АЛЕКСАНДР КАРПЕНКО
ТЕЛЕСКОПИЧЕСКОЕ ЗРЕНИЕ ЛИДИИ ГРИГОРЬЕВОЙ
(Лидия Григорьева, Термитник-2. Роман в штрихах, книга вторая. –
СПб, Алетейя, 2022. – 248 с.)
Спокойствие океана – не более чем иллюзия. Даже если долго плывёшь в штиль, рано или поздно поднимаются волны. Так и с жизнью человека: как бы мы ни убеждали себя и других, что всё хорошо, в действительности мы живём у подножия потухшего, но вечно действующего вулкана. Лидия Григорьева в «Термитнике-2» наглядно демонстрирует нам неспокойствие моря жизни. Читатель всё время настороже: кажется, вот-вот в жизни героев что-то случится, детектив или фильм ужасов. Предчувствуешь непоправимое. Мы живём в очень непрочном мире, в котором счастье – призрачно и конечно. Человек устроен так, что не хочет верить в плохое, не берёт его в голову, и крушение надежд застигает его врасплох. Напряжённость повествования придаёт малой прозе Григорьевой экзистенциальный характер. Напряжение нарастает (рассказы «Родная вода», «Гнездо охотника»). Однако тревога не всегда заканчивается у писательницы фатально (как, например, в рассказе «Вулканический пепел»). Порой это внезапно нахлынувшие тучи, которые, разразившись ливнем под аккомпанемент грома и молнии, возвращают нам вскоре привычное солнечное небо.
Вторая книга «Термитника» не только заимствует идею предыдущей книги, но и вариативно её развивает. Непохожесть заключается, в первую очередь, в большем объёме рассказов. Их, как и в первой книге, 120, но они чуть длиннее. Это уже практически «борхесовский» стандарт рассказа. При увеличении размера рассказов, безусловно, меняется их оптика. Всего у писательницы задумано три «Термитника» (третий ещё не издан). «Горю желанием продлить тернистый путь термитов», – сказала Григорьева в интервью «Независимой газете». Это огромный «театр гражданских действий» в 360 сюжетов. Метаморфозы бытия самых разных людей земного шара. Литературные сериалы Лидии Григорьевой не копируют успех предыдущих книг. Желание продолжить полюбившийся проект зависит, в первую очередь, от самого автора. Это, прежде всего, богатство тем и идей, недоговорённость, ищущая реализации. Жизнь, несмотря на некоторые ограничения, продолжается, и писателю нужно за ней поспевать. «Знаешь, бывает, когда всё молчит и затаилось. Не хочет тебе открыться. А то вдруг каждая вещь, каждый предмет, каждая оброненная кем-то нечаянно фраза вступает с тобой в диалог, начинает стучаться в твоё подсознание и стремится прорваться, пролиться на экранную телефонную страничку», – так Лидия Григорьева говорит о своём творчестве в рассказе «Ожерелье».
Появлению «Термитников» предшествовало повсеместное распространение в мире «клипового сознания». Однако новое – это хорошо забытое старое. Если обратить взор в глубину веков, и Священное писание учит нас объёмной краткости. «Клиповость» свойственна также другим древним текстам. Всё важное – возвращается; Ницше называл это «вечным возвращением». Когда писатель уже внутренне готов, созрел, идеи сами приходят к нему в голову. «Бывает, они приходят ко мне во сне, как таблица Менделеева», – говорит Лидия Григорьева.
Изнутри новая книга писательницы – сериал в сериале, по аналогии с «театром в театре». Дело в том, что в «Термитнике-2», и в этом его отличие от первой книги, появляются «многосерийные» рассказы – «Чужое кино», «Открытый гараж», «Солнечные батареи», а также «Игнат и Надя». Четыре «серии» одного фильма. А вот другие две серии – «Прототип» и «Из жизни троллей». Вот ещё две – «Ария Германа» и «Пора валить». И ещё – «Летучие фанаты» и «Китайская грамота». Тенденция, однако. Пульсации многоликого бытия, переходы от ролей второстепенных к главным в кинематографе жизни – сквозная тема «Термитника-2». А ещё – это книга о неожиданностях, подстерегающих нас на каждом шагу. О том, что делает нашу жизнь интересной, насыщенной и подчас драматичной.
Лидия Григорьева накопила огромный жизненный опыт, и это очень помогает ей в мини-прозе. Если смотреть на сюжеты Григорьевой сверху вниз, открывается широкая панорама жизни разных стран на рубеже тысячелетий. Писательница родилась в Луганске, раннее детство провела на Крайнем Севере, училась в Казани, жила в Москве, выращивает цветы в Лондоне – её жизненный путь впечатляет. Это огромный пласт событий, свидетелей, судеб, утрат и обретений. А ещё у неё поразительная память. «Прошло сорок лет, а я это помню», – говорит она об одном из своих сюжетов. Всё это Лидия использует в своей прозе. «Термитник» – это, прежде всего, опыт. Как житейский, так и духовный. Опыт – квинтэссенция жизни, которая изобилует испытаниями. Порой удача зависит от случайностей (рассказ «Статус Скво»). «Термитник» – книга не развлекательная. Она несёт в себе нравственный заряд: верность идеалам, преданность наследию отцов и дедов (рассказ «Таёжная рапсодия»).
