НЕБЫЛИЦА
микропоэма

1.

Поверхность - как древний папирус -
Грозою ракету встречала.
Пришельцам ничто не внушало
Доверия к новому миру.

И тучу покрывшая плесень
Казалась летающим морем.
Казались провалы предгорий
Подмостками для мракобесий.

Дрожанье сиреневой зыби.
Буянь фиолетовых прерий…
Здесь - тысяча жутких преддверий
Для ста самолётов-амфибий.

Пока: одиночка-ракета.
И мы на борту - капитаны.
Из хлипких пузырчатых гранул
Составлена эта планета.

(И красные жилы - теченья -
В желейной поверхности длились.
Мерцанья под нами носились,
Забыв о простом уваженьи).

Я вижу ядро Прозерпины
Сквозь толщу течений глубинных,
И суша плывёт беспричинно
Седым лоскутом крепдешина.

2.

Так. Брошенной в стройное море монеткой -
Ракета моя - в атмосферу - бегом.
А ты называешь себя домоседкой,
Хотя обойти всю планету должна.

Смотри, как зачарно! Опасностей - масса!
С планетой почти что никто не знаком.
Ракета летает по воздуху брассом,
Немыслимо как накалясь докрасна.

Далёкое время настало сегодня.
От строгих конструкций - сквозь мирокольцо -
На новые земли - "Советский Полётник" -
И вот мы в пространстве чужом - налицо.

Теперь философствовать можно об этом:
Что новых просторов нашёлся проём
(Как прежде, когда открывали корветы,
Едва переплыв небольшой водоём,

Какие-то новые - вдруг! - континенты!),
И в мыслях журчит, что расширился мир.
О нас на Земле уже ходят легенды,
А мы ещё только летим сквозь эфир!..

У нашей ракеты - цветным опереньем -
Трепещет, психуя, воздушный костёр,
И алые бульбы смягчают паденье,
Подушкой стелясь под ракетомотор.

В кромешные омуты смотрится небо.
Поверхность - тягучая, липкая рвань.
Я слышал, что первопроходцы свирепы
И - слышалась здесь всевозможная брань,

И сдуру назвали её Прозерпиной,
Планету вселенских подводных миров,
Когда, отбиваясь от адреналина,
Едва не свалились в сиреневый ров.

Здесь новь - как желе, мармелады из киви.
И топи - кисель, и кругом - острова.
Когда же магнитная буря в разливе,
То сеткой покрыта небес синева.

Казан в рюкзаке, но - не пробуй планету
На запах и вкус. Говорят, не сладка.
Из фита-отсека достань арбалеты:
Расстреливать призраков издалека!..

А вот: остановка! Курсив горизонта!
А вот: как бы твердь! Островная тесьма!
А здесь… Что я вижу! Два маленьких зонда!
Не может быть! Нам тут пришло два письма.

3.

"Далёкие предки на связи…
Узнав от шумерского князя
О вашем прибытьи на эту
Ангиной больную планету,
Решили послать вам посылку:
Лекарства в высоких бутылках,
А в узких бутылках - взрывчатка.
На этой планете так гадко…"

4.

"Ивняк с рекою сросся швами
И - небо было не причем.
Луна лучом ласкала камень,
Забыв прикрыться камышом.
Луна лучом точила река…
Моя наивная луна!
Не нужно песен человеку,
Когда запела тишина!"

5.

Какие забавные всё-таки письма!
О чём они и для кого? Не смешно!
Ни точного адреса, ни оптимизма!
Наверно, чудовище в нас влюблено!..

Злорадные выходки сферы небесной!
Ты всех - не считая меня - стерегись!
Идти настороженно нам бы полезно,
Ведь это приятно - обдуривать высь!

Живёт Прозерпина. О, как мы попали!
О, как беспокойна она - посмотри!
Зарницы в её фиолетовых далях.
Зарниц - хоть кради, не дождешься зари!

Мерещатся мельницы там водяные.
Зарницей просвечены окна насквозь.
А ветер придумал свои позывные,
Он выучил ноты и гимны… Пришлось.

Разбитые пьяной зарницей заборы
Мерещатся мне… Или это кино? -
Мерещится огненный плач метеоров,
А в бурных просторах - костюм домино.

Испуганы вспышкой зарницы небрежной
И - с мельничной крыши все три петуха
Слетели к земле неуклюже и - спешно,
Мгновенно исчезли во тьме навека.

Клочки-облака низвергаются к суше
И падают сверху к поверхности, вниз,
А эта планета не прочь их покушать,
И вот уже новые порции туч - сентябриз!

Здесь сумерки вечно, и ночи - могильны.
Разорванный небом рябой фиолет.
И каждая туча - прекрасный посыльный
Для призраков здешних, не любящих свет.

