Инна Богачинская

ИЗБРАННЫЕ СТИХИ ИЗ ВТОРОЙ КНИГИ "ПОДТЕКСТЫ"

ЖИВУЩИМ!

Почему, по законам молвы,
Почитанье достойных - преступно?
Ведь признание - плата живым,
А не трупам.

Почему, оставаясь одни
Пред закрытыми напрочь дверями,
Мы способны лишь то оценить,
Что теряем?..

Если давят вас, будто пюре,
Если бредни плетут за плечами,
Если рвут с вас одежду - тире -
Замечают.

Если вы не послушны толпе
Примитивов, пьянчуг и паяцев, -
Значит, вас обвиняют в себе
И - боятся.

Безразлично, в какой из систем
На скрижалях 20-го века,
Кто дал право безличностным всем
Вдруг на Личность накладывать вето?!

Выбирают такую мишень,
Чтоб попасть в нее с первым ударом.
Тот собою всецело блажен, -
Кто бездарен.

Перекисшие оды - увы! -
Не согреют всех тех, кто замерзли...
Подарите признанье живым -
А не мертвым.

***

МОЕ ПОКОЛЕНИЕ

Посвящается всем,
безвременно из него ушедшим.

"Смерть самых лучших выбирает
и щелкает по одному"
Владимир Высоцкий

Мы - поколение выставок,
Раздавленных бульдозером.
Мы - поколение высланных,
Разъятых, травимых, задолбленных.

Мы - поколение болтиков
Без имени и без места.
Наших отцов оболганных
Вернули нам лишь посмертно.

Мы - поколенье астматиков.
Нас душит вина и кашель.
Но мы не слишком внимательны
К тому, кто и что про нас скажет.

Мы - поколение возраста,
Не приходящего в старость.
В отравленных порах воздуха -
Токсины атомных станций.

Мы - поколенье молчальников.
Средь тонны опусов пресных.
Если уж нас печатали, -
То с оглушительным треском.

Мы - поколенье заочников.
Сизиф против нас - снежинка.
Мы - поколение очереди
За хлебом. За справкой. За жизнью.

Мы - поколенье отшельников,
Вжатых в себя, как улитки.
Разве у нас отношения? -
Комплексы и конфликты.

Мы - поколенье, которое
В лозунгах сплошь и подделках.
При нас обнажали историю -
Как продажную девку.

А мы у столба позорного
От славословья глохли,
И жизнями нашими сорванными
(А это почище, чем глотки)
Из репродукторов совести
Захлебывался Высоцкий.

Для тех, кто с душами голыми, -
Всегда наготове топор.
Лишь с достойных слетают головы,
Растоптанные толпой.

.................................……..................
Неправда, что незаменимых нет!
Оригинал не заменить на снимок.
Под этим суетным брожением планет
Те, кто ушли, - никем не заменимы.

***

ПОДТЕКСТЫ

Кто-то выдумал мир между звезд,
Но не выдал на это патента.
И с тех пор безотчетно живем
Составными подтекста.

И таится неведомый смысл
В каждом жесте и в каждом явленьи,
И бездонно теряемся мы
Под гипнозом иных измерений.

Карусель, колдовство между строк,
Эта магия непониманья!
Языки иезуитских костров -
Неразгаданных душ талисманы.

Затерявшись на полках аптек,
Где-то между лекарством и ядом,
Обнаруживаем подтекст
В немоте, в многоточии взгляда.

Ждали писем с жестокой войны.
Выше золота числилось слово.
А подтекст - не имеет цены.
Он - основы основа.

Подождите. Не вечер еще,
Если ночь тормошит и фасонит,
Заслонясь предрассветной парчой
И подтекстом бессонниц.

Научились не в бровь, а в окрест.
Мы достойные чада цензуры.
Но порой невозможно смотреть,
Как искусно мы лжем, как ажурно!

Обрываются жизни у тех,
Кто обкраден был и недосказан,
Запоздало почтили подтекст -
Послесловием к казни.

...И потянется шлейфом к фате
Неуслышанный этот протест,
Чтоб однажды на чистом листе
Кто-то выдохнул: "Жизнь - подтекст..."

