ни тролли...
И спросит новый день, запутавшись в плаще:
"Какие подвигами обделённые герои
На той волне оставили пожарище?"
2.
И пятились ковчеги в море бесконечном -
Без счёта, кто - откуда, за кулисы брызг...
Куда? Зачем? Орошена Земля навечно.
Вода не хочет высыхать, питая бриз.
А спросишь: "Ты откуда, Дождь?" - Да так, неместный!..
А ежели у ливня - День Сурка опять?..
Какой у нас маршрут ковчега? Неизвестно.
Из моря в море. Поплавок. За пядью пядь.
Триумф русалок... Волны лижут небо звонко,
Вулканы - храбро наизнанку под водой...
И наш ковчег для них не больше, чем картонка,
Которая на миг боится стать собой...
Моя рука в волну игриво утонула,
И вот - порезалась о крепдешин волны...
Представь, как там, внутри, акулам?!.
Возможно, вся вода - акулья кровь на щупальцах Луны...
А мы до старости в ковчеге безымянном,
Как рыба-меч, всю жизнь проплывшая в сетях,
Скитались взглядами по днищу океана
И не нашли ни мели на своих путях...
Мы спутали с зарёй - горящие амбары,
Мы наградили всех, кого могли - уздечкой,
Мы, проводившие друг друга в старость,
Мы, вечно провожающие вечность.
ОЧЕВИДНО
Не смотри на мои ошалевшие вздроги,
Не выдавливай из мегаполисов мечи,
Не мани мою слабость и силу не трогай!..
Говори, что угодно, но только молчи!
Мы искали свой мир, или общий, возможно,
И, в последнюю очередь, чей-то ничей.
Безразлично, какой - лишь бы был не ложный,
Только б свет был возможен от чёрных свечей.
Лишь преамбулы есть, а сюжеты - подстрочны.
Это - занялся кто-то гашеньем светил.
Чей-то бог, не достроив Вселенную, срочно
Нас - подопытных гусениц - в ней поселил...
Не мани же меня - украдёшь мою душу,
Только тело останется здесь, за мостом...
Как же я: без души? И зачем тебе слушать,
Как без тела душа моя - воет котом?
Я давно не хочу возвращаться в уюты,
Или жить, чтоб дышать, как насос в пустоте -
Кислородом!.. И дым с хризантемами путать...
Убеги хоть куда, но останься везде!
Постоянная света меняется часто,
И транскрипция мыслей ошибочна сплошь.
В эту ложь попытаешься вникнуть - и баста!
Лишь откроешь глаза, и - в безумье шагнешь!
Говорливы высотки, но скрытны квартиры...
И кого ты теперь называешь людьми?
Этот мир называется не сувениром.
Настоящее имя ему: "Черт возьми".
И, унюхав засаду в словах подвенечных,
Эти люди бросаются в снег с головой,
А, очнувшись, находят себя в бесконечном
Развороченном поле, поросшем травой...
Не вторгайся измученной флейтой в бутоны...
Помоги, ничего не нарушив в судьбе.
Я, родившись, уже - я в тебя был влюблённым,
Но как только родился, забыл о тебе.
Помоги мне пройти между звёздами тихо!
Не смотри на меня через призмы светил!
На ещё один всепогребающий вихрь
У меня не достаточно розовых сил.
И не тронь указательным - кожи зыбучей:
Как круги во воде, разойдутся круги...
Надо мной каждый день собираются тучи.
Очевидно, что я не гожусь в мотыльки.
Ты раскрасила мир - обесцветились краски,
И струятся досадные мысли в крови.
Для меня ты умеешь придумывать сказки.
Расскажи, но прошу - никуда не зови!
ПРОТИСНУСЬ
Скучаю по глазам твоим - как будто бы по дому.
Легка традиция смотреть глаза в глаза,
И сколько ты не щурь свой синевой заразный омут -
В них - так или иначе - попадёт гроза.
Разрежу молнией конические веки,
Чтоб в одержимость снов твоих попасть.
В глаза хрустящие ещё не впали руки.
Возможно, это и любовь. Скорее, страсть.
На берегах глазниц: корабль, снасть, лачуга...
На миг ты впустишь в рай, на век - в кошмар...
И есть на свете, знаешь ли, такая вьюга,
Которая посеет семена ещё не разрешённых чар.
И мой стальной скелет, и локти-цепи -
Готовы превратится в облака,
Чтобы под куполами дрейфовал горящий лебедь,
Затеявший со сновиденьями бега.
Ведь всё, что есть в тебе - от ангела, и только -
Глаза от дьявола!.. Внутри тебя враги -
Сдружились, помирились... Странно! - (Сколько
Ты уговаривала их припрятать кулаки?) -
И более того, они поют в тебе дуэтом
Восторженную оду человеческую глазам!..
Держу пари, ты и сама не понимаешь это,
И это - лишний повод обратиться к небесам...
Я слышал: "Если ты протиснешься однажды
В её глаза сквозь веки, мир - спасёшь!"
