***

В Одессе, в дождливой осаде,
С мурлышкою-кошкой меж ног…
Стихи пробегают во взгляде -
От взгляда стихи наутёк.
В квадрате двора, посредине,
Акацию встретил орех.
А я что умею доныне?
Всего лишь скрываться от всех
За кошкой, орехом и книжкой,
За городом южным, дождем,
За воздухом и передышкой
Любви, раздышавшейся в нём.
Всё это летуче, как бегство,
Хоть грудью к груди прилегло,
И радость по имени Бездна
Разверзлась по слову Его.


***

А в голосе волглом волнуется яр -
не море, не пропасть -
заветная впадина пришлых татар,
наснежная пропись.

Прибьется прощенная за недосып
луна-плоскодонка.
На ней уместившись, отчалить могли б
все страхи ребенка.

Довериться - главное, главное - ждать
найдёныша-знака,
ядрёного, ярого, силой под стать
векам буерака.

Озимый младенец или яровой
не в голосе спит ли?
Пока выговаривается тобой
в молитве.


***

По обе стороны реки
Мы наше время тянем сами,
И здесь не в помощь две руки,
А можно лишь - двумя сердцами
Свой город охватив извне:
Так даже память поддается.
Не сумасшедшие вполне,
Но посвященные в юродство
Быть и рекою, и горой,
И потропинно и поводно
Идем, хоть временем порой
Нам перехватывает горло.

***

НАЛИПАНИЕ МОКРОГО СНЕГА

Исподний снег, на всех делённый,
собрался в закутке одном.
Березы били в нём поклоны,
а люди захмелели в нём.

Всей толщею изнемогая,
снег продышал окошко в нас,
и тень застрявшего трамвая
по рельсам кисточкой прошлась.

Деревья плакали, надтреснув,
и ветры плакали по ним.
А божества продели бездну в
другую, чтоб дойти двоим.

Зарёванное, кочевое
бессмертие - всего лишь лаз,
который продышали двое,
спасенные на этот раз.

***

Хорошо бы побывать с тобою
Между губ оврага и горы.
Если я чего-нибудь и стою,
Так руки твоей - моей внутри.
Сердце мне давно не предлагали,
И едва ль до этого дойдет.
Нету проку белке в стоп-сигнале:
Всё равно случится недолёт.
Ну а может, перелёт случится,
И тогда торопишься назад,
И смеётся пёрышками птица,
А глаза - боятся и хотят
Дом извлечь из закутка любого
В оправданье бестолковых дней.
Только сердце ловится без клёва,
И чужая быль моей сильней.

***

Проходишь улицей такою,
Какой бы мог - лет сто назад;
Мутится в голове весною,
Тишайше домики стоят.

Одни разбухли и набрякли,
Другие - в землю подались.
Кусты кусками мокрой пакли
Законопатили карниз.

Где, может быть, Микола Зеров
Шёл, на латыни бормоча,
Еще шуршат обрывки скверов
И ждет пожара каланча.

Сам город, щёки подставляя
То кулакам, а то губам,
На звон последнего трамвая
Приоткрывает двери нам.

***

Ничего надёжнее утраты
Нет, и ближе - точки болевой.
Мы всегда в потерях виноваты,
С этим оставаться не впервой.

Сердце бьется не до первой крови,
Времени ответив невпопад,
Обрывается на полуслове,
И тогда бессмертные молчат.

Тени по губам нас узнавали…
Отдыхал загробный пилигрим,
И его хранило на привале
Всё, что мы в молитвах говорим.

В ненасытный воздух покаянья
Прошлое бросалось вперебой.
Буковки - церковные славяне -
Тихо шли дорогой горловой

Сквозь Псалтирь, околицами боли,
С утренними свечками утрат,
Чуя знак в молитве как в пароле,
Дух того, с кем смертные молчат.

***

Ладонь в кулак сжимать нельзя -
Ведь в ней еще синица.
Не зря даны тебе глаза -
Чтоб с журавлём проститься.

Пока вполглаза наблюдал -
Глядела вечность в оба,
И вот пробила твой металл
Аж до утробы проба.

Но любящие всех простят
Прощеным воскресеньем,
Откроется начальный взгляд,
С которым не был виноват -
И нынешний заменим.

***

Листья вверх противотоком
Увлекаются с травы.
Подняла до самых окон
Осень кокон головы.

Просочилась от ограды
За гардины, в полутьму,
Привораживая взгляды,
Чтоб любить по одному.

Репортер кленовых мантий,
Тополиных соболей -
Подожгла она не магний:
Плавит золото скорей.

И в доверчивой ладони
Свет елозит нагишом,
На листвящемся балконе,
Перевесившем весь дом.

С ног на голову вставая,
Каждый чувствует, когда
Убегает мостовая,
Приближается звезда.

И до полного слиянья
Остается на вершок
Увлеченного сиянья -
Или беличий прыжок.

***

Так близость продлевается - ходьбой,
А то - рекой молитвенно течет.
Вдруг осень говорит: глаза закрой, -
И повторяется который год

Под веками. Ты поднимаешь их,
А тот, кто отвечал тебе - другой.
И так, по крохам, ради всех других,
Ты время останавливал собой…

Но некий сбой ты радостью зовёшь
И в нем дрожишь травинкой и волной,
В своей непроизвольности похож
На выгнувшийся купол временной.

В твоей крови наверно литр стихов,
А остальной состав богами скрыт.
Река в тебе быстрее многих слов,
А человек - всей близостью болит.