Похоронил мужик старуху-мать. Терпел, терпел, а пошёл домой, да и заплакал. Вроде и день как день, и всё как всё, а ведь матери -то нет больше. Мужику много лет уже. И как же так? Десятки лет, день за днём, он знал, что мать рядом, и не было ещё в мире такого, чтобы он был, а матери его не было. Пришёл он к дому, сел на скамейку и сидит. Долго сидит, думает. И не верится ему, что мертва она, не верит, что в гроб ложил, что в землю закапывал.
Нету её... Да, но как же это?
- Не может же быть, ёлки-палки, что она не сидит сейчас у окна и не вяжет, - и мужик поднялся и пошёл в дом.

***

Сидит старуха у окна и вяжет. Каждый день вязала, и сегодня вяжет. Чего ж ей не вязать-то. Сыну пара носков никогда не лишняя. Резко открывается дверь, и в комнату заглядывает сын-мужик. Глаза опухшие, а сам вроде злой какой-то. Ишь, смотрит как. Лучше не спрашивать, молчать себе. Захочет, сам расскажет. А мужик успокоился, вроде, посмотрел себе, да и пошёл.

***

Сделал мужик себе чаю, присел на табурет на кухне и решает, с чем бутерброд сделать, с салом или с вареньем. С салом, вроде, птитательней, но, вроде, к чаю плохо идёт. А варенье, значит, жидковато, но к чаю в самый раз. Отрезал хлеба, а потом и говорит вдруг:
- Нет, ну ёлки-палки, не приснилось же мне всё.
И в самом деле не приснилось. Вчера померла. А сегодня и похоронили. Можно ли сомневааться в таких вещах? А теперь сидит у окна и вяжет. И всё спокойно так, как обычно, по-простому. Встал мужик и пошёл во двор, подышать. Стоит, дышит, и всё в окно смотрит. А мать сидит у окна и вяжет. Как всегда. Чего тут странного?
- Не, - говорит мужик, - ну она там вяжет, а кто ж в могиле? Не может же быть, ёлки-палки.
Взял лопату в сарае, да и пошёл на кладбище.

***

Мёртвая старуха лежит в гробу. Она холодна, и сердце её не бьётся. Но её сын раскапывает могилу. Он открывает крышку гроба, он смотрит в её неживое лицо. Зачем он это делает? Он сперва взволнован, но вскоре успокаивается, и закрывает крышку. Мёртвая старуха последний раз увидела небо.

***

И идёт мужик домой, и смотрит на мир вокруг. И всё, совершенно всё, абсолютно обыкновенное. И мир такой, как и был всегда. И как-то мужику вроде даже всё понятно, хотя и не скажешь словами, что именно. Пришёл он, поставил лопату в сарай, вошёл в дом. На кухне чай и хлеб. И в комнате всё на своих местах. Только старухи-матери нет почему-то.
Может, в туалет вышла?