Лишь люди по ночам не чужды жажды.
Не думаю, что это ложь.
ПОЛУФИНАЛ
Где все сомненья воедино -
Там бесконечный хоровод,
И пахнет праздничность рутиной,
Как пахнет ложью эшафот.
Где только проклятья резонны
И мысли-торпеды смешны...
Замечено, в эти сезоны
Меняется облик Луны.
Ароматические ливни
Умеют заметать следы...
Горят всё ярче, всё призывней
Огнём сиреневым мосты.
Под плоским, как сон, полнолуньем
Твоё триединство лежит:
Погост в низкорослых петуньях
Озябших испариной плит,
Аттракционы - словно гнёзда,
Детьми набитые сполна,
Боеголовки "воздух-воздух"
В упряжке лунного пятна...
Измятые судорог тени,
Весло и река во весь рост...
В эпохи твоих озарений
Бывают припадки у звёзд.
Так странно: небо - неземное!
Так дерзко: мокрая вода!
А та, кто хочет быть весною,
Не станет юной никогда!
И снова решившись на подвиг,
Ты снова споткнёшься о ложь,
Услышишь ни раз, что свобод - две:
Бессмертье и право на нож...
Но, тайны в крылья пеленая,
Скажи: за что - тебе везёт?
Я знаю то, что ты не знаешь,
А ты (я знаю) - знаешь всё.
НЕПРИКАЯННАЯ
Открыла калитку. Достигла веранды.
Метлу подняла и крыльцо подмела.
Из рук не пустила охрипнувший ландыш,
И глаз от дороги своей не свела.
Сама сорвала в бирюзовых берёзах…
Прошла бездорожные мили пешком…
Вся жизнь обратилась в банальную прозу,
И девушка скрыла страданье платком…
И долго сидела на кожаном кресле,
С веранды глядела в подмякшую даль,
И, кроме одной, все надежды исчезли,
Но ту, что осталась, особенно жаль…
В накошенном поле, безмерном и диком,
Пропиленном стаями мелких ручьёв,
Стояли дома (урожай земляники),
И краскою пах их свежайший покров.
Домов было девять. Все девять стояли,
Высокие, красные, в три этажа,
А между заборами гордо петляли
Дорожки, от ветра степного дрожа.
А были же ночи! И праздники веры!
И плюхался город в бездомной волне,
И с неба всю ночь не сходила Венера!..
(Такого за жизнь не увидеть во сне!)
Она постаралась закрасться в сознанье,
А он постарался её разгадать.
Он даже не понял, как въелось познанье,
Не смог осознать, что любовь - только взять…
Пускай оказалась ему интересна,
Но сложной загадкой в него потекла,
Поэтому стали совсем бесполезны
Улыбки. И ей надоело. Ушла…
Испробовав горечи в лунном весельи
И яд для души испытав по пути,
Она ощутила покой подземелья,
И дальше от бури решила уйти.
За всеми полями, как тёплые маки,
Раскинулись непринуждённо дома,
Дубы стерегут те дома от атаки
Летучих мышей и синиц без ума.
А изгородь делит уютный посёлок
На улицы тихих камней и дворы…
Пьянящий закат покрывает, как молот,
И травы, и крыши, и рой мошкары.
Она на веранде читала газету,
Тоскливо глядела в вечернюю даль.
Казалось, она - на окраине света.
Всё поле укрыла земная печаль.
А люди сочувствие залпами пили,
И ей помогали они, чем могли,
И всё говорили: "Вон! В автомобиле
Какие-то двое!.. Да вон же, вдали!"
Она нареклась для него Пантомимой
И ею осталась. Казалась, как мгла,
Такой неразгаданной, непостижимой…
Осталась такой, как и прежде была.
Пришла в этот дом и на кресло присела,
И жизнью привычной своей зажила,
Вот только забыла, как жить, и сгорела,
Узнав, что всё ждёт, как и прежде ждала…
Смеркалось…
22.07.01
ШАБАШ
Я ждал тебя, а ты - кутила
(Табак, парик, румяна, тушь),
И каждый день всё новым было,
И каждой ночью - новый муж.
Я ждал тебя, а ты - старела,
Читала книги по ночам,
И ничего тебя не грело
Подобно собственным речам.
Мои артерии - как змеи -
По тротуарам расползлись,
И каждый их поймать умеет,
И вверх по ним забраться ввысь.
Тысячелетья ждал тебя я
И верен был тебе тогда,
Но вот: пришла, по снам ступая,
Знаменьем Страшного Суда.
И то, что я увидел - грешно,
Что верности не стоишь ты,
Что мог бы я не ждать, конечно,
Разоблаченья красоты.
Теперь под знаменем истерик
Я к морю дымному бегу.
Меня сопровождают звери.
Я грёз чужих не берегу.
Не жду тебя. Живу в подпольи.
Грешу, где позволяет миг,
И коньяком сражаюсь с болью -
Сквозь визг и стон, сквозь рёв и крик.