***

МОЙ ЖРЕБИЙ

Презренным Бог
дает корыта сытости.
Любимым Бог скитания дает.

Виктор Луферов

Я заброшена в жизнь,
как агентов бросают под поезд,
Когда им угрожает всерьез
неизбежный провал.
Я заброшена в жизнь,
и ее я хлебаю запоем,
Не надеясь на то,
чтоб мой жребий меня миновал.

Он при мне. Неподсуден, как штраф,
как повинность нарушен.
Инквизитор и страж,
подстрекатель и просто маньяк.
Он при мне. Даже если зашторю глаза
и заштопаю уши,
Он - как неотвратимая пуля -
везде настигает меня.

Пресекаю пристрастье,
зажженная импульсом гуру,
Но кидаюсь в другое -
стремглав - как слетают с ума.
Обрезаю мосты - сорняком -
опрометчиво, сдуру.
Видно, так и не вылупится
из меня дипломат.

Мной удача живилась,
с другими - химичила флирты.
А меня оставляла
в любви, в пустоте, в казино.
Я проигрывала с козырями,
как рыцари Флинта,
Но зато научилась
нигде не спускаться на дно.

И когда меня жизнь
мертвой хваткой сжимает за жабры,
К удовольствию
многих весьма досточтимых коллег,
Мне бы только самой,
мне бы только суметь продержаться
И не пасть на подачки,
предложенные в коллект.

Выживаешь средь склок, отчуждений,
измен и коварства.
И стремишься звериную сущность
в себе побороть.
Но бездушье - представьте! -
калечит смертельней инфаркта,
И - как за валидолом -
метнется душа за добром.

Мне знакомы пинки и подножки,
злословье и клички,
И желанье исчезнуть,
свой срок до конца не отбыв.
Но из бездны кручин
поднималась несломленно Личность,
Ни перед кем
не склонившая головы.

Как ни дергай меня,
как, мой жребий, меня ни скобли ты, -
Благодарна за все,
во что щедро меня облачил.
И что я - среди странных,
гонимых,
бунтующих,
битых, -

Высекающих искру,
а не перегасших в ночи.

***

ЦВЕТАЕВСКИЙ РОМАНС

В моей, тоской задушенной трущобе,
Глазеющей на Марс,
Удочеряет голос Пугачевой
Цветаевский романс.

"К вам всем, что мне
ни в чем не знавшей меры,
Чужие и свои,
Я обращаюсь
с требованьем веры
И с просьбой о любви".

И мне, не ведающей стоп-сигналов,
Стихийной и лихой,
И мне, что так и не познала
Понятия "покой".

И мне, расплавившейся от укоров,
Что вечно я не так или не то,
И мне, сплетенной из любви и скорби,
Как модное манто.

Мне, разобщенной, как в шараде буквы,
Оглохшей от обид,
Всех отпугнувшей от себя, как будто
Болезнью СПИД.

И мне, нутром отвергнувшей оседлость,
И предпочтившей облака,
Нет, мне не стать стареющей наседкой,
Хранительницей очага.

Мне не бывать ручной и бессловесной,
Затянутой в кровать,
И укрощенной, и уравновешенной
Мне не бывать.

Я вписываюсь в странность стратосферы
И, вместо точек, свечки жгу над "И".
Я так давно украдена у веры,
Что и не помышляю о любви.

Ну, что еще? Что я должна? Чего вам?
Сбиваюсь с ног. А, может быть, с ума.
И ухожу. Но голос Пугачевой
Опять зовет в Цветаевский романс:

"К вам всем, что мне,
ни в чем не знавшей меры,
Чужие и свои,
Я обращаюсь
с требованьем веры
И с просьбой о любви".

***

Оказалось - мы еще не сыграны,
как партия гобоя или бестселлер.
Впился в нас рождественскими иглами
след веревки, на которой мы висели,
пока не затянулась петля
мягким знаком или нотой "ля"
(смотря откуда направить зрение).
Продолжать? Ну, а, собственно, для
чего продолжение?

