ЛЮБОВЬ СВЕТА ОХРЫ

Черничные коршуны резали сцену.
Молчальницы строго глядели на жесть.
Я брел отрешенно по лужам и сену.
Я к выходу брёл. Я не знал, что ты есть.
Продравшись сквозь заросли и частоколы,
Отчаянно брёл к дребезжащей толпе.
Звонки предвещали антракт рок'н'ролла,
А я и не думал тогда о тебе.
Вон там, у Шевченко, знакомые пиво
Глотали, болтая и громко смеясь,
И лестница густо замшела крапивой.
Не видя тебя, я почувствовал связь.
Распятье души. Созерцание чуда…
На первой ступени стоявшая ты,
Сложившая руки колодцем прелюдий,
Причудилась изображеньем мечты…
Глаза округлились и вылились в стекла,
Ослепнув. И замер телесный овал.
И сердце моё удивленно размокло.
Я понял, что я себя сам заковал.

Глумящийся каменный памятник каркал
И воркотом - голубя гнал от себя.
Бандана шуршала на лбу. Было жарко.
И я разрывался, почти что любя.
В шагах четырёх иль пяти на ступеньку
Присел и продолжил следить за тобой,
А ты говорила о цаплях, про деньги,
И слушала рёв говорящих гурьбой.
Чертящая путь самолёта над нами,
Смеялась не мне, улыбалась не мне,
Зрачки пробегали, как будто цунами,
И не замечали меня в стороне.
Но стоп: эти глазки внезапно застыли,
Мучительно долго меня вспоминав,
И сахар улыбки на искренном иле
Расплылся по щёкам… Я понял: It's love.
Я вовремя понял и через мгновенье
Сидел совсем близко, слукавив "привет"…
Смутилась сама своему удивленью,
Но грацией глаз прошептала ответ…

На площади - гавань амуров с рогами.
Боюсь и сказать, а представить - кошмар.
Знакомые в ритм стучат каблуками,
А марш рокўнўролла смывает кумар.
Тигровые дебри дубов - в обезьянах.
Лиловые тучи теряют контраст.
Эпоха веселья, видений и праны
Уже началась и её не украсть...
Затем был динамик у самого уха,
А после - плясался большой хоровод.
Оранжевый замок седел, как старуха,
И мгла разгрызала созвучия нот.
А сквозь монофонию грохота - кличи
Меркуровых фениксов зычно дрались,
И я на вершине трибуны по-птичьи
Следил, как они поднимаются ввысь.
Я видел тебя. Я следил за тобою.
Серебряный ангел стучался в мозги.
Сидела внизу, и мерцанье рябое
Кидалось в улыбку, не видя ни зги.
Сонливыми жестами двигались кисти.
Смешила кого-то своей простотой.
На сцене дурачились три гитариста,
Рыдая котами под лунной звездой.
Спустя целый час мы столкнулись у входа,
Среди разукрашенных мелом скульптур…

Луна превращалась в лоскут из железа,
Горящий багряный лоскут из свинца.
Я брёл отрешённо под чёрным навесом,
Пил пиво, шептал и скучал без конца.
Увидев тебя в золотой диадеме,
Ракетой взлетел и сказал: - Ты - мой Дом!
Нельзя здесь стоять, возвышаясь над всеми!
Опасно! Давай потанцуем! Пойдем!

- Да что ты? Сейчас? Я сейчас обсыхаю…
Водой минеральной меня облили!..
(Я трансом театр вокруг оббегаю
И бешенством пляски купаюсь в пыли).
Быстрей круговерти и резче движенья.
Прошёл ещё час. Я увидел вблизи
Твой контур, идущий ко мне для общенья.
Тогда я сказал: - Танцевать не проси!..
Застенчивый взгляд поглядел суеверно,
Танцуя застенчиво сам по себе.
- Ещё ближе!
- Что? (Оглушалось в вечерней
Прохладе).
- Ещё ближе к сцене! К толпе!