Но - поклоняясь, не пытаюсь
Забыть тебя в своём бреду -
Хочу забыть, что ты седая,
Что не похожа ты на Ту,
Которой поклоняться можно,
Которую я ждал давно,
Что всё в вас противоположно,
Хотя она и ты - одно.
Но ты за мною не следила
И не глядела вслед, когда
Преображённое светило
Не отразилось в глыбах льда.
А слухи центробежной вьюгой
Очаровали небеса...
Смешно: похожи друг на друга
И равноценны полюса!..
За то, что я - жилец фантазий,
Вообразил тебя святой,
Я отрекусь от битвы пассий
И утоплю себя мечтой.
Я никогда - в тумане едком -
Тебя, о Кукла, не прощу
За то, что ты - марионетка,
И небесам я отомщу.
ПОБЕДИТЬ СЕБЯ
На чёрном диване я теплюсь кумаром
И горечью кофе немного живу.
Ни разу я не был ещё таким старым!
Ни разу так крепко не спал наяву!
За окнами - то ли фонарь, то ли поезд…
За шторой - не лютики, а натюрморт.
Цветы были стянуты вазою в пояс…
Уже натюрморт. Или даже офорт…
Не важно… я - зритель, я акт осмысляю.
Мне жизнь - чтобы всё улеглось, утряслось.
Успеть бы забыть все мечты, все дела и
Прийти бы в себя оттого, что мы - врозь!
Ладони отбросили тени на ставни
И стихли - им больше не нужно теней…
Лежать неподвижно во тьме - всё забавней.
Дышать понарошку в ладонь - всё смешней.
И свечи коснулись запястья, щекочут,
А я - ничего… Не смеюсь, не кричу…
И жёлтый туман растлевает тьму ночи,
Рывками ползёт от свечи, по плечу…
Ползёт он неровно и мутно… И ладно.
Свеча накрывает диван колпаком.
Смотрю на границы тумана апатно…
В окне, в отраженьи, в пространстве другом,
Под куполом света сидит человечек,
И жёлтый фитиль золотится в стекле…
А если заснут эти странные свечи
И я, он ведь тоже заснёт в этой мгле?..
Какая же ведьма так бесчеловечно
В промёрзшие стёкла его загнала?..
И тут вспоминается взгляд твой беспечный,
Похожий на острый осколок стекла…
Я всё знаю сам. Понимаю ужимки.
Считала, что я посадил тебя в плен?
Я всё разрешал!.. Пацаны-невидимки
Шныряли ночами вокруг твоих стен…
Но хоть бы когда-нибудь ты возвращалась,
Хотя б иногда ты стучалась домой,
Чтоб спазмом стремительно сердце сжималось,
Чтоб благословлял я тебя перед тьмой…
Но в комнату эту, где стёкла и стены,
Свеча и туман, где окно - лишь пейзаж,
А я лишь портрет, не войдут перемены,
Никто мне не скажет: "Не ной. Прекрати!"
20.06.01
ОДЕРЖИМЫЕ СУМЕРКИ
Продрогшая зимь кутерьмила шаманно,
По зябкому полю гоняла охапки
Седых сорняков и кружила туманом.
Костры поджимали тигриные лапки…
Костры. И ещё. И ещё. Повсеместно
Гирляндой царапин горят лесостепи…
Подземный огонь превратился в небесный,
И недра Земли догорают на небе…
И зыбью растрескалась мглистая суша,
И магма разбрызгалась крестообразно.
На чёрной земле - прогоревшие лужи,
На чёрных ветвях - полусумрак атласный…
А в чёрных шершавых просторах - кострища.
Над каждым кострищем - латунные лица
Колдуют. Гадают. Смеются и рыщут.
Но лица - монеты в руках ангелицы…
От ветра такого окрестность немеет...
Послушай! Когда-то ты мне прошептала,
Что "скоро ты станешь рабою моею,
Ты - тень моего золотого ментала..."
... Припадочный ветер знамёнами дёсен
По нёбу хлестал полновластно… В такую
Погоду весь город - под кронами сосен!
Поля наступают! Земля атакует!
Для Путников Ночи костры - как лампадки,
Кирпичные обручи около мутных,
Размытых туманом костров. И палатки -
Почти шаровидны, почти беспробудны…
Ведь разве не я созерцаю часами
Твою наготу - чтобы ты не замёрзла?
И чтоб не сбежала, кажусь я ночами
Таким всемогущим, доступным и взрослым?
Над чёрной землёю в лиловых цветуньях,
Как будто над кукольной вязью Вселенных,
Стоит полный Месяц. Опять полнолунье!
Одно полнолунье - над тысячей бренных…
А где-то поблизости - штормное море,
Свои жемчуга раскидав по лагуне,
Чернеет и кличет ныряльщиков зорьих…
Оно замерзает, и вот - его нюни!..
Безмолвная девушка села напротив
Меня, и костёр разгорелся на щёках.
Древесные бусы в свободном полёте
Над пламенем пели о звёздах высоких…
ИНЕРЦИЯ
Вокруг посмотрел: люди - заняты делом,
А я - разгребаю лопатой тайфуны...