Здесь нужно под небом с фонариком ползать,
Святящимся глазом заглядывать впуть,
Но - так, чтобы острова рванный подол, за
Который мы держимся, не отпугнуть.

Здесь можно пещеры в уступах утёсов
Тягучих и мягких - руками прожечь
И, будто в окно наблюдая все грозы,
До смерти лежать там, как спрятанный меч.

Мы словно играем с барханами в жмурки,
На корточках хрипло ползём по песку.
Для призраков выглядим мы - как придурки,
Они убирают под нами доску.

Они подставляют нам щёки смеяльно.
Мы бьём их и сами не знаем про то.
Им весело, нам же - стократно печально.
Добраться бы нам наконец до плато.

6.

Несговорчивый ливень руками людей незапятнан.
Он строго-сиренев.
И его не доставить вагонами в тучу, обратно.
Не может быть мнений.

Было - три поколенья промокших колдующих ливней
И два солнцелюба.
Вездеходы. Затем вездебеги. И вермут. Последняя гривня
За узкие губы.

Мы сидим на обломках седой неземной панорамы.
Погода нелётна.
Разговоры, что я - твоя мама, а ты - моя мама,
Весьма сумасбродны.

Я твоё одиночество метко люблю. Очевидно.
Садись на колени.
На нелепой планете - быстрее тоски суицидной -
Турбина мгновений.

7.

Бродячие дюны поверхности зыбкой,
Вокруг - полосатый холмистый рельеф,
У нас вызывают, увы, не улыбку,
А странно-немой истерический гнев.

А компас… Здесь слишком бессилен наш компас.
И эта планета, похоже, не шар,
А нечто своё наподобие ромба…
И вряд ли здесь будет работать радар…

Мы будто прикованы к дюнам вечерним.
Мы нежно распяты на дюне ночной.
Над нами - простор фиолетовых терний.
Тебе неуютно здесь даже со мной!

Докучливой пленницей двух гравитаций,
Сражаясь с обрывом и в гору ползя,
Ты шепчешь, что здесь не хотела б остаться,
И я понимаю: тебе здесь нельзя.

И здесь ты осталась моею любимой,
Хотя эпицентр любви на Земле -
Далёкой, невидимой, неощутимой,
Хотя мы прибиты к планете-юле.

Как первое рыборептилье распутье,
Под скрипом скелета дыша тяжело,
Прижались к фундаменту острова грудью
И ловим из недр планеты тепло.

Мы всё ещё где-то земляне. Однако
Узнать по лицу я тебя не могу.
Сквозной ураган и воздушная слякоть
Прилипли кокардой ко лбу и к виску.

Нам нужно отсюда! И я всё отдал бы,
Чтоб вырваться нам на орбиту времён!
Нам нужно к ракете доплыть одним залпом
И, выпив ветра, перейти Рубикон.

8.

Ракета в желе, как зефир в шоколаде,
Уже утонула - и плавает там.
Авария это кошмар. Эстакаду
Нам надо построить к глубинным пластам.

Мы можем упасть в эту жидкую бездну,
Туда, где застыла ракета - упасть,
В кабину залезть, как бы ни было тесно,
И вырваться в небо ракетою: Шасть!

(А можем дождаться спасателей. Нужно.
Но вряд ли они прилетят. Это так.
Поэтому надо сражаться жемчужно,
На хлябях кисельных воздвигнуть кулак!)

Нам нужно любовь сохранить непременно.
Поэтому мы по-пластунски ползём.
Щемящая тяжесть скрежещет по венам…
К ракете ползём сквозь глубинный разлом!

Хрустальные волосы скованы шлемом.
Пока же мы не привиденья ещё -
Назад, в высоту, от грядущей проблемы!
Подай свою руку. Подставь мне плечо.

Держись! Заклинаю усердно и войно.
Дыши. Нам осталось всего пару миль
Тяжёлых желе, студенистых, убойных!..
Спасительна наша ракета-бутыль!

9.

Пловцами безвольными в глуби
Упали… Тяжёлое море!
С давлением месива споря,
Друг друга мы всё ещё любим!..

Расправленных рук коромысло
Врезается в кубики пара.
Царит гравитация яро.
И - больше в два раза вес смысла:

Зачем мы - к ракете - сквозь вопли?
Зачем мы - в пучину - за руки?
И что есть страшнее разлуки,
Когда наш "спаситель" затоплен?

Колышется бульбой студеной
Подводного острова слепок.
Не видно отсюда ни неба,
Ни молний на дне небосклона.

Дыхания нет. Уже ближе
Ракета. Сощурены ноздри.
Качается пламенный остров,
Овал фиолетово-рыжий.

Мы - за руки. Мы бездыханны.
А там, в глубине синеглазой -
Лиловое, в чёрных прожилках,
Горит фосфорически-странно,
Горит угасающе-пылко -
Ядро Прозерпины: гримаса…

21-26.06.2002