Ладонь прикоснулась к спине. Подтолкнула.
Глаза-угольки напрягли тетиву,
А цирк продолжался, и всё в нём тонуло,
И всё, что я видел - слепую сову,
Петлявшую пятнами и полосами.
Ещё через час в обнаглевшем бегу,
Я встретил тебя, ошарашил зубами
И крикнул на ухо по-птичьи: Ку-ку!
Пел "Чайф". Пели тысячи речитативно.
И жар пробирал. Клекотали слова.
Одною волною в ожидании ливня
Шумела земля. И цвела голова.
Цепочкой спускались по лестнице в город.
Рвались на клочки. И Шевченко дичал.
А я все искал тебя в рокоте хора…
Я дико скучал. Я безумно скучал…
За окнами - тьма. Электричества нету.
Эй, светлое солнце, не скоро рассвет!
Но, Маша, твой свет… Он - светлее рассвета!
Я вижу в нём Нового Солнца завет!

По центру мглистой магистрали
я шёл, теряясь от предчувствий,
я шёл, я шёл, бежал от рока
и теплился воспоминаньем,
прожектор обратился в солнце,
а позади гремели цепи,
и кто-то целился мне в душу
электризованною пулей.
Раздался выстрел.

Сомкнутый Склеп Полуночных Аллей,
Сросшийся с тенью лиан и полей!
Где-то по солнцу плывёт пароход.
Здесь - монотонно шевелится грот.
Ждите рассвета, саванные степи!
Нового, красного солнца подъём,
Солнца на целое небо излом,
Ждите на крышах, на кухнях и в склепе!
Пусть это утро запишется первым
Утром, щекочущим жаркие нервы!

Четверть четвёртого. Замер бульвар.
Где-то в кафе закипел самовар.
Хохот ползёт из чьего-то окна.
Кто-то застыл в кандалах полусна.
Кто-то хромает за утренним кофе,
Ёжась от сиплой прохлады. Дрожит.
Пару мгновений - и он побежит.
Город не ведает о катастрофе.
Утром его ожидает прозренье.
Нового солнца восход. Воскресенье.

Сидя на камне чеширским котом
И созерцая, виляю хвостом.
Дерево стало колонной дворца.
Улица - как коридор без конца.
Ветки - как арки, обросшие илом.
Джунгли, сожжённые жаром дотла,
Будут забыты. Забудется мгла.
Ах, как испуганы взгляды рептилий!..
Новое солнце, горящее солнце
Мне улыбнётся и втиснется с треском
В моё небольшое оконце!

Только пробуждаюсь,
веками моргаю:
Светлая! - мой шёпот,
как землетрясенье.

Каждым божьим утром
за кофейной чашкой
косами шелковиц
имя вместе с джемом.

Вечно ты со мною,
как слюна в гортани,
жрица у обрыва,
воющая мантру.

Башмаки. Костюмчик.
Теснота прихожей.
Рожи - упреканья
По дороге к свету.

Я запрограммирован.
Я запрограммирован.
Я из жизни вырван,
чтоб любить!

Купола горят церковные,
покалеченные молотом,
сатанинские и брёвные,
гримированные золотом.

Ты скрытная? Поверь - я знаю многое.
Как фокусник. Как радужник. Как маг.
Проник в твоё иголочное зрение.
Проник. Узнал. Имей меня ввиду!

На церковную на пагоду
я взойду и выгоню
вон священника,
и спою про солнце - ягоду,
и о том, что ига нет,
что нет пленников.

Так странно: знаешь, где ты будешь вечером?
Да где тебе! А я скажу, скажу:
У телефона, бедная, заплачешься,
О том, что телефон мой отключён!

Да услышит в неге утренней
Церковь мою проповедь
Золочённую,
И возьмут из рук напудренных
Счастия - попробовать -
Обделённые!

Мускатом пахнет воздух. Медитирую,
Энергию любви ввергаю в сон,
И слышу голос слабый - так общаюсь я
С тобою, незаметно для тебя…

Купола горят церковные,
покалеченные молотом,
сатанинские и брёвные,
гримированные золотом.

Ибис, дразнящий свиданьем с любимой,
Коршун, играющий с глупой судьбой…
Все пролетают мгновенно и мимо,
И никогда не летают с тобой.