Закончился я, но живёт моё тело,
Инерция двигает руки по струнам...
И мне показалось, что мир меня предал,
Что всё, что написано мной - это вздор.
Мой внутренний слух отвернулся от света,
И не о чём мне говорить с этих пор.
Вот если бы... Нет, не скажу о преступном...
Безглазый зародыш Луны матерится,
И - верный себе - Асмодей неподкупный
На дне Океании ищет Денницу.
Настала эпоха, когда не нужны мне
Ни азбука дней, ни язык откровений,
Мой внутренний голос, хромающе-зимний,
Забыл, как звучал в его гильзе - мой гений.
Завял я. Вот если найти бы билеты
В весеннюю прелость огней неизменных,
То я б написал свою лучшую сказку -
О том, что есть души - по несколько в связках,
О том, что ещё не придумано светом,
Что ярче лучей, долговечней Вселенной!..
ПО-ЧЁРНОМУ
Лилит! Ты горишь некротическим током!
Лилит! Вся Гоморра осталась в тебе!
И ты научила меня всем порокам...
И что же? Я счастлив, я рад ворожбе!
Возможно ли быть ещё более грешной?
Давай зададимся вопросом таким!
Исследуем плоскость греха безмятежно,
Пороков неведомых не проглядим!
Мы будем себя истязать наслажденьем.
Мы будем черней самого Сатаны.
И горе тому, кто увидит паденье
В заманчивом, дьявольском свете Луны!
БЕССМЕРТНОЕ ЭХО
1.
Диагонально перекрёстки
Я покорял одним прыжком.
Табун машин, внезапно хлёсткий,
Считал меня своим врагом.
Я снова видел изваянье
В неизгладимых складках стен.
Но между нами - расстоянье
В десятки приторных измен.
А между нами - тридцать метров,
Огромных метров миража…
Для тех, кто в ужасе от ветра -
Непокоримая межа…
Я снова видел расчудесье
Твоих витражных пёстрых глаз…
Мы стали бы прекрасной смесью!
Тогда… А может быть, сейчас?..
Я знаю: будет, будет топот…
За мной вприпрыжку побежит
Моя - ничейная - зазноба!..
Асфальт дороги весь - прошит.
Дорогу стежки половинят.
По ним бежит небесный ток.
Дома лежат на паутине
Распоясавшихся дорог.
Я замедлял своё движенье…
Да что там! Пятился почти!
Но мысль ставит на крушенье:
Ты где-то в прошлом, позади…
Она не может не вернуться!
Она бежит за мной. Шаги.
А в окнах нежно бьются блюдца
На равнозначные куски…
Я оглянулся, чтобы встретить,
Прижать к себе рукой больной…
Но за спиной был только ветер…
Нет. Не бежит Она за мной.
2.
Бывает, бросая на плахи ступеней
Свои околевшие ноги, смотрю
И вижу: брезгливые лунные тени…
Они объявили войну фонарю.
За то, что его электричество гасит
Невзрачную тень серебристой луны,
За то, что фонарь с небосводом на связи,
За то, что льстецы в фонари влюблены…
Но белые хлопья ложатся удобно
На зябкую кожу ночных площадей…
На щёки девчонки моей психтропной,
Совсем не-любимой и чуждой страстей…
Они - даже солнцу войну объявили,
Ведь тени от солнца на тени луны
Набросились нехотя и поглотили,
И сытыми вышли из этой войны…
- Зачем я с тобой? Не люблю! Ненавижу!
Мне стыдно с тобой… - говорю, говорю -
Я должен с другой, с той, которая выше!
Клянусь небосводу! Клянусь фонарю!
Почти с омерзеньем прижавшись к ненужной,
Ни разу - не брызнул улыбкой в неё…
На улице душно и месяц жемчужный
Доверчиво смотрит на это старьё…
Шары фонарей, словно дождь светофоров,
Мерцают, похоже, у бедных - мигрень…
Шагаем и вдруг - наподобие вора -
Крадётся уютная, тёплая тень…
Прозрачная тень - это древнее что-то? -
Чудное тепло от неё - так давно -
Я знал эти пряные проседи… Кто ты?
Кусочки предметов в старинном кино…
А! Кажется, вспомнил! Она - моя радость!
(Меня не признали её зеркала…)
Мою! Моя первая светлость и сладость!
Она - моей первой любовью была!
Не часто я вижу знакомые лица,
Но - это… (И как я ещё узнаю?)
И вдруг: озарение, вдруг: застрелиться! -
Я девушку первую вижу свою!
Фонарь за решёткой, зернистая накипь
Следов, колотящихся в двери земли…
Заснул этот город - он будто бы лагерь…
Здесь много людей побывало: прошли…
Спиною к Востоку повёрнута Вега,
Луна опоздала с прощаньем на час.
Всю ночь проискали две тени - ночлега,
Но светлая тень - не увидела нас.
3.