...Обрываемся на многоточии,
Будто карма какая свалилась,
Будто пытка не будет отсрочена, -
Не отсрочить гемофилию

Двух сознаний, двух бездн, двух присущностей,
Оголенных, как дуло розетки.
Им испить еще всё, что отпущено
В этом мире, где души раздеты.

Им закончить еще монографию,
И допеть еще песню гобоя,
Им еще прожигать свои праздники.
Только б - не тромбы боли.

...Оказалось, а, может быть, кажется:
Эта роль, этот выход на сцену,
Рождества антураж этот сказочный,
И себя не нашедший оттенок,

Беззащитный, как:
- Всё, мол, сказано.
Или звучный, как:
- Кушать подано!
Прописная актерская азбука,
Да не познана.

... Наша летопись это не стерла:
Ни веревку, ни прозу ножа...
Мир - театр
единственного
актера.

Продолжать?..

***

БАЛЛАДА О НЕВПИСЫВАЕМОСТИ

Я не вписываюсь
в заурядную замкнутость групп,
в безапелляционную хрестоматийность
компаний,
Я не вписываюсь туда,
где элегантно друг другу врут
и обаятельно ямы друг другу копают.

Заключенно, как в списке,
Отвергаю молву.
Я живу без прописки.
Я крылато живу.

Я не вписываюсь
в имена, этикетки, застолья,
шаблоны и культы.
Меня нет среди вас.
Я притянута зовом высот.
Мне скучны ритуалы,
кликуши, чины, разговоры о кухне.
Обывательский облик - по мне -
будто пуля в висок.

Принята я соснами,
Бездностью небес.
Вся, как есть, осознана,
С шишками и без.

Я не вписываюсь
в подпевалы, инвестменты, правила,
в макси и мини.
Только Космос в ответе
за то, что меня приручил.
Существую я с вами в одном,
но раздвоенном мире,
Где обычно пеняют на следствие,
но не находят причин.

Я, как кошка Киплинга,
Сама по себе.
Пробегаю гибельно
По своей судьбе.

Учащенное дыхание жизни
пульсирует в строчках.
Рифмы моих стихов ускользающи.
Ритмы - тахикардичны.
Они будоражат дух.
Раздражают блаженность.
Разрушают привычки.
Но это -
не болезненная одышка.
Просто -
я не вписываюсь в статичность.

Ночь трагедией пропитана,
Как дождем земля.
Никуда - увы! - не вписываюсь.
Не вписываюсь я.

Может быть, я - мишень,
Но во мне - Паганини
со вспоротым нервом,
Оглушенный Бетховен,
петля на цветаевском горле,
разъятые мифы Дали.
Я не вписываюсь в торгашей,
в поучителей, снобов, придворных,
Но прописана в каждом,
в ком празднество Духа царит.

Доскажу свои истории
И шутя уйду
По дороге непроторенной
На свою звезду...

***

СПАЗМЫ ЗЕМЛИ
(Жертвам армянского землетрясения)

Что с тобою, Земля?
Что в тебе неземно надломилось?
И зачем, как подросток,
Ты встала опять на дыбы?
Чтоб себя утвердить,
Иль снискать поднебесную милость,
Наконец-то решив,
Что надежнее: быть иль не быть?..

Это спазмы Земли.
Ее горести. Просьбы. Обиды.
Взбунтовались на нас,
И в припадке ее затрясло.
Сколько жизней порвет!
Сколько скорчится судеб разбитых!
...Замолкает в руинах
Замурованный монолог.

Один режим:
Засыпаны. Лежим.
Судьба. Вина.
На всех одна.
Король. Валет. -
В одной петле.
Зови. Молчи. -
Одно почти.

И жизнь одна!
Спасите нас!

...Земля в росе
Забрала всех.

То, что было вами,
Стало мифом.
Не подозревали,
Что сейсмичны.
Отпоют часы
Цветными снами.
Станет мифом
То, что было нами.

Еще только вчера
Вы сбивали друг друга на ринге.
А сегодня еще
Надышаться сполна не могли.
Суетились, Судачили. Бредили.
Грызлись. Острили.
Но - в момент -
Перекрыла дыхание ярость Земли.