Нравится им передразнивать счастье!..
Хочется им завлекать в никуда!..
Рано для встречи и рано для страсти -
Это я знаю… Не знаю: когда?

Планы-Зигзаги сбивают нас с толку…
Вовремя?! Время бежать от стихий?
Чтоб притворяться оленем? Иль волком?
Думать о ней? Черновичить стихи?

Да почему же не вовремя всё так?
Требуют спрятаться в книжный квинтет
И отказаться от чувств-нервомоток…
Только на время… Которого нет!

Я не рискую…Тебя не утащат…
Кто-нибудь скажет, что всё впереди…
Ты - будто птица в квартире горящей,
Не улететь от огня, не уйти…

Только зачем же мы встретились ныне?
И почему ты на сейшн пришла?
Как я увидел оазис в пустыне,
Если над дюнами реяла мгла?

Зачем вспоминать, если можно
Встречаться, до тла пепелясь?
Я факел несу осторожно.
Хочу устанавливать связь.
И сам, весь дрожа, вспоминаю,
Не властный уже над собой.
Забор… Карусели… Пивная…
Шаман… Барабаны… Гобой…
Ты таяла в сумерках лета,
Почти погружаясь во мрак,
И локоны сквозь сигарету
Мерцали, как бронзовый флаг.

Вот надо же!
Дитё в разъездах!..
(А ты?)
Я тоже дома не сижу,
А если мне нигде нет места,
Сижу в гостиной и пишу…

Четвёртый разговор. У "Булочной"
Петляет нищий. Жмётся он
К картонной кепке. Я - прогулочно
Шагаю. Я шагаю вон.

Четвёртое "дождись". На улице
Старушки желчно смотрят вслед.
Весь мир от глаз таких сутулится,
Вся яркость сводится на нет.

Ах, что им до моих тревожностей?
Они же сами по себе!
Во мне - желанье без возможности,
А им приятно и в толпе!

Им хлеба дать - и все счастливые!
И им никак посредством слов
Не объяснить стезю правдивую,
Что кроме хлеба есть любовь.

Прогулочно иду. Купается
В артериальной магме дым,
И чучело любви качается
Под небом сизо-голубым.

Когда ко мне пришла заложница,
Слетелись коршуны когда,
Нащупал я в кармане ножницы,
Чтоб снять любовь свою с шеста.

А всё из-за таких, забывшихся,
(Каких не жалко удавить!)
Воспоминаний всех лишившихся,
Стыдящихся чужой любви !

Хотя бы взглядом укоризненным
Срывая тень с чужой души,
Гримасой зависти пожизненной
Смывая всё, чем дорожим…

Давай - не обращать внимания,
Любить друг друга хоть назло!
Вознаградит нас за старания
Любви не чающей тепло!..

Вот надо же!
Дитё в разъездах!
(А ты?)
Я тоже дома не сижу,
А если мне нигде нет места,
Сижу в гостиной и пишу…

Не жмись. Не горюй. Не горюй. Не печалься.
Июль надругался над нами как мог.
У кинотеатра стоят проститутки,
А в небе чугунном галдят облака.

Четыре недели - бессменные тучи.
Четыре недели я проблеск ищу.
Не плачь. Не рыдай. Ибо станешь похожа
На эти чугунные слитки цепей.

Шалей от желания встретиться снова -
Летучею мышью, влетевшею в дом,
Как в брызгах цунами шалеют медузы,
Как я ошалел, вспоминая тебя.

Я знаю - четыре недели - не сутки,
Легко позабыть обо всех, обо всём,
Забыть обо мне и в кирпичной деревне
Свои бестолковые дни коротать…

Но знаешь, в котельной своих ощущений
Так тесно и грустно сидеть одному,
Что хочется бить и крушить всё на свете,
И вырваться в мир, и кого-то любить…

Тогда ты поймёшь, что вокруг всё, как было,
И тучи чугунные - будто бы шарф,
И я наблюдаю за каждой ступенью,
И жду твоих ног… И не вижу пока.