Спустя года вдруг обнаружить,
Что частоколы всё растут,
А храм любви давно разрушен
И факел памяти задут…
И обнаружить вдруг, что кто-то
Когда-то в жизни твоей был,
Кто подметал твои заботы,
Тревоги, боли, лишний пыл…
И раскопать тоску в рассудке,
И не найти причин тоске,
И вспомнить чмок твой в лоб мой чуткий,
Вспоровший гейзер на виске…
И вдруг понять, спустя эпохи,
Что значила ты для меня…
Твои подсчитанные вздохи -
Моих пульсаций болтовня…
И нежность нюхать, ревность гладить
Опять - и видеть - как цветаст,
Как фонарист, как фруктограден
В глазах влюбленных Мир-фантаст…
И вдруг всплакнуть. И выпить мяты.
И замирать… Хватать топор…
Так много значишь для меня ты!
Так много значишь до сих пор!
Рождать в гортани стаи спазмов
И доставать их изнутри…
Потом, укутавшись в сарказмы,
Смотреть на негатив зари…
И вдруг - молить о возвращеньи…
(Но хор зовущих голосов
Собьёт, собьёт своим теченьем
Мой одинокий хриплый зов).
Приди такой, какою стала..
Пусть даже ведьмой - всё равно.
Ты всё равно не опоздала!
Мне всё равно темным-темно!
И даже мёртвой - возвращайся!
Ты даже так красивей всех!
Но только, слышишь, не отчайся,
Когда вокруг услышишь смех!
Нет. Даже колдуны и маги
Не смогут время развернуть
И нас вернуть в года-овраги,
На круглый путь, на вечный путь!..
ЗАДЫХАЯСЬ
До сих пор во всех домах, где он бывает,
Белизной покрыты зеркала.
Заходя, он каждый раз с них ткань срывает,
Слушая, как спят колокола…
Каждый раз, когда в подъезды он входил,
Заражались качкой все дома,
Становились кораблями без ветрил,
И сражались с морем - крики, винт, корма…
Он хотел бы ничего не забывать
И попасть - к кому угодно - в плен.
Он бы даже научился рисовать,
Только бы не видеть этих стен…
Заблудившись здесь, он поклонился бездне,
Начал по-загробному дышать,
Каждый день придумывая новые болезни,
От которых и не хочется бежать.
ЗВЕНИТ ТРАВА НЕЗДЕШНИМ ЗВОНОМ…
1.
Паёк звериный. Степь в линейку.
На тверди солнечной - кресты.
Подкова медною копейкой
Забыта здесь, как дней следы.
В степи испарины забыты,
И по ночам, в плену теней,
В ладоши хлопают копыта
Давно скакавших здесь коней.
И скачут всадники вслепую,
И скучно им смотреть вперёд,
Они найдут страну святую,
Но каждый первый там умрёт.
Их игнорирует безбожно
Ночная степь, шурша цветком.
На бездорожьи - подорожник
Растёт единственным врагом…
Кочевники ушли из дома…
Копыта возмутили пруд…
А небо - многоликий омут -
Шуршит о том, что все умрут…
Но звёзды отданы воронам.
Дрожат, как зубы, бубенцы.
К тебе спешат они с поклоном:
И те, кто жив, и мертвецы.
Они всерьёз хотят, Россия,
Чтоб их судила только ты.
Зеленолесье - их мессия,
Их кровный отсвет от мечты.
Один из всадников был первым -
Он видел крест на дне пути,
И на кресте бесилась жертва:
Россия с кратером в груди.
Но он - лишь всадник в этом мире,
И он - достоин быть им впредь…
А небеса вдруг стали шире,
И шепчут: "Хочешь умереть?"
И вновь: "Господь открыл для братьев
Благотворительный сезон -
Ты дотянись лишь до распятья,
И будь уверен: ты - спасён!"
Звенит трава нездешним звоном -
Твердит России - Бог: "Пора!
Все звёзды проданы воронам,
А ты - пустых небес сестра!"
И в беломраморном чертоге,
Где не проникнет синева,
Лихой Господь, забыв о Боге,
Твердит ей липкие слова:
"Пускай: кто проклят - станет знатью,
И станет высшей силой - дрожь!
Молись: и ты сойдёшь с распятья,
Но после этого - умрёшь!"
И ты так хочешь отвернуться
И от людей, и от Него!.. -
Но ты боишься обмануться,
И всё же веришь в волшебство.
2.
За то, что я - вдали от дома,
Что дома всё мне незнакомо,
Что мне в неволе - легче падать -
Прости их, бессердечных гадов…
За то, что я - в чужой темнице,
И мне знакомы эти лица,
Что не могу тебе быть в радость -
Прости их, сволочей проклятых…
Но прокляни их, самодуров,
Что отдана ты на смех курам,
Что ты меня не можешь видеть,
Что каждый шум тебя обидел,
Что лишены земного счастья
Твоя тайга, посевы хлеба,
Что небо крошится на части,
Что над Тобой - такое небо!
ТЁМНО-СИНИЙ НОЧЛЕГ
две басни
1.