Мы еще на скаку.
В эпицентре земной эпопеи.
Но по вашим сюжетам
потомки узнают о нас.
И какой-нибудь школьник
равнодушно прочтет про Спитак и Помпею,
А страницы - руинами памяти -
будут стонать.

Вы вписаны в камень.
Память.
Зарубки на скамьях.
Память.
Чего Вы искали?
Память.
Зачем было кануть
В память?..

Выползает Луна косолапо,
С содроганьем на Землю глядит,
А Земля не успела оплакать
Всех, кто ей не успел угодить.

Это крах?
Или серия наша лишь только в зените,
И создавший ее
Рассказал еще миру не все?..
Пусть простит нас Земля.
И, усопшие, нас извините.
Мы играем с огнем,
забывая, что Землю
от наших игрушек трясет.


***

МОИМ МИЛЫМ ЗЛОПЫХАТЕЛЯМ

Когда по падежам
меня швыряют судьи,
винительным казня
творительного весть,
мне их ущербья жаль,
не изменяя сути:
- Я только то, что я,
простите, есть.

Когда мне приговор
выносит некто карлик,
вещая о моих
виражностях пера,
Мне грустно за него,
он без меня наказан.
Пусть Бог его простит
и ниспошлет добра.

Развенчиватель мой,
а что ни говорите -
хула или восторг -
всему - один итог.
За сцену, как в трюмо,
заглядывает зритель,
и слышится вопрос:
- А судьи кто?

Коли угодно вам,
судите - не судите.
Погаснет в зале свет.
А я взойду в слова…

Послушайте, судья,
и Вы, случайный зритель:
- Я - несклоняемое существительное.
- Удивительно?!

***

ПАМЯТИ ИВАНА ЕЛАГИНА

Уходят поэты
без строчек,
без жалоб,
без книг
Сквозь залы Вселенной,
махнув на прощанье рукою.
Давайте всплакнем
и помолимся тихо за них,
Чтоб души их блудные
вдруг удивились покою.

Царапали толки.
И хлопала дверью печать.
Цвело бесталанье.
И слава спешила не очень.
Но был стихопад.
И немыслимо было молчать,
Когда прорывало
аорту безудержных строчек.

Распроданы сроки.
Запутаны нити орбит.
И сыграны роли,
хоть текст их дотла исковеркан.
И только ночами
пульсируют шрамы обид -
Не так это просто -
служить на Земле человеком.

Уходят поэты
от толков,
пустот
и грызни,
Отбросив заносчиво
все уговоры остаться.
Ну, что ж, помолчим.
И помолимся щедро за них,
Чтоб кто-нибудь
также за нас помолился когда-то.

***

РОЖДЕНИЕ ДНЯ

Отправляется в Лету,
Как в бессрочный вояж,
Предрассветных молекул
Ненасытная блажь.

Задержавшись некстати,
Как хмельной космонавт,
Эту тайну зачатья
Подсмотрела Луна.

И прикинулось прошлым
То, что было вчера,
Будто точечный профиль
На картине Сера.

Заподозренный в грешном,
Беспричинно пока
Недозревшей черешней
Покраснеет закат.

Проливается мглистость
В подсинённый бокал,
Будто ночь-фаталистку
Разукрасил Шагал.

Пробивается хрипло
Сквозь рассветную щель
То ли облако-скрипка,
То ли - виолончель.

Потянувшись спросонок
На виду у миров,
Зажигается Солнце
В исполненье Миро.

В человеческом стиле
То в слезах, то шутя,
От совместных усилий
Появилось дитя.

***

ПРОЩАЛЬНАЯ

Мой компаньон глух,
Мой телефон нем.
Я помолчу вслух
С тем, в ком меня нет.

Не уроню звук.
Не подарю стон.
Кто-то из нас двух
Будет виной в том.

В каждом цветет сноб.
Первый замерз шаг.
Сбились уже с ног,
Но не спасли шанс.

Коль не судьба греть,
Перекрою шок
И затянусь в грех,
Как в дорогой шелк.