Свирелями августа я прошептал бы,
Чтоб ты не несла осуждающий взгляд
На женщин заблудших у кинотеатра,
На листья, лиловые ливнем росы.

Где ты гуляешь и с кем ты гуляешь?
В сердце моё бессердечно стреляешь!
В хмурых просторах гуляет торнадо.
Раз попадёшься, то значит так надо!…

(Ветер гудит в голове…
Ты не в себе. Ты в бреду.
Ты поскользнулась. Во рве…
Я за тобою иду!)

Шаток карниз…
Иллюзорна и обманчива высь…
Сердится… Бриз.
Вьюжит… Очнись!

Сей ночью орхидею кто-то
сорвёт в твоём саду.
следи из окон за тенями,
всю ночь героя жди,
спроси его скупое имя,
спроси, откуда он,
и, может, ты мой взгляд узнаешь
в его скупых глазах…
А если ты заснёшь за книжкой,
пришельца не застав,
возьми свечу и к орхидеям
тихонько подойди.
Среди цветов его записку,
возможно, ты найдёшь,
где откровенное признанье,
признание в любви…
Не тронь изорванные стебли,
ведь то, что тронул я,
замрёт, засохнет, распадётся.
А тот, кто тронет их,
сгорит от чувства и зачахнет
от недостатка слов!
Ведь ты не хочешь? Или может,
ты всё равно сгоришь?
Пусть лучше Месяц их оближет,
истерзанных дотла,
ему - больнее, он - отец их,
пораненный отец.
А ты опять смотри ночами
в глубокое окно.
и, раскрывая чью-то книгу,
невинно засыпай.

Байкеры на мотоциклах.
Цыганы - в сквере.
Как же ты быстро привыкла
к маршам мистерий!
И, засмотревшись, забыла,
что и тебе бы
тоже хотелось на небо,
небо без ила…
Даже забыла, что кто-то
ждёт тебя где-то
и приглашает во чьё-то
небо ракетой.
Может, чужое забудем,
всё, что не нужно оставим,
скверну отравим,
станем, как люди?..

Звякая шпорами по тротуару,
Мы Ришельевской озябшие шли.
Мне бы обнять тебя теплым загаром!
Близкие. Робкие. Дети Земли.
Мы раздвигали прохожих сияньем,
Прячась в себе от буравящих глаз.
Кто-то просил у тебя воздаянья.
Кто-то смущался, ко мне обратясь.
Видела?.. Ты говорила о песнях -
И стрекотало в руках вороньё.
Платье свивалось в ладонях железных.
Ветер кричал мне, что ты - не моё.
Шли мимо всех дорогих магазинов,
Грязных цыганок, больных стариков,
От магистрали шёл запах бензина,
Путаясь с запахом светлых духов.
Хочешь стихов? Грюсных-грюсных…Вот этот,
Самый любимый - о смерти моей!
Лично себе посвятил…Скромный метод
Сентиментальности: плачь и жалей!..
Ха! - несказанно воскликнули губы:
Кто бы когда-то хотя бы один
Мне посвятил! - и оскалились зубы,
Словно смотря со зловещих картин.
Машенька, милая, хочется просто
Поиздеваться сполна над собой,
Освободиться от нервной коросты!..
Это же лучше, чем новый запой!..
Жарились капли каштановых зёрен.
Бойко шипел размягчённый асфальт.
Веткой лаская каштановый корень,
Стрёмно наигрывал лиственный альт.
Красные-красные черви-трамваи
Солнечным бешенством раскалены.
Фарами поочерёдно мигая,
Прыгают… Может, они влюблены?

- Вечная, Вечною иль - по-другому
Как-то тебя называть?
- Да-да-да!
- Вслух прочитаю?..
(От близости-кома).
- Нет, я сама! Про себя. Я всегда…

- Знаешь, от этой "Кантаты" все плачут…
- Мне настроенье испортить нельзя
Так…
(Я веселье за рёбрами прячу:
Чуткая, не пробиваема - вся!)

(По переходу идя, спотыкались.
Я ей ступени подсказывал - где).
- Ну, что ты думаешь?
- Ну…Написали б
Это бомжи, о своей вы мечте,

Я поняла бы… но ты… Думать грешно
Даже об этом…чтоб трубкой - висок!..
- Я на такое способен!..
(Кромешный
Мрак улыбается наискосок).

- Правильно кто-то сказал: в этой жизни
Самое главное - время убить!
- Не, не убьёшь !.. (Не препятствовать тризне!)
Нужно его уважать и хранить!..

Так и гуляли - совсем беспричинно
Падали в радости, как трюкачи,
Взявшись за руки сплетеньем единым
И прокричав всей Земле "Замолчи!"
А рассмотрев в отражении радуг
Восемь знакомых, одетых во ртуть,
Ты мне сказала: "А может, не надо…"
Я отвечал: "Подойдём…На чуть-чуть."

Кто-то рассматривал нас удивлённо,
Издалека помахала рука.
Я отвечал удивленным поклоном.
Как же! Увидели издалека!
После: здоровались. Нас поздравляли,
Весело так поздравляли, но - с чем?
Мы почему-то отдельно стояли.
Ты загрустила зачем-то совсем
И отошла. На минуту… Пока мы
Слушали музыки плавной струю,
Слушали… Кто-то спросил меня прямо:
"Как зовут девушку, кстати, твою?"
Пусть уходить!.. На пустой остановке
Долго молчали, играя в гипноз,
Взглядом любви разрывая оковки,
Режа решётку запретных полос.

- Лучше пойдём! Ты грустишь, я заметил…
- Может быть, как-нибудь я дорасту,
Знаешь, какая я скромница?.. (Ветер
Гнал раздражённо двоих по мосту).
Там, под мостом, проносился автобус,
Ласточки стаей за ним понеслись.
Вдруг - под собой мы увидели глобус.
Дети Земли опорочили высь.
Прочь же от всех ноосфер негативных!
Прочь - от трагедии северных бурь!
В - радужность-солнечность мыслей наивных!
В - сказочно-трогательную лазурь!

Рыжая зябь нас считает рабами.
Луч мозаичный оплёл все ступеньки.
Выглянешь даром, во имя, на память,
Спрячешься - только за деньги.

Будто кольцо обручальное - снова:
Замкнутый круг надеваю на шею.
В звёздных колодцах, на стенах, в оковах,
Ветром колышутся змеи.

Это - безвкусные айсберги соли.
Это - погасшее на ночь светило.
Это - река в безоружных мозолях.
Что тебя так рассмешило?

Тысячи зрелищ глядят городами.
Мы отпускаем их в молодость поля...
Те, что казались когда-то рабами,
Кажутся морем на воле.

Это - зубастого грома раскаты.
Это - просящие руки усталых.
Просто все вздохи подвластны торнадо.
Что тебя так испугало?

Мне б нужно что-нибудь сказать!
Стою. Молчу. Люблю?
Не ошарашить, не сломать,
а только удивить…
Сказать: приятно удивить,
надолго впечатлить,
и так же искренно любить,
но чтоб не утомить.

Среди змеиных тротуаров,
неоновых огней,
среди фонтанов мёртвых и заснувших баров
стояли мы - темнее всех теней.
Нет крыльев - для полёта.
И нам идти по лезвию, по льну,
по кляксам позолоты
в твою-мою страну.

Мне б нужно что-нибудь сказать
о том, что выше слов.
"Опасно мне с тобою быть,
с тобою рядом быть!.."
На удивлённое лицо
ответить - озарить:
"Влюбляться начинаю я!..
Пора мне уходить…"

Постой! Да постой же! Постой!..
Влюбляться?.. Влюбля..?
А может, ты любишь давно?
Так знаешь, и я…

Упс, не сомневался в тебе,
и не сомневал..!
А щазз - я играл в беспредел,
решиться давал!..

Безотказная техника одновременных признаний
Заморочила голову многим таким, как она,
А ведь главная цель - ощутить остроту испытаний,
Чтоб затем неизвестно откуда стучалась весна.

Сумасшедшее лето.
Суицид тополей.
И гобой. И комета.
И охапки полей.

В металлический терем
Заведу я её!
Клеймо поставлю на шее!
Она - моё!

Горлицы впустили нас в хоромы,
Размалёванные шёлком красным,
Здесь - уютно, хоть и далеко от дома.
Можно говорить, что здесь - прекрасно.
Мы не вписываемся, похоже.
Ну и ладно! Будем за гостей!
Будем горлицам рассказывать, быть может,
О повадках маленьких детей.
Мы - то знаем их: мы сами - дети!
Не найдёшь ещё таких детей на свете!
Ты вошла и замерло твоё пальто…
Знаешь, ты похожа мне… На что?

На оркестр,
Терпеливо ждущий дирижёра,
Не находящий себе места,
Кроме как в коридоре!

Расправься! Ты же счастлива! Хотя
Ты этого ещё не ощущаешь,
Но: по лицу бежит не капелька дождя…
Пойми, что это ты,
малышка,
таешь!..
Ещё чуть-чуть - и ты растаешь!

- Почему так искромётно?
Почему так моментально?
Почему не выдыхаешь
Воздух, говоря со мною?
Кто я? Ангел или идол?
Прикоснись ко мне смелее.
Понимай меня дословно.
Говори, как и со всеми.
Тише и спокойней.
Я твоя навеки,
Но не надо взрывов
И лесных пожаров.

Чёлками прощупав всё пространство,
Мы сидели по краям дивана.
Без симпатий, без стесненья, без жеманства
Взгляды бороздили лиль тумана.

- Прости! Вот так вот я люблю тебя! Тебя же!
Так крепко, потому, что не другую…
Так липко потому, что это я!..
Не нравится?
Тогда: спроси у Солнца!
И, может быть, оно тебе ответит.
И, может быть, оно тебе найдёт
кого-то лучше…
Не такого!
А если… Если не найдёт,
Тебе придётся!
Искать кого-то правильней.
Искать всю жизнь!..
Самой!

- Взбалмошный какой! Потише!
Не буду никого искать! Сама.
Любить - сейчас! Сама. Тебя!..

Отринув мыслей.
Отринув горлиц.
Отринув солнца.
Отринув мира.

Отчалили… За подвигами? Нет.
Я не гонюсь за подвигом уже.
Но я б хотел - и я настороже -
Чтоб всё же встречен кем-то был рассвет.

Мы вышли в море в лодке без кормила…
Там - что-то заискрилось, загорелось…
Нам только очень, очень бы хотелось,
Чтоб был восход звезды, чтоб был он -

Не дальше, дальше, а всё ближе к нам!
И по морю крадёмся мы к нему…
Зачем?.. Мы вышли в море, по волнам
Скользили и глядели за корму…

В тумане жёлтом ёрзали медузы
И арками вздымались осьминоги…
Но самый близкий был таким далёким!
И плыл по морю нашей лодки кузов…

Мы собирали в шерстяной мешок
Волну, сомнамбулические дали,
А водоросли сонные - в платок…

Но солнце было дальше всех реалий…
Наверное, мы многого желали!
И был рассвет по-прежнему далёк…

Вспоминали… Помнили.
И словно Белый,
Полуплача-полухохоча, я прыгал,
Разводил руками и плясал глазами
(Белый в третьей ипостаси только может так…)
Сколько? Три! Прошло три сумасшедших года!
(Белый был безумен, я не меньше…) Сцены…
Ты в них не играла. В эпизодах даже.
В мыслях даже… Мальчик жил своею жизнью.
Жил?
Лунный свет ложился на
Пряди мне. Как будто
Белому на лысину морей,
Полуплача-полухохоча.

Помолчим ещё? Настройка на волну эмоций.
Чтоб ловить друг друга. Как подушки ловят…
Подготовься что-нибудь ответить, если
Я спрошу: "А что всё это означает?"
Наваждение?.. Похоже, антилопы
Львом настигнуты… Похоже, но не больше…

Бутоны ландышей не скоро…
Сирени гроздья
с ума сводят…
Похоже, что-то происходит…
Произошло теперь.

Нарядись неповторимою принцессой! Вишенка в цвету! Млей очаровательной улыбкою, подобной ирокезу, на лету! Непонятливой чугунной поволокой оближи глаза! Будь предельно юной и пои вишнёвым соком ткань лица! И про носится подобострастница безмолвно, извиваясь донельзя, мимо фресок по параболе условной, злостно улыбаясь и скользя. Маска театральности укрыла взгляд от кавалера, а сама - глядит, как пустышка, стекловидно, как мигера, и летит. Вот и ладно! Вглубь режь мякоть, сокоточь, и выдавливай из ягод слякоть на меня и в ночь. Мне дано испить вишнёвый сок твой - пью! Больше крови, крепче крови кровь твою люблю. Ну а ты… А ты проснёшься, на себя посмотришь изнутри - удивишься - разольёшься на лучи зари. И познаешь, что стихами вдоволь я пою сердце, полное грехами и лечу любовь твою.

Иронический месяц от нас отражается,
Отражается в пальмовых листьях, на дне
Чьей-то лодки… А кто-то с любовью прощается…
Ухмыльнись: погибать не тебе и не мне!
Серебристо-лиловое небо на западе.
На губах на твоих мандариновый джем.
Между нами три слова, три светлые заповеди.
Я о чём-то шепчу и шепчу… Но зачем?

У нас одна дорога:
Сквозь ртутную осоку,
И сердце лишь одно,
Пульсирует оно.

Оглянись: за туманом и смерчами копоти -
Марсианские рыцари в гости пришли…
Пригласи их на чай! А они -свои проповеди
Нам прочтут… О любви вне Земли…
Приласкавшись к зевающим ставням, внимательно,
Понимающе слушай рассказы гостей,
И тогда, выходя из квартиры приятельной,
Повенчают они нас крестом из гвоздей!..

Какой бирюзовый порох
сдул залежавшийся ворох
с форточки? И какой ворон
приволок сюда горн?

Сны очумелые, сны -
Призраки боли.
Я не дождусь тишины.
Кровь в вакуолях.

Ночью - пить кофе иль спать?
Черпать, как варвар,
прелесть любви и бросать
слёзы в литавры!..

И визуально ты тут.
Яблоко тухнет.
Скоро покровы спадут.
Скоро всё рухнет.

Сейночи секвойи на мили.
Но линзы сюрреальных снежных барсов
Подарили мне округлые повести.
Что выгравировано повиликою на камне у развилки?

Вам конструктивизм изъел гипофиз!
Каждому - своё!

Ностальгия - самая страшная болезнь!
Забудьте.

Предпочитайте умирающие
Гвоздики в вазах
Искусственным гладиолусам в цветнике!
Будьте счастливы, как счастлив
Только что родившийся мулат!

С развёрнутыми навзничь языками
Мы думаем лучше.
Нёб наших девиз:
"Прыгшмык!
Кликшмяк!"
Праздника полотно - в узком коридоре…
Выселили за любовь!
Соседям любовь мешает жить…
Лодочки.

Я царапаю наждачным клинком
Яблочко на листике -
Это символ нежного мальчика.
Она рисует красной тушью
Вишенку на асфальте -
Это символ тёплой девочки…

Брось!
Мы - врозь?..
Ты можешь себе это представить?
Представлять отставить!

Пускайте оленей из Вашей десницы!
Пустите меня в механизм поцелуя!
Пустите, а нет, так и сам убегу я
К древесному идолу светлой девицы!

Не терпится, знаете! Всё, что мне снится -
И красные, льющие с облака струи,
И белая девушка с веточкой туи -
Так близко, вон там - на соседней деснице...

Пора окончательно остановиться.
От бегства по жизни теперь отдохну я.
Я долго скитался, громя и психуя...
Мне хочется дома... Мне хочется жрицы...

В гостиной, обставленной рыжими днями,
Запахло корицей и мёдом.
И нашим полётом.

Согласие Господа млеет над нами.
Любовь предложили метели.
И мы захотели.

Надышано юными... Я - как Юпитер.
Срываю корону. Я раб. Истязай!
Не лето, а осень... Не бриджи, а свитер...
Не рабство, а рай... Наслаждайся! Банзай!

Не каждый так может... Никто из знакомых.
Тебе повезло, ну а я - альтруист...
Не меньше просящий, не меньше влекомый,
Едва ли умея, пляшу с тобой твист...

Не помнить! Не помнить! Я - преданный Зомби!
Я выстрадан. Хватит. И здесь всё o'key.
Какая-то дева, подобная бомбе...
Не помнить! Не помнить! Не помнить, Сергей!

Серёжа не помнит... Он намертво предан!
Все клады - твои, пока трёшь у виска...
Надеюсь, что кто-то меня за приветом
Не спросит: "Откуда такая тоска?.."

Рябиновый саван мерещится шторам,
В рябиновом саване девушка из
Моих сновидений... Она без опоры
Из неба спустилась на шаткий карниз...

И хочется слушать таинственный трепет
Лоснящейся кожи. Сквозь твой саван-клёш...
Не слышу... Подушка мне глиной залепит
Глаза... И разнежится: "Не узнаёшь?"

Ей имя - Забвенье... Символика - Верность...
Пришла, значит, хочет чего... Всё равно!
Я прошлое вспомнил. Мой транс - эфемерность.
Открылись глаза. Я осмыслил кино...

В нахмуренно-светлой улыбке - улыбку
Возлюбленной Первой своей узнаю.
Я в вопле купаюсь! Трясусь от ошибки!
Кидаюсь в углы... Я мозги раскрою!..

Я эту улыбку с младенчества помнил,
Одиннадцать лет поклонялся втайне,
Убежище ей предоставил укромней!..
Но я не мечтал, не надеялся, не...

Шокирован... Можешь? Любить без доверий?
Любовь есть одна! Хоть однажды поверь!
Не жди от грядущего светлых феерий:
Феерия кончилась! Что же теперь?

Я всё призываю её, призываю...
Я имя священное спутал с другим!
И в снах беспокойных мне снится другая -
Священная. Чистая. Первая... С ним.

Пытался идти против жизни... Но тщетно.
Утратила таинство лунная мгла...
И ёрзает кисть по ковру безответно.
Не видно гуашь! Умерла? Умерла!

Оконные россыпи капелек. Жадно
Облизывать стёкла иллюзий моих.
Лижу - и роса обращается в пятна.
В моря. В океаны... Мне мало и их!

Ну правда же!.. Каменный перед свиданьем,
Плыву по теченью скандальной руки,
И кислая боль оседает с рыданьем
На дно... Без конца... Навсегда... Дураки!

Безумство прошло, и осталась реальность,
Я истинно понял, кого я люблю,
И ты - не вторая, не третья!.. Банальность
Какая: я просто проснулся, не сплю!

А ежели что-то получится между
Объятьями, я всё равно задохнусь,
Прожив обречённо и с древней надеждой:
Увидеть забытую диву... Боюсь!

Не знаю, что делать! не знаю. Не знаю...
Прости меня, Солнце! Я делал, что мог!
Без чувства любви я тотчас умираю,
Без Первой Любви превращаюсь в комок!

Я видел, как яблоня тянется к вишне
Под лунным затменьем в прохладе ночной...
Свет чужд для Луны - я назвал тебя лишней,
И вот - ты неслышно плетёшься за мной...

Твоё утешенье. Моё состраданье.
Твой фокусник. Твой скоморох.
Там яблоню рубят и там строят зданье...
А в комнате я. В белом саване... Сдох.

Гротеск любви смешон мне, Маша,
Я слишком многих пережил,
Не удивляться я решил,
Смотря, как демон пляшет.

Вон там - цветёт душистый хмель.
Гроза сожгла посевы хлеба.
Я ко всему привык под небом,
И ты - не самый дикий шмель.

Я знаю, Солнце, жизнь земную,
Меня уже не удивить.
Что хочешь делай. На весну я
Воскресну. Буду жить.