Я юн, но люблю бесконечную зиму,
Люблю белоснежный салют конфетти…
Люблю, когда всё - безнадёжно и мимо,
Люблю, когда всё - позади, позади…
Небесные бури улыбкой встречаю
И жестом гостей приглашаю к земле.
Я, шармы при виде пурги источая,
Дивлюсь без конца белоснежной золе.
А небо задумало снег - словно манну.
Снежинки всегда налетают оравой.
Но почва затравлена грязью обманов,
И эти снежинки, минуя туманы
И оземь ударившись, станут отравой…
С неба ниспадала слякоть.
Небо сбрасывало вес.
Зарыдал на небе бес:
Чтобы все хотели плакать…
Было: ночь. Не видно - лица.
Я - в воротнике исчез,
Чтоб утратить интерес
И прохожих сторониться…
Достался мне с надписью эдакий свёрток:
"Зима - это миг незаметных утрат!"
Я думаю: "Так вам!" Я думаю: "К чёрту!
Вам холодно? Вы околели? Я рад!"
Бездонная прелесть последней улыбки…
Давно позабывшийся запах какао…
Давно ненавистная проповедь скрипки…
И город, как небо - не менее зыбкий,
И всё же чуть меньше похожий на хаос…
Вдруг: остановился я около
Рекламного щита
И сердце жадно ёкало
Раз не меньше ста,
Пока я стоял,
Неспроста.
Была: обложка модного журнала
В тисках рекламного щита.
Обложка журнала номиналом
В осколок льда.
Была на обложке: фотография Светлой,
В плену бумаги оседлой,
Неповторимой,
И я: прошёл мимо…
Есть мысли… Есть бессмысленность рассудка…
Есть чувства… Есть и увяданье роз…
И я всю жизнь, ловя небес мороз,
Надеясь, что весь мир - одна большая шутка,
Пытаюсь сформулировать вопрос.
Я полюбил девушку на фото этом.
Я стоял у щита день и ночь,
Под сиянием ламп дневного света,
Спрятанных под телом стекла.
Не превозмочь.
Мгла…
Она улыбалась, стряхивая сигарету…
Буря! Щит - обесточь!
Там, где Она - кутило лето,
Здесь: ночь.
Я приходил к Ней каждый вечер
И ночь с Ней проводил,
Стоял, не свой от новой встречи,
Под песнями светил…
Я прибегал к Неё отовсюду,
Смотрел в Её глаза,
Меня метель хлестала зудом
И чьи-то голоса…
Я приходил сюда унылым
И уходил - горя,
Пока Её не сняли со щита какие-то верзилы
В начале января.
2.
Никого не люблю. Вероятно, я болен.
Или дело всё в том, что нельзя торопить,
Или в том, что я пьян, я почти алкоголик,
Или в том, что здесь некого больше любить?
И потом, для чего быть кому-то послушным,
Чего ради в колодце кровавом тонуть?
Мне не нужно любить… Да кому это нужно?
Я давно одолел этот призрачный путь.
3.
Одни - в графиню влюблены,
Другие - в проституток,
А кто-то - в ржавый диск луны
И в запах незабудок.
А я влюбился в манекен,
Стоящий на витрине.
Такой, как есть - без нервов, вен -
Я куклу эту принял.
В глазах совиных - медяки,
Мне - с манекенкой надо.
Мне улыбаться не с руки,
Когда пронзают взгляды…
Я ждал сообщницы-зари
И в ночь подкараулил,
Пока охранники - внутри
Бутика - не заснули.
Тогда: взлетел лучей вулкан
И взмыли брызги стёкол,
И я схватил её за стан,
И наконец потрогал,
И, голову сломя, летел,
Куда летел - не помню…
Какой я создал беспредел! -
А был ведь раньше: скромник!..
И ледяными все дома
Тогда мне показались.
И ветки клёнов, как тюрьма,
Решётками ласкались.
А позади маячил крест
И стражи рвали глотку.
Я скрылся в раненый подъезд,
И сторожил находку…
Я от неё не слышал жалоб,
Что - как невесту - я украл…
Я слышал, как она шептала,
Ведь шёпот лился, как хорал:
"Любому, кто меня полюбит,
Я подарю свои глаза,
Свою бессонницу и бубен,
И страсть пантер, и верность пса.
Любому, кто ко мне стучится,
Я никогда не изменю.
Со мною чудо приключится.
Я всё, что есть, предам огню."
Отворил бункера дверь красный ветер,
И - проявились на лице: губы.
Ночь исполнила самую прозрачную на свете
Мечту однолюба.
ЛЕСОРУБУ
Ты - Дровосек. Но ты не думал на досуге,
Как заметёшь убийств содеянных следы?
И - Дровосеком ли останешься - от скуки -
Когда последний лес доуничтожишь ты?
Пират. Русалка в бочке. Каторжные крылья
На мачту крепишь вместо алых парусов.
А я глаза закрыла. Нет, не от бессилья.
Ты слышишь зов мой, но не понимаешь зов.