Динамичные истории, рассказанные в «Термитнике-2» напоминают мне то, чем мы делимся с друзьями при встрече: «А помнишь такую-то? С ней приключилось то-то и то-то». Рассказы Григорьевой объединяет житейская правда и сильнейшее эмоциональное воздействие на читателей. Порой судьбы героев невидимо управляются… отсутствием терпения, раздражением на какие-то бытовые мелочи. Это необъявленная война человеческих привычек против святыни любви. Особенно ярко это проявляется в семейной жизни или в планировании семейного очага (рассказ «Тюремный психолог»). Незначительные недостатки близкого человека способны вызвать у героев неспровоцированную агрессию («Нежная Жанна»). Как говорил Сократ, «характер человека – его демон».
Многие рассказы, вошедшие в книгу, посвящены влиянию фамилии (иногда изменённой) на жизнь человека («Фамильное клеймо», «Лев Мокрицын»). А ещё в «Термитнике-2» много сюжетов, так или иначе связанных с ковидом («Чистая химия», «Китайская грамота» и др.). Много юмора, иногда с элементами эротики: например, эрекция – это, оказывается, «самостояние плоти». Язык автора великолепен и помогает читать на одном дыхании. Формат книги очень современен: эти рассказы удобно читать с телефона или планшета. Параллельно, читая Григорьеву, пополняешь свой культурный и языковой багаж.
Порой автор, казалось бы, нарушает единство времени и места: например, мы слышим монолог человека, который уже мёртв и говорить вроде бы не должен (рассказ «Амстердам»). Однако такие отклонения от правил были присущи даже Вильяму нашему с вами Шекспиру. Вспомним, как подробно рассказывает Гертруда в «Гамлете» об обстоятельствах гибели Офелии, которую она на самом деле не могла видеть. Непрямая речь подаётся как прямая, это поток сознания, перемещающийся от одного персонажа к другому. Такой приём позволяет Лидии Григорьевой осветить событие с разных точек зрения. Это, по выражению Ольги Ильницкой, «фасеточный взгляд писателя», как в природе у стрекозы и других насекомых и птиц.
Рассказы Лидии наполнены житейской мудростью («Большая квартира»). Как живёт человек? За счёт чего (кого) существует? Люди часто используют друг друга для достижения намеченных жизненных целей. В некоторых новых работах Григорьевой можно увидеть и мистический след. Нет, Голем у неё не материализуется, но персонажи могут уходить в иные измерения (рассказы «Полнолуние», «Звуки дрели»). Удивляет широчайший разброс героев по профессиям. Впечатляет и география происходящих событий. Писательницу интересует абсолютно всё! «Термитник-2» – это поэзия судеб. Это взгляд на мир одновременно изнутри и сверху.
Часто писательница не знает, что будет делать в следующую секунду её герой (рассказ «Прототип»). Иногда герои начинают вытворять совершенно неожиданные для автора вещи. И в этом Григорьева – наследница по прямой таких классиков, как Чехов и Лев Толстой. Некоторые рассказы в «Термитнике-2» вызывают катарсис, и хочется, замирая с увлажнёнными глазами, воскликнуть что-то вроде «Ай да Пушкин, ай да молодец!». Это, без преувеличения, уровень мировой новеллистики. «Мимо Вены», «Монашек Исидор» – маленькие шедевры, украшающие книгу. Короткие рассказы Лидии Григорьевой можно слушать и «с голоса». Ведь она – поэт, а поэт даже в прозе подсознательно пишет так, что текст звучит как Истинная Речь.
О драматизме жизни писательница знает не понаслышке, и её рассказы правдиво его отображают. Но когда можно избежать трагедии – лучше воспользоваться такой возможностью. «Сотри случайные черты – и ты увидишь: мир прекрасен», – писал Блок. Симптоматично, что книга Лидии Григорьевой заканчивается рассказом «Морозная луна», где герой прячет от глаз жены и детей дорогую, но ужасную находку. Писательница словно бы посылает нам, читателям, сигнал: будем бережны к окружающим. Нам это по силам. Экология отношений между людьми становится важным лейтмотивом нашей жизни. «Любовь спасет мир», – полагает писательница. Как эстафетная палочка, она передаётся от одного человека к другому. «Человек подсознательно ищет в жизни повторение», – то, что раньше доставляло ему радость, – писал датский экзистенциалист Кьеркегор. Таким повторением и становится у персонажей Григорьевой любовь. Вдова находит «цветок любви», который воскрешает её к жизни. Внешне он в точности повторяет умирающее растение, бывшее некогда талисманом и свидетелем её счастья. Визуальная реинкарнация прекрасного цветка спасает женщину от депрессии. Удивительно, но Лидия Григорьева, «лирическая героиня» и «Литературная газета» сокращённо звучат одинаково – ЛГ.