Пусть хоть еще сто
Впьется в меня ртов,
Я разгляжу, кто
В тайном витке строф.

Будет свеча тлеть.
Не опали крыл,
Чтоб закричать вслед,
Кем для меня был.

***

ОБРАЩЕНИЕ О НЕПРОЩЕНИИ

Свете и Володе Сухим

Не прощайте меня за огрехи,
За язвительность и спонтанность,
И что мне от себя не отречься,
И за то, что другой не стану.

И что грохнусь метеоритом
На руины ночей бессонных.
За пронзительную открытость,
За сектантскую отрешенность.

Не прощайте за бескомпромиссность,
За иронии сладостный скепсис,
За сизифовы поиски смысла,
За разборчивость и поспешность.

Что не с всяким умела ладить,
Что оркестром меня не встречали.
Не прощайте меня за слабость
И за силу меня не прощайте.

Не прощайте за то, что повисла
Я на самой трагичной ноте,
Что порой прорывает - как выстрел,
И совсем не туда заносит.

Что от страсти меня сводило,
И что сковывал жутью пара`лич,
И что не было середины -
Лишь броски из крайности в крайность.

Не прощайте за то, что трачу,
Не считая своих ресурсов,
Необузданный мой характер,
Мое здравое безрассудство.

Не прощайте за колкость флиртов,
За любовные встряски и игры,
И за то, что себя спалила,
За наитие и наивность.

И что не изменяла стилю,
За уступчивость искушенью,
И за что, что меня простили
Все космические пришельцы.

Не прощайте меня за сдвиги
И за несоответствие моде,
И за то, что обычно вижу,
Что не каждый увидеть может.

И за то, что избрала бедность
И затянутость в черные дыры,
И что даже над самой бездной
Не смиряла свою гордыню.

Не прощайте за нрав строптивый,
За нескроенность к попрошайству,
И за то, что я всех простила…
Не прощайте меня. Не прощайте!

***

СЦЕНЫ ИЗ НЕПРИДУМАННОЙ ЖИЗНИ

Вы сидите в партере,
а, может, в директорской ложе,
Или под потолком, на галерке,
где сущность виднее.
И с позиции этой
вам, видимо, будет несложно
Разглядеть, что творится
у нас на Земле и на небе.

Вы увидите рты,
искаженные графикой боли,
Вы услышите голос,
зажатый меж десен, как в лифте.
Вы рассмотрите трещину
в нашем небесном соборе.
Ну, а люди? Помилуйте, - люди?
Зачем? Нынче люди излишни.

Обреченные на пожизненную эстафету
за психозами моды
и курьезами карьеры,
Облучаемся - будто радием -
фарами чужих Мерседесов
И пасуем перед собственными комплексами
стадности и Сальери,
Прячась за пропорцию
Гения и Дантеса.

А также, принимая
соответствующую окружению форму
и не жалея для этого белил и помады,
Выплескиваем отутюженные реплики
и расставляем нужные акценты,
Постепенно превращаясь
в игральные автоматы,
Выполняющие любые действия,
проглотив предварительно
доллары и центы.

Израсходованные вампирством бумажек,
оклеймованные номерами,
Пересытившиеся пустозвонным:
- Позвоните завтра!
Мы в себе как личности умираем,
Хотя внешне смотримся вполне импозантно.

И не стоит тогда уповать на земные капризы,
На безлюдье, погоду, усталость, мигрень и неврозы.
Мы парим. Невесомость. И вы в ней сейчас воспарите.
Но, пожалуйста, будьте при взлете
к другим осторожны.
На планете меняется климат. А, точнее, -
меняется зритель.

Но остались хронически неизменяемы темы:
Отчужденье. Разрывы. И рознь меж детьми и отцами.
Мы не с ними, не с вами, не с этими, и не с теми.
В нас запутался век, что еще лет тринадцать -
двадцатый.

Отшуршит мишура.
Разбазарятся страсти и сроки.
И останется только
покорно отчалить на дно.
Но врасплох обожжет:
это музыкой тронулись,
музыкой тронулись строки,
Как виски сединой.