Ты - Лесоруб. Ты никогда ещё не думал,
Что по деревьям можно забираться ввысь?..
Ещё ты мог бы стать - подрывником угрюмым!
Твои бы руки - в пору снайперу пришлись!
Ожог любви - да что ожог?!. - насквозь: привычно!
Ожоги от страданий - вот бы испытать! -
Букетом маков - как метлою мелодичной -
Ты подметаешь от камней морскую гладь...
И я глаза закрыла на лукавство писем
И на бессмысленных туманов водопад,
На в маске дождь, на взгляд лукавый, лунный, лисий,
Никем ещё не признанный осиный взгляд,
На то, что всё ещё не замерзают реки,
Когда по берегу шагаешь, к травам груб,
На то, что лгать привыкли джунгли Дровосеку,
Что - пилам рады, и что верит Лесоруб...
Искать в тебе лучи?.. Ну что за безрассудство?!.
В малейшей милости глаза свои топлю.
Глаза закрыла я - и на твоё распутство,
И на распутицу закрыла, и - люблю!
ЗЕМЛЕ
Гея, святыня из камня и глины!
Бог продавал тебя даже Варавве,
И наконец-то навеки покинул!
Я бы тебя не оставил!
Гея! Земля - наяву и на картах -
Дикая в полдень и в полночь - святая,
Ты надевала серебряный фартук,
В чёрных пространствах летая.
Если считаешь меня преступленьем,
Что же, забудь меня напрочь, изыди!
Только запомни навек: и - в сомненьи,
И - в помраченьи ума, и - в прозреньи -
Я бы тебя не обидел!
НА РЕЛЬСЫ ЛОЖУСЬ...
Гитарой и флейтой, тромбоном, трубою -
На рельсы ложусь, чтобы - мимо не канул -
Экспресс полуночный, бессонный, с Тобою!..
Я знаю, что Ты остановишься - рано.
Дорогу к Тебе полюбила навеки,
Но только - не прячься в заморские страны.
Тебе доверяю, как призраки - Мекке,
А призраков я потеряла в туманах.
Так: чудища любят себе же подобных.
Полюбят и - станут людьми, вероятно.
Так: молятся демонам в мире загробном,
Чтоб кто-то вернул их на Землю, обратно!
Я вижу Тебя в небесах. Не стесняйся.
Ты там. Ты не знаешь об этом, но - там.
Я вижу, как Ты улыбнулся следам.
Ты взрослый, но всё ещё ждёшь Колыбельной...
Но только не плачь, не грусти, не сдавайся,
Иначе и я заболею смертельно.
НОЧНОЙ ЧЕЛОВЕК
Ночной человек одевается в иней...
Бессонница спящих. Лунатик.
В ту ночь я пройдусь по карнизу гордыни,
И ты мне за это заплатишь.
В конфетные фантики спрячутся луны,
Как будто в берлогу свободы...
В ту ночь я приду к тебе, призрачно-юный,
Сквозь пепельно-дымные годы.
Я сяду удобно на твой подоконник,
Тебе улыбнусь и - заплачу.
Достану из сумки прокуренный сонник,
Прочту два абзаца и спрячу.
Окно захлебнётся тоской небосклона,
Акустикой ветра в аллеях.
Я пива тебя попрошу возмущённо
И, лишь попросив, опьянею.
Заглянет в окно с сожалением Эрос
И мимо пройдёт втихомолку.
А мы не поймём, что мы тоже химеры
И нам от любви нету толку.
Безжалостный месяц, серебряно-жёлтый,
Меня удалиться попросит,
И ты меня спросишь: "Зачем же пришёл ты -
Так поздно, в последнюю осень?.."
И был я в ту ночь тем, кого ты любила,
И твой ошалевший фанатик…
Но вдруг оказалось, что ты мне приснилась,
Вдыхал сновиденья лунатик.
***
Купались подводные дикие птицы
В безоблачном небе в то утро.
Советую Богу у нас научиться -
Любви, безымянной и мудрой.
Подводные птицы гостили в муссонах,
Дыханье своё опечатав,
И с чайками в прятки играли смущённо,
Умея буравить торнадо.
Сначала - пылинки да камни клевали,
Потом - задыхались от жажды.
Я всё ещё прячусь в твоём одеяле,
И ты в меня веришь пока что.
Рекою, навылет пробившей плотину,
К тебе направляюсь. Мне можно.
Твоё одеяло - чертог мой - в пустыне,-
А ты - в колокольне таёжной.
Когда я иду к тебе через расколы
Времён и пространств незнакомых,
Я слышу дыханье твоё и твой голос,
И - глух ко всему остальному.
И я не боюсь артиллерии грозной,
По дулам пойду, как туннелям.
Ты всё ещё ждёшь меня в странах морозных,
В своей ледяной цитадели...
И я не боюсь всё на свете разрушить,
Когда я ищу твои руки!
Я только дыханье твоё хочу слушать,
И сердца гранённого стуки!
Я в стрел вертикальном лесу заблудился.
Но лишь произнёс твоё имя,
Как лес расступился, и я нарядился,
Теплом и руками твоими...
Пусть с кем-то замёрз, для кого-то - растаю.
Кого затопчу - не замечу???
Ничто не имело значенья, когда я
К тебе торопился на встречу.
Кого-то распну, а кого-то - утешу.
Мне все, кроме нас, безразличны.
Узнав, для кого я грешу и мятежусь,
Простит меня Бог флегматичный.
НОСТАЛЬГИЯ
И снова Ностальгия. Ностальгия.
Куда мне деться? Где мне скрыться? Сгинь!
Но небо знает: грусть - моя стихия.
Мой ад и рай. И лиль, и сизь, и синь.
В моей душе тоска изъела ямы,
В моей - рудник открыла золотой
И выскребла всё золото, до грамма,
А я ей даже не сказал: постой!
У Маши - друг. Уже четыре года.
Она - не любит. Он - не любит. Крест!
У них - привычка. Я дождусь погоды,
Пока кому-то это надоест!
Я буду ждать. Я буду ждать смиренно
Её. Её! Почти не говоря
О ней с её соседями по венам…
Я слышал речь. Я знаю: это зря.
За хрусталём о деве беспробудной
Забыть на время смуты как-нибудь,
Пока та не свернёт с дороги блудной,
А может, я сверну на блудный путь!
Я знаю сам, что мне не быть счастливым,
Что губ ничьих уже не целовать,
И даже не мечтать об этом молчаливо…
И я смирился с этим: мне плевать.
Как ты вчера блевалась в туалете,
Нажравшись водки или коньяка!
Счастливая! Наверное, на свете
Такой счастливой не было пока!
Смотри-смотри! Я тоже так умею!
Чтоб исподлобья. Чтоб не тратить сил.
В любви не может быть второго змея!
А кто тебя намедни укусил?
По-твоему: уйти, чтоб обделённым
Не ощущал себя влюблённый штрих?
Иди: я по твоим шагам стеснённым
Пойму, что это ложь и это жмых.
(Всегда, когда встречаешь своё эхо,
Запущенное в небо так давно,
Ты думаешь, что рухнут все помехи,
И лопнет твердь, и ты падёшь на дно…)
Иди: ведь это просто Ностальгия.
Иди: ведь это просто нож и кровь.
Ведь быть одним - моя судьба. Стихия.
И одиночество - моя любовь.
И ты идёшь по коридорам, чтобы,
Уйдя, убить свои проблемы. Сгинь!
И, может, вслед твоим шагам по скобам
Я прошепчу своё: "Аминь!"(1999)
ХОРОШО БЫ
Хорошо на цыпочках к окошку
Подойти по лезвию ковра,
Созерцнуть печальность старой кошки
На подмостках старого двора
И увидеть вдруг, как детвора
С ней играет.
Хорошо просить желе иль джема
К чаю в чашке цвета серебра,
И читать абсурдные поэмы,
И не ждать, что скажут "Вам пора!",
И смотреть, как голубь без пера
Умирает.
А однажды в слякотный и мерзкий
Вечер хорошо бы - залатать
Снегоходом мрак дорог венгерских,
А ещё - на картах погадать,
И с невестой Бога поболтать
Откровенно.
Я хотел бы думать о возможном,
Но - гораздо проще оживлять
Мумии шарманщиков таёжных…
Эй, пойдём по юности гулять!..
Скоро ли научится петлять
Цирк по венам?
Покажи мне восемь иллюстраций!
Как рисует по небу пыльца?
Он - давай подушками швыряться
И смеяться колбою лица…
Будем прыгать прочь от скорбеца
По сугробам?
Хорошо бы созерцнуть котёнка
На ступеньке серого крыльца,
Молча обойти его сторонкой
И уйти из древнего дворца
В погребальню Высшего Творца…
Хорошо бы.
(2000)
ПАРОДИЯ НА СЕБЯ И НА ПОЭЗИЮ В ЦЕЛОМ
Впервые встретились в аптеке
Они - духовные калеки...
Она - лекарство покупала
От обезьяньего оскала,
А он хотел купить лекарство,
Чтоб отравить ещё полцарства.
Они, духовные калеки,
Впервые встретились в аптеке,
И вот - друг друга полюбили
И, лучезарные, распили
Они свои лекарства вместе,
И тут же умерли на месте.
***
Я живу на берегу часовой стрелки,
Ты на берегу секундной.
Гори огнём шорохи.
Косолапые города полоскала заря,
Головы и талии жриц презрения
Соком вишнёвым заправляла,
А дизели - аи да мартини впрок.
Сумерки - водители машин,
Зажигание воскрешая,
Опьянялись тут же и обескуражено хохотали
В хрусталь окон.
И была тысяча невест на пастбище любви,
И ни одного жениха.
Но мы были не при чём,
Соседствуя с ними и натыкаясь на их тени.
Мы жили на берегах стрелок старинных часов.
Ты - на секундной,
Я - на часовой.