Растревожил Шопен.
Перерезало молнией скерцо.
И яснее представились все,
Потерявшие нас.
Приступ горечи.
Приступ весны.
Приступ музыки.
Нет, не рубцуются
шрамы на сердце.
И таранит, как штопор,
злокачественная вина.

Мы всегда впопыхах.
Мы всегда непростительно заняты.
Застопорены в главном.
А в мелкое - настежь распахнуты.
Промелькнет - как мираж -
наших жизней несбывшийся замысел.
Ну а сами - приходим в себя,
лишь когда непредвиденно падаем.
Заживо.
Замертво.
Занавес!

***

О НАС
(Минипоэма о макропроблемах)

Этот век сам себя протаранил.
Этот век свой удел предрешил.
Этот век - клоунада - на грани
Атрофии души.

Пересуд, группировки и стычки,
Что никак не поделим и с кем?
И друг к другу зачем аллергичны,
Когда жизнь - аллерген?

Продаемся мы за гроши.
И в любом измеренье грешны.
Посмотрите, к чему мы пришли…

Муж не знает, что в мыслях жены.
Не-поэт истребляет Поэта.
Мы злокачественно разобщены
Людоедством.

Заправляют борзые божки.
Пресса - пьеса о пользе холопства.
Присмотрись - не увидишь руки.
Пресмыкнись - сразу станут хлопать.

Восседая в редакторским кресле,
Бесталанность выносит вердикт:
- Не пущать на страницы! Если
Автор чем-то не угодил.

Нестандартен? Вон из образа!
Ни к чему трюкачества!
Что там поиск, петлянье в облаке…
До добра ли докатишься?

По стандарту сварганим костюм.
Пляска мод - нищета попугайства.
В перестрелке гримас и кощунств
Только б - не испугаться.

Козыряют заплатами джинсы.
Оглашая дизайнерский стиль.
Нам от этой заплаканной жизни
Не спастись.

Раздираемы бранью и местью
Лилипуты штурмуют почет.
А художник - собою заметен
И на творчество обречен.

Но, наверно, никто не ответит,
Почему мы, себя обокрав,
Игнорируем авторский вечер,
Предпочитая посмертные вечера.

Наши помыслы канцерогенны.
Перед этим бессилен врач.
Обездушенные манекены
С философией брать и врать.

Мы вершины добиться стремимся.
Запрягаем себя в лимузин.
Драим ногти. Бежим в программисты.
Перед долларом лебезим.

Ну, а что остается в итоге?
Ведь себя ни купить, ни продать.
Достижения наши ничтожны,
Если нас разрывает вражда.

Потребительство - главный принцип
С посягательством пополам.
Мы себя разменяли на рынке
Ярлыков и дешевых реклам.

Вы сегодня любого спросите,
Кто в себе разобрался уже,
Тем до спазм опостылела сытость,
Когда голод бунтует в душе.

Заливаемся горечью кофе.
Отравляем собой никотин.
И других нетерпимостью косим,
И мириться с собой не хотим.

Как молитву, муштруем английский.
И задача - увы! - нелегка.
Но труднее - удары от близких
Из-за отсутствия общего языка.

Стариков проклинают дети,
Безраздельно любя себя.
И от этого некуда деться -
Проклинают. Потом - скорбят.

Мы молчим. Замурованы как монастырь.
Утыкаемся в телепрограммы.
И вдвоем погибаем от пустоты,
Как от сердечной раны.

Но однажды, почти что без сил,
Но уже прозревающий скульптор
Разнесет то, что сам сотворил -
Всех божков и фальшивые культы.

Преступите разобщение!
Мир взывает глоткой взорвавшегося реактора.
Мы - Божественные растения -
Распадаемся. Слышите?! Мы распадаемся! Атомно.

Разговаривайте друг с другом! Разговаривайте!
Торопитесь себя рассказать!
Пока не застигла авария,
Пока - не застыли глаза.

…Этот век мы вдыхаем гриппозно.
В продырявленных легких
зажегся надежды камин.
Подобреем, давайте сейчас подобреем!
Завтра может быть
катастрофически поздно…
